Темный страж - Кристин Фихан

Удовольствие, которое он доставлял ей, было непередаваемым. Она не могла подобрать слов, чтобы описать ощущения, охватившие ее тело. Теплота. Счастье. Люциан потворствовал себе, проводя руками по ее коже, восхищаясь ею. Обхватил кремовую возвышенность ее груди, получая ничем несравнимое удовольствие от ощущения, как ее соски умоляюще толкались в его ладони. Наклонив голову, он запечатлел поцелуй прямо посередине ее горла. Его волосы, в изысканном мучении, скользнули по ее груди.

Ее руки обхватили его голову. Ее ноги беспокойно пошевелились. Ей нравилось, как он выражал свое желание к ней. Это ощущалось в его прикосновениях, словно он поклонялся ее телу. Она могла чувствовать тепло его дыхания, когда он передвигался по ней, ища языком на ее горле пульс, от чего ее сердце подпрыгнуло, а тело замерло в ожидании. Она чувствовала, как ныла ее грудь, требуя его прикосновения, чувствовала кремовую влажность, когда ее тело звало его. Его рот нашел ее грудь, ощущение было таким изысканным, что она услышал свой собственный тихий стон. Его руки прошлись по ее талии, по бедрам, лаская. Этого было недостаточно. Этого никогда не будет достаточно. Она упивалась тем, как он дотрагивался до нее — с такой абсолютной любовью. Никогда не будет никого другого, кто смог бы так дотрагиваться до нее, жить внутри нее. Пристально наблюдая за ней, он медленно ввел в нее два своих пальца, нежно продвигаясь вперед.

Зажав в кулаках его длинные рассыпавшиеся волосы, Джексон изогнулась всем телом, испытывая полный экстаз, который только он мог дать ей. Он выжидал время, вновь и вновь погружая ее в обжигающее, слегка колеблющееся пламя. Но, несмотря на все это, ей хотелось большего. Она нуждалась в большем. Ей хотелось ощутить его рот на своей коже, ощутить, как его тело заполняет ее. Ей хотелось, чтобы ее кровь текла в нем, связывая их, делая их одним существом. Чтобы они никогда не смогли бы по-настоящему расстаться… Теперь она поняла это, признала, что всегда должна быть с Люцианом. Чтобы он ни сделал, чтобы связать их, это сработало. С этого момента и впредь мысль о разлуке с ним стала для нее невыносима. А огонь между ними, чем дольше они оставались вместе, казалось, становился все жарче, более неконтролируемым.

Она закричала, когда он соединил их тела, дыхание вырвалось из ее легких. Ей нужно было нечто большее, чем его тело, такое толстое и горячее, погруженное в нее. Она нуждалась в чем-то большем. Требовала чего-то большего. Его грудь оказалась напротив ее лица, его руки обхватили ее голову, удерживая ее напротив его сердца.

— Если тебе что-то нужно, ангел, я тебе это даю. Вкуси меня, я твой. Вкуси же. Ты так голодна, что тебе нужно питание. Тебе нужен я. У меня просто замечательный вкус, помнишь, сладкая? — шепот был тихим и соблазнительным, нежно лаская ее душу. Он был приглашением. Искушением. Чистым соблазном.

Ее рот прошелся по его коже. Она почувствовала, как напряглось его тело.

— Я нуждаюсь в этом, ангел, точно так же, как и ты. Мне необходимо, чтобы ты сделала это, — в его сознании она чувствовала невыносимое ожидание, темное желание, чувствовала, как все его тело ожидало этого с бешеной одержимостью. Ему было необходимо, чтобы она сделала это, так же, как ей было необходимо сделать это. — Ради меня, Джексон, ради меня. Я хочу этого, как никогда ничего не хотел. Тебе тоже этого хочется.

Он был повсюду — в ее сознании, в ее сердце, в ее теле, в самой ее душе. Он нуждался в этом, и она не могла поступить иначе, не могла не дать ему этого. Ее рот заскользил по его коже по своей собственной воле, без принуждения, желая только одного — порадовать его, дать ему то, что он хочет. Джексон почувствовала, как напряглось его тело, когда ее зубы прикусили его кожу, а ее язык прошелся по ней, снимая боль.

— На этот раз ты должна сделать это сама, — умолял он, в то время как его бедра подавались вперед в диком ритме сладострастного обладания. Он двигался над ней, вокруг нее, в ней, желая непрекращающимся потоком пронестись через нее.

Он затопил ее таким эротическим желанием, что Джексон оказалась полностью поглощена им. Почувствовав, что ее клыки удлинились, она погрузила их в его плоть, пока они не оказались связаны во всех отношениях. Раскаленные добела вспышки молнии пронеслись через его тело в ее. Она услышала его голос, эхом повторяющий ее имя в его сознании. Интимно. Сексуально. Вне себя от страсти. Она чувствовала пылающий жар его тела, двигающегося в ней, когда он подавался вперед, с каждым ударом проникая все глубже и глубже.

Его вкус оказался диким. Разгоряченным и сексуальным. Его кровь текла по ее венам, неся с собой его древнюю силу, наполняла ее изголодавшие клетки и затопляла ее тело такой бурей танцующего пламени, что она взмолилась об облегчении. Почувствовав, что взрывается, разлетаясь на части, она все плотнее и плотнее стала прижиматься к нему, стремясь взять его вместе с собой.

— Используй свой язык, чтобы закрыть следы укуса. Я хочу тебя. Я хочу ощутить весь твой вкус в своем теле. Я хочу постоянно наслаждаться тобой, — его голос был оружием темного волшебника, бархатисто-черным обманом, который она не могла игнорировать. В чем бы он ни нуждался, она даст ему это.

— В чем бы ты ни нуждалась, я дам тебе это. А ты нуждаешься вот в этом, — повторил он ее слова, его зубы нашли пульсирующую жилку у нее на шее и глубоко погрузились в нее. Лежа под ним, Джексон тихо застонала, ее тело сжалось вокруг него в конвульсиях жаркого удовольствия. Она полностью отдалась ему, погружаясь в его страсть, в горячие движения его тела, в его напрягшиеся мускулы, в потягивания его рта, в пламя, поглощающее их обоих.

Это длилось бесконечно, целую вечность, пока Джексон не решила, что вполне может умереть от этой красоты. От них. Она крепко обнимала его, покачивая его голову, наслаждаясь ощущением его волос на своей чувствительной груди. Он все входил и входил в нее, пока она не стала сонной и пресыщенной, полностью удовлетворенной, совершенно целостной.

Лишь спустя некоторое время Люциан очень-очень нежно позволил их телам разъединиться. Солнце полностью взошло, даже в этой спальне, находящейся глубоко под землей, он мог точно указать его местоположение. Бросив взгляд на густые ресницы Джексон, на красоту ее лица, на последствия его любовных игр, он понял, что она не знает или ее не волнует, где сейчас находится солнце. Он наклонил голову и прикоснулся своими губами к ее роскошному рту.

— Je t'aime[23], ангел, — нежно прошептал он, погружая ее в сон. Это было последнее, что она слышала, именно эти слова она унесла с собой, когда воздух покинул ее легкие, и ее сердце прекратило биться.

После этого Люциан раздвинул пол в спальне и вместе со своей Спутницей жизни спустился вниз, в глубокую манящую землю. Она лежала в его руках, неподвижность увековечила ее красоту, когда он раскрыл землю и устроил их на отдых.

Неблагозвучные звуки заполонили безмолвие земли под спальней. Под слоями почвы раздалось медленное зловещее шипение, которое просочилось сквозь темную плодородную землю прямо в воздух над ней. Оно пронеслось по поместью, заполняя окружающее пространство угрозой. Глаза Люциана резко распахнулись, и он, лежа совершенно неподвижно, начал вслушиваться в звуки насекомых и животных. Где-то поблизости в поисках пищи копошилась крыса. Что-то раздраженно проурчал своим братьям по стае волк. Что же это был за звук, настолько не сочетающийся с остальными, что смог достигнуть самого центра земли и разбудить его?