Паренек из Уайтчепела - Евгения Бергер

Таким образом еще около получаса ушло на дорогу до фермерских угодий Андерсенов, находившихся на краю Хартберна: двух крепких жилых домов с коровником и овином. В одном из домов проживал старик Андерсен (ныне покойны) с семьей младшего сына, в другом – старший сын, Уиллис Андерсен, с женой и исчезнувшей ныне дочерью.

Джек постучал в двери старшего Андерсена, и миловидная женщина с красными, заплаканными глазами открыла ее с такой надеждой во взгляде, что парню стало неловко разочаровывать ее своим видом.

– Простите, что беспокою вас, миссис Андерсен, – произнес он, – но вам гостинец от миссис Уиггинс. – Джек протянул ей корзинку.

Женщина приняла ее с грустной улыбкой...

– Передавай ей мою благодарность, Джек, – отозвалась она, силясь сдержать близкие слезы. Джек смутился, и Энисса Андерсен с грустью вздохнула: – Прости, дорогой, всё реву и реву – глаза выплакала. Не успокоюсь никак... – Она утерла нос фартуком. – То свёкор умер, то эти скандалы из-за земли, а теперь вот дочка пропала... Видно, нет грешным покоя на этой земле! – заключила она горестным тоном. – Так и сбежала бы на край света... Сил моих больше нет.

Джек покидал порог её дома с тяжелым сердцем – найти Сюзанну живой хотелось по-настоящему сильно. А тут Берроуз с больной головой, еле ноги передвигающий…

Где он, кстати?

Джек глянул по сторонам и заметил того на поляне, собирающим... незабудки.

– Чем это вы тут занимаетесь? – снасмешничал он. – У нас нет времени на цветочки.

– Пахнут дивно, – признался молодой человек. И спросил: – Разве не эти цветы нашли в ящичке для пожертвований? Наверное, Мисс Совершенство собирала их где-то неподалеку...

Джек совсем упустил эту мелочь из виду и теперь, глянув на цветы в руках у Берроуза новым взглядом, поразился пришедшей в голову мысли.

Они шагали вдоль Кирклендского леса, между вспаханным полем Андерсенов и утопающей в голубом море незабудок опушкой... Тонкий, едва различимый аромат с легкой горчинкой шлейфом стелился над покрытой росой зеленью. Джек вдыхал его, почти одурманенный, увлеченный красотой этого места, и едва не пропустил отблеск металла в траве. Тот бликовал, поймав солнечный луч, и Джек замер, как вкопанный… Берроуз, притихший и поскучневший, молча шагавший за ним, поднял голову и глянул на проводника.

– Что случилось? – спросил чуть насмешливо, без особого интереса. – Еще одно озарение?

Джек молча снес его колкость и, опустившись на корточки, раздвинул траву: там, блестя капельками росы, лежала монета в полкроны. Глаза Берроуза вспыхнули: то ли от жадности, то ли от предвкушения тайны – Джек так и не понял.

– Такие деньги запросто так не теряют, – произнес молодой человек, поднимая с земли находку. – Как думаешь, эти полкроны имеют какое-то отношение к пропавшим деньгам?

Джек глянул по сторонам.

– Вполне может быть, – отозвался без особой уверенности.

Его догадка насчет букетика незабудок, оставленного в пустом ящичке для пожертвований, привела их на эту благоухающую цветами опушку. Чисто интуитивно парень предположил, что свежий букетик нужно было где-то сорвать, а букетик, хоть и подвявший, был именно свежим, сорванным меньше суток назад.

– Еще одна! – Берроуз устремился вперед с загоревшимися глазами и поднял с земли другую монету. Трехпенсовик с щербатым краем.

И тогда, повинуясь охотничьему азарту, Джек с лейтенантом, уткнувшись взглядами в землю, принялись прочесывать каждую пядь на предмет новых находок. И те не заставили ждать: сначала они обнаружили брошенную в подлеске лопату, после – участок свежевскопанной земли, орошенный... нет, не росой – пригоршней медных полупенсовиков.

– Полагаю, кто-то проявил небрежность, закапывая украденное на поле, – хмыкнул Берроуз, подхватывая черенок лопаты. – Наверное, торопился или действовал в темноте... – Он вонзил штык в рыхлую землю и взялся копать. – Сейчас посмотрим, что там припрятано. Забавно, однако!

Джек, наблюдая за его спорой работой с пристальным интересом, радостным не казался: проявленная вором небрежность казалась через чур нарочитой, неправильной. Здесь явно было что-то не так…

И отголоском его собственных мыслей прозвучал вскрик Берроуза… Пронзительный, страшный, такой, что птицы в лесу загалдели тревожными голосами. У Джека мороз пробежался по коже, а Берроуз, и без того бледный от недосыпа и пьянства, сделался вовсе прозрачным. Только большие глаза и глядели с перепуганного лица темными безднами.

– Там, – выдохнул он заиндевевшими вдруг губами, указывая себе под ноги.

Джек, приблизившись к краю ямы, заглянул внутрь.

Что-то мертвенно-белое лежало в земле. Кость животного или…

– Рука... – клацнул зубами Берроуз. – Это женская рука, Джек. Скажи, что я ошибаюсь? – Лопата вывалилась из его рук, и сам он, по-прежнему бледный, отдаленно и сам похожий на труп, выскочил из вырытой ямы.

Мысленно Джек уже догадался, кому именно принадлежала обнаруженная конечность, но все-таки, пересилив себя, спрыгнул в яму и смахнул землю с присыпанной ею женской руки. Та явно принадлежала молодой девушке, привычной к тяжелой работы… И Джек, прокопав пальцами землю вдоль предплечья погибшей, отпрянул, коснувшись холодного, словно лёд, подбородка.

– Это она, исчезнувшая святоша? – осведомился Берроуз, наблюдая за Джеком с приличного расстояния.

Джек кивнул.

– Надо констеблю Льюису сообщить. Вы останетесь здесь, пока я схожу за ним в город? Пожалуй, не стоит оставлять это место совсем без присмотра...

Берроуз выглядел так, словно у него колики в животе.

– Не уверен, что хочу оставаться здесь в одиночестве, – произнес он дрогнувшим голосом. – К тому же вряд ли в таком состоянии бедняжке понадобится компания, разве нет?

Джеку потребовалось немалых усилий уговорить его все же остаться рядом с холодной, как мрамор, Сюзанной Андерсен... И, когда воротился с констеблем Льюисом и парой его подручных, застал Берроуза спящим под кустом можжевельника с безмятежностью истинного младенца. Даже земляные работы, предпринятые служителями закона по выкапыванию мертвой девушки, не сразу пробудили экс-лейтенанта от его богатырского сна. Правда, когда её труп уложили в брезент, и констебль Льюис заговорил об испачканной в земле стОле, Берроуз, уже какое-то время бодрствовавший, кинул вдруг: «Мне точно не помешает напиться». И зашагал в сторону Хартберна…

Джек бы мог кое-что рассказать по этому делу, высказать предположения, возникшие в голове, но констебль не дал ему даже слова сказать, заявив, что «ребенку» не место в полицейском расследовании. А ведь рассыпанные монеты, словно хлебные крошки, казалось, нарочно вели к могиле Сюзанны Андерсен, и об этом ему