Генерал из трясины. Судьба и история Андрея Власова. Анатомия предательства - Николай Коняев

Власов не настолько сильно обрадовался сослуживцу, чтобы протежировать ему, и посоветовал обратиться к капитану Деллинсхаузену, заместителю командира «восточного батальона пропаганды особого назначения», в состав которого входили и «Русский комитет», и канцелярия Власова, и школа пропагандистов.

Из протоколов допросов так и не ясно, почему ни Евстифееву, ни Богданову не удалось осуществить ликвидацию Власова. Однако, учитывая, что ни Евстифеев, ни Богданов не были расстреляны в СД, нужно предполагать, что и «партизаны», и майор госбезопасности Иван Григорьевич Пастухов были самым теснейшим образом связаны с этой организацией, хотя ни Евстифеев, ни Богданов, возможно, и не знали об этом.

Косвенно это подтверждается и стремительностью карьеры Богданова в РОА.

20 ноября 1943 года его зачислили в «офицерский резерв» школы пропагандистов с окладом по 16-й категории — 10 марок в декаду, как у рядового солдата, а уже 1 декабря 1943 года присвоили звание генерал-майора РОА с правом ношения немецких знаков различия.

Злой рок витал осенью 1943 года над Власовым.

Лидеры движения, названного его именем, были совершенно искренне убеждены, что Борман и другие высшие чины Третьего рейха являются агентами Сталина.

Сподвижники Власова, воспитанные советской идеологией, изменив советской системе, остались в плену наработанных интернационализмом схем и не понимали, что пафос национального превосходства придает воюющей армии гораздо больше сил, нежели способны дать союзники, навербованные из изменников.

Они не понимали этого, и руководители Третьего рейха представлялись им твердолобыми глупцами, хотя глупцами были они сами. Как еще можно иначе назвать людей, не умеющих понять, что противник твоего врага совсем не обязательно должен быть твоим другом?

Если непредвзято проанализировать отношение Гитлера к Власову, то обнаружится, что на все сто процентов оно было подчинено интересам Германии, как их понимал Гитлер.

Власова переведут из области «пропагандного употребления» в ранг союзника только тогда, когда победы советских войск станут очевидными, когда их мощь станет вызывать уважение у немецких солдат.

Только тогда объявление Власова, бывшего генерала армии победителей, союзником немцев станет оправданным. Этот союз теперь, по мнению Гитлера и его ближайших сподвижников, будет не унижать немецкого солдата, а как бы возвышать его.

Как мы уже говорили, если бы не было побед Красной армии, не было бы и того Власова, которого мы знаем.

Власов изменил Советскому Союзу, но именно победы советской армии придавали сейчас все большую значимость его фигуре.

Из генералапобежденной армии он превращался в генерала армии-победительницы.

Это не игра слов.

Это неумолимая, жестокая логика столкновения действительно, одинаково чуждых Власову идеологий.

Он — не герой, но он — и не жертва. Он — продукт. Он — результат деятельности сил, к которой сам не имел прямого отношения…

Но если мы вглядимся в судьбу Власова, то легко обнаружим, что и ранее основные события его жизни совершались как бы без его личного участия.

Власов стал героем битвы за Москву, долечивая простуженное ухо.

Власов стал виновником гибели 2-й Ударной армии, хотя эта армия была обречена на гибель еще до того, как он узнал о ее существовании.

Вот и теперь.

Власов становится вождем и героем Русского освободительного движения, хотя сам в это время в основном предается разврату и пьянству на Кибиц Вег.

Неведомая сила возносила Власова в заоблачную высь. Но возносила только для того, чтобы обрушить вниз.

Еще раз повторим, что трудно обнаружить во взлетах Власова его заслугу.

Но вину в его падениях обнаружить, конечно же, легче.

Вина всегда очевиднее, чем заслуги.

Новый взлет генерала Власова не мог быть просчитан в отделах «Вермахт пропаганды».

Метаморфоза предназначенного для «пропагандного употребления» генерала в вождя Русского освободительного движения определялась на уровне мистических прозрений, столь характерных для руководителей Третьего рейха и всей густо замешанной на оккультизме идеологии германского фашизма.

Основывалась эта идеология, как мы знаем, на культе Силы, несущей в себе заряд не созидания, но разрушения, и мистические прозрения совершались тогда, когда наступало для этого определенное

темными Силами время.

И если мы приглядимся, то увидим, что в поступках Власова в эти годы тоже начинает превалировать мистическая предопределенность.

Кажется, полностью погруженный в пьянство и безволие, он совершает в эти дни наиболее продуманные ходы, которые и позволят ему достичь необходимого результата, переменить то, что ему было необходимо изменить.

Другое дело, что уже бессмысленно стало тогда что-либо менять.

Все это Власов если и не понимал, то чувствовал.

Свидетельство — разговор, состоявшийся у него в январе 1944 года с генерал-майором Гельмихом, только-только назначенным командовать восточными войсками, уже переброшенными на Западный фронт. Судьба уже во второй раз свела Гельмиха с Власовым.

Первый раз они встретились под Москвой, где Гельмих командовал 23-й немецкой дивизией.

— Яне понимаю, — убеждал Гельмиха Власов. — Не понимаю, почему немцы не дают возможности русским самим воевать против Сталина. Причина, я думаю, в том, что эгоизм убивает не только сердце, но и рассудок.

— А что надо делать?

— Надо по возможности быстрее сводить русские подразделения в национальные дивизии. Это то, что, может быть, еще может нанести Сталину смертельный удар.

— Это дело политики, — сказал Гельмих. — Тут я ничего не могу сделать. Моя задача учесть всех добровольцев и озаботиться, чтобы они получали жалованье и были приравнены в правах с немецкими воєнно служащими.

— И когда вы думаете закончить учет и снаряжение всех добровольцев? — спросил Власов. — У нас мало времени. Может быть, уже поздно. Но мы должны сделать, что возможно. Вы и я!

Гельмих пожал плечами…

Гиммлер мог сколько угодно говорить о свинье — «унтерменше Власове», но теперь сама действительность заставляла его офицеров думать о формировании наряду с бельгийскими, голландскими и норвежскими дивизиями и «восточных» частей СС. В процессе организации находились галицийские формирования.

Таким образом, вопреки пожеланиям рейхсфюрера подготавливалось мнение о необходимости сотрудничества с Власовым.

Анализируя судьбу Власова и всего Русского освободительного движения, необходимо учитывать не только чрезвычайную забюрократизированность Третьего рейха, но и жутковатое соперничество спецслужб.