Чужая невеста. Я тебя украл - Айрин Лакс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это не может быть Аслан. Его руки и губы, заботливые объятия.
Сердце мучительно и на разрыв стрекочет.
Аслан же погиб. Наверное, я просто брежу перед тем, упасть в обморок. Но как же хочется…
Как мне хочется, чтобы это был он…
Глава 36
Лея
Первое, что я чувствую, это тепло и приятная тяжесть, в котором покоится моя ладонь. Стоит мне чуть-чуть шевельнуть пальчиками, как пальцы обхватывают мои крепче и в то же время заботливо, нежно. Волна приятного тепла поднимается вверх по телу, забирается под самое сердце, наполняя его эмоциями, которых я уже давно не чувствовала.
Мягкие касания губ. От них тело наполняется потрескивающими импульсами, жаром и предвкушением большего.
Это…
Слишком хорошо…
Так знакомо…
Снова чувственный морок?
Один из снов, которому сбыться не суждено?
Не хочу обманываться, будто это мужчина, в которого безнадежно влюблено мое сердце.
Я резко распахиваю глаза, улавливаю такое же быстрое движение и… застываю, поглощенная омутом темных глаз Аслана.
Крик удивления замирает на губах, встает комом в горле, так и не оформившись до конца, превратившись в изумленный выдох, но и он обрывается.
Дыхание замирает в легких, переполняет их.
Повсюду расходится колючее, покалывающее тепло. Ощущений слишком много, они все острые и живые, быстро сменяют друг друга.
Это не сон! Это точно не сон…
Но вдруг - лишь галлюцинация?!
- Лея…
Аслан?!
Я смотрю на его лицо - такое родное, знакомое, любимое!
- Лея, девочка моя. Ты пришла в себя!
Крепко сжав мою руку, Аслан наклоняется и покрывает кисть поцелуями, прижимается щекой с колкой щетиной, трется. Он раскрывает мою ладонь и трется о нее скулой, продолжая смотреть мне прямо в глаза.
- Ас…лан!
Меня прорывает, я начинаю плакать бурно. Он встает и садится на кровать, обняв меня.
- Я здесь, с тобой. Все кончилось, девочка. Все, я с тобой. С тобой…
- Ты жив? Жив?! Как…
Я цепляюсь за него, трогаю всюду, рыдая в мужскую рубашку. Не могу поверить! Проверяю пальцами черты, обвожу каждую линию. Трогаю кончиками пальцев едва заметные лучики возле глаз, в которых дрожит влага.
- Как я по тебе скучал, - говорил он надломлено. - Прости.
Я реву, он тоже едва сдерживает слезы. Аслан осторожно дотрагивается моей щеки, словно спрашивая разрешения на поцелуй. По телу вспыхивает и расходится волнами желание большего. Я сама нахожу его губы своими и целую. Замерев, часто дыша, Аслан держит рот открытым, словно сдерживаясь, а потом резко сминает мои губы своими. Мы падаем… Точно-точно падаем… Падаем бесконечно в эти жадные поцелуи и откровенные касания, в эту нежность с отчаянием и надеждой.
- Аслан…
- Лея…
Повторяем имена друг друга, задыхаясь, ерзая, обнимаясь. Языки толкаются, зубы постукивают. Он жив, и я совершенно забываю о всех своих обидах на него.
Скулы сводит. Останавливаемся. Тяжело дышим, смотрим друг другу в глаза, и по венам разливается жидкий огонь. Тело содрогается в истоме, мурашки бегут без остановки, совершая очередной круг.
- Лея, - снова повторяет Аслан.
Он целует мои руки и словно греется в них.
- Так много нужно тебе сказать.
- Я беременна, - решаю сказать самое главное. - Это твой малыш… Сын. Я еще не знаю, как его назвать. Не выбрала имя.
- Мой малыш. Наш малыш, - поправляет Аслан. - Знаю, что он от меня. Видел твою карту. Залез без спроса, подкупил. Пришлось. Знаешь, меня пытались убедить, будто ребенок - не мой, а от того, другого мужчины… - Аслан мрачнеет. - Я едва не сошел с ума от ревности и злобы. С трудом сдержался.
- Маржан? - спрашиваю с горечью.
- Она, - кивает Аслан. - Мне так много нужно тебе рассказать. О стольком попросить прощения.
- Мне тоже, - всхлипываю. - Мне тоже! Я тогда убежала, - начинаю плакать. - Я почти сразу же пожалела! Но было уже поздно.
- Можешь плакать, сколько хочется. Это последний раз, когда ты плачешь по случившемуся. Клянусь! - с чувством произносит Аслан.
- Обними меня. Мне не верится, что ты жив! Как… По новостям сказали, что ты погиб!
- Журналисты поторопились сделать заявление. Да, я погиб и был мертв несколько минут. И, знаешь, что?
- Что?
- Я находился между жизнью и смертью, там было много света, и я точно знаю, что моим светом была ты, - говорит он просто, со всей душой, и обнимает меня, целуя, гладя по волосам. - Прости, что я так долго к тебе шел. Но авария не прошла бесследно. Я все это время валялся в больнице и восстанавливался, был в коматозном состоянии. Но всем сердцем стремился к тебе, слышал твой голос. Это была ты. Звала меня…
- Я постоянно звала тебя! Я не хотела думать о тебе! Но это происходило само собой. Вопреки всему я с тобой постоянно говорила. Мне было одиноко… Несмотря на семью, что меня приютила, мне было одиноко, я мысленно постоянно говорила только с тобой.
- И я это чувствовал. Клянусь.
У меня нет причин сомневаться.
Теперь я понимаю, почему не могла ни забыть, ни отпустить его, почему постоянно говорила с ним внутри себя. Потому что он нуждался во мне, а я нуждалась в нем. Наши души стремились друг к другу, были связаны. Поэтому несмотря ни на что, я ощущала, как сильно мне его не хватает!
- Ты хочешь что-нибудь? Пить? Есть?
- Хочу тебя поцеловать.
- Это с легкостью и большой радостью! - отзывается Аслан. - Иди ко мне.
Мы снова целуемся. Нам есть о чем поговорить, есть что обсудить. Тысячи-тысячи вопросов: что, как, почему? Я хочу знать о каждом его дне, что он провел без меня! Но вместо того, чтобы начать говорить, мы снова целуемся, проверяя границы выдержки друг друга.
- Остановись, остановись, прошу, - стонет Аслан, когда я целую его шею. - Тебе нужен покой. Есть показания врача, - говорит строгим тоном и гладит меня пальцами по шее, там, где стрекочет пульс. - Обещаю, как только станет можно, я тебя занежу, зацелую всюду.
Я вспыхиваю от его смелых обещаний и таю без прикосновений, когда он, прижавшись теснее, на ушко хриплым шепотом рассказывает, как именно будет меня любить…
- Люблю тебя. Больше всего на свете. Ты -
