Ведется следствие - Кира Измайлова

– Ну и какое наказание вы ей определите? – напомнил Бессмертных.

Офицер суда пожал плечами.

– Дама сейчас невменяема и за свои действия не отвечает, – ответил он. – Ну а за покушение на господина Упертых… После излечения, если таковое состоится, – принудительные работы на благо Каролевства. С конфискацией имущества в пользу государства.

– Да, пожалуй, – согласился Бессмертных. – О, Людвиг, и вы здесь!

– Это было ужасно, Руперт! – пожаловался адвокат, утирая лоб белоснежным крахмальным платком. – Поверите ли – я впервые ощутил себя бессильным… Думаю, только теперь я начинаю понимать, каково работать с больными intelligenza, и пусть мне предстоит сталкиваться в основном со служащими, нельзя исключать и подобных случайностей!

– Чтобы вы – и оказались не готовы… – не поверил Бессмертных.

– Я полагаю, господин Мягко-Жестоких просто никогда не видал буйных пациентов, – подал голос Немертвых. – А описания всё же достаточно сильно разнятся с суровой реальностью.

– Именно! – адвокат прижал к груди Цисси.

– Полагаю, вам есть резон побеседовать с господином Упертых, пока его ненадолго отпустила болезнь, – заметил Немертвых. – Он – крупнейший специалист по intelligenza, и, хотя сам пал ее жертвой, может дать немало ценных советов.

– Непременно так и поступлю, – кивнул Мягко-Жестоких и решительно направился в указанную палату, пополнять багаж знаний.

– Уф… – выдохнул следователь, когда госпожу Полненьких занесли в купе и надежно зафиксировали. – Не экспресс, а сущий сумасшедший дом! Да, господа, у кого-то еще есть желание взглянуть на труп тапёра?

Желание выразил один лишь доктор, но остальные всё равно потянулись следом.

– Сюда, господа, сюда, – суетился фельдшер, проводя их дальше по коридору. По понятной причине мертвецкой на экспрессе не было, и до следующей остановки тело поместили в пустующем санитарном купе. – Вот он!

Присутствующие помолчали.

– Значит, говорите, сердечный приступ? – протянул следователь, рассматривая покойного.

– Э-э… – сказал фельдшер.

– Теодор, а при смерти от сердечного приступа люди всегда делаются такими… хм… фиолетовыми? В крапинку? – поинтересовался тот, не ожидая, впрочем, ответа.

– Он был совершенно нормальным, когда умер! – возмутился фельдшер. – Хотя… Вообще-то в последние несколько дней он жаловался на недомогание, и я еще отметил, что цвет лица у него такой…

– Какой?

– Немного нездоровый. Ну… бледный он был аж до синевы, – пояснил тот. – Потому сердечными каплями его и пользовали… А тут вон как! Но точно вам говорю, господа, когда его сюда положили, он хоть и был чуточку синеватый, но уж никак не фиолетовый! Тем более, в крапинку…

– Теодор, – воззвал следователь, – что-то подсказывает мне…

– Что это по нашей части, – закончил доктор и раскрыл саквояж. – Сделайте милость, обождите в коридоре, здесь и без того тесно. К тому же ароматы будут далеко не сладостными.

– Тогда мы лучше пройдем в салон, – решил следователь. – Что толку стоять в коридоре? Ждем вас с нетерпением, Теодор!

В салоне только и разговоров было о внезапном помешательстве госпожи Приятненьких. Разумеется, правды никто не знал, а госпожа Полненьких, даже если и была посвящена в тайные замыслы подруги, ничего никому не говорила, а, приняв страдальческий вид, сидела в кресле, время от времени промокала платочком совершенно сухие глаза и принимала соболезнования.

– Интересно, что же скажет Теодор… – задумчиво произнес следователь, поглаживая бакенбарды. – Мне, признаться, не доводилось встречать подобного. Пол, а вам?

Тот молча покачал головой.

– У нас такого не бывало, – сказал, подумав, Вит-Тяй.

– Мы тоже не видали, – заверил Ян.

– А я, кажется, о чем-то подобном слышала, – задумчиво произнесла Каролина. – Еще когда работала по научной части. Но вот беда, не могу припомнить! Видно, случайно кто-то упомянул, вот я и позабыла…

– Не беда, – утешил Бессмертных. – Я уверен, Теодор… А! Вот и он!

Доктор ловко просочился между окруживших безутешную госпожу Полненьких дам, подсел к своей компании.

– Отравление? – спросил следователь.

– Именно, – кивнул Немертвых. – Довольно любопытное, я бы сказал. И яд не из распространенных. Если память мне не изменяет, делают его далеко на юге из вытяжки желез одной крохотной, но смертельно опасной рыбки, а также некоторых растительных добавок. Средство дорогое и, сами видели, приметное: покойники обыкновенно приобретают самый невообразимый колер.

– Ну конечно! – воскликнула госпожа Кисленьких. – Именно это я и пыталась вспомнить… У это рыбки еще такое название, что выговорить совершенно невозможно, как же ее… Быра?.. Бара?.. А как дальше…

– Дорогая Каролина, – успокоил ее Бессмертных, – это не столь принципиально. Теодор, а каким образом отравили несчастного? Подмешали яд в пищу?

– В те самые сердечные капли! – встрял Дэвид. – Мне этот фельдшер сразу показался подозрительным…

– Внутрь это средство можно принимать хоть галлонами, – усмехнулся доктор, – если, конечно, у вас нет хотя бы крохотной ссадинки на губе. Он смертелен при попадании в кровь, однако ранок на теле тапера я не обнаружил. Вернее, есть небольшие порезы – очевидно, брился неаккуратно, – но уже поджившие. Если бы он отравился тогда, то давно бы умер, ведь достаточно самой малой толики яда…

– А может быть… – начал Дубовны, но его снова сурово остановили:

– Никаких инопланетных шприцев с иглами мизерной толщины! Не думаю, Дэвид, что их заинтересовал бы какой-то тапёр… Нет! – снова перебил стажера следователь. – Я категорически протестую против версии, что убитый был главой венерианской резидентуры, а марсиане устранили конкурента!

– Откуда вы узнали, что я хотел сказать? – изумился Дэвид.

– Читаю мысли, – хмыкнул Руперт. «И кое-какие журналы, чтобы быть в курсе наиболее вероятного хода твоих рассуждений», – мог бы он добавить, но промолчал. – Итак, Теодор, каким тогда образом отравили тапёра? Наверняка у вас есть предположение, не так ли?

– Конечно, – ответил тот невозмутимо. – Собственно, я так задержался потому, что проверял свою гипотезу. Так вот… Скорее всего, яд попал в организм жертвы через кожу. Первым делом я проверил, не пропитана ли им одежда – но нет, всё чисто. По счастью, гардероб у несчастного не так уж велик, – добавил он, – иначе я провозился бы до вечера.

– А постельное белье? – спросил Ян.

– Тоже чисто, – кивнул Немертвых. – Тем более, его достаточно часто меняют, а недомогал тапёр, по словам фельдшера, уже несколько дней.

– Тогда?..

– Оставалось только возможное соприкосновение с некой отравленной поверхностью, – продолжил доктор. – Причем кожа должна была быть открыта.