Месть Зоны. Рикошет - Владислав Выставной

– Что же ты, Завр, не предупредил меня? – тяжело дыша, пытаясь вырваться из плотного плена, хрипел Бука. – Хоть бы зарычал, знак какой подал… А теперь – видишь?

Он погрузился всего лишь по колено, но уже не хватало сил, чтобы просто поднять ногу, не говоря уж о том, чтобы вырваться на свободу. Неизвестно, какова была глубина ловушки, но дело грозило обернуться бедой.

– Вот он! – раздалось за спиной. – Когда же ты уймешься…

К нему подбежали по тропе охотники, Каток и еще трое бойцов в черном – из тех, что уцелели после безумной погони. Шагах в пяти от него преследователи в недоумении остановились, пытаясь сообразить что к чему, замешкались и слишком поздно поняли, что жертва сама себя загнала в ловушку. А когда осознали опасность ситуации, было уже поздно.

– Что за черт… – Каток безуспешно пытался выдернуть ногу из вязкой субстанции.

– Эй… Бука! – увязший по соседству Кошелек не удержал равновесия, упал на колени и теперь безуспешно пытался выдернуть из неподатливой массы руки. – Это твои штучки? Прекрати, слышишь! Пошутили – и хватит!

– Коготок увяз – всей птичке пропасть! – не без злорадства рассмеялся Бука. – Что, не нравится?

– Я убью тебя, на куски порву… – прорычал Советник. Впервые этот невозмутимый, высокомерный тип по-настоящему вышел из себя.

Он попытался прицелиться из ружья, которое продолжал сжимать в руках. Но тут его за руку ухватил Кошелек, которому удалось, наконец, высвободить одну ладонь. Хлопнул выстрел, другой – пули прошли у Буки над головой. Советник с Кошельком повалились в тягучую жижу, попутно свалив и Катка. Трое бойцов в черном барахтались в отдалении, умудрившись погрузиться уже по пояс. Тонули они странно – молча, лишь отдуваясь и судорожно пыхтя.

Теперь погружались все вместе. Инстинктивно пришли к одинаковому оцепенению: каждое движение, любая попытка сопротивляться только ускоряли движение в глубину.

Когда погрузились по грудь, у Катка сдали нервы. Он заметался, кроя все вокруг многоэтажными грязными конструкциями, словно из него полезли наружу злые духи. Он даже попытался залезть на Советника, но получил от того оплеуху неожиданной силы, которая отчасти привела его в чувство.

– Признайся, Малец, – устало простонал Каток. – Никакой ты не Бука – ты просто все это время водил нас за нос.

– Я не знаю, какие еще доказательства тебе нужны, – равнодушно отозвался парень.

– Самое лучшее – если ты вытащишь нас из этой чертовой аномалии… Обещаю, я не стану преследовать ни тебя, ни твоих приятелей…

– …И настоящий антидот вколешь, да?

– При всем желании… – Каток рассмеялся с нотками истерики в голосе. – От этой дряни нет антидота. Надо было с самого начала сказать, но… Сам понимаешь.

– Понимаю, – беззлобно отозвался Бука. – Гнида ты. И дружки твои – тоже гниды.

– Я же до тебя доберусь, – вяло подал голос Кошелек. – Я же тебе горло зубами перегрызу.

– А все же хорошо, что эта тварь из Зоны сдохнет вместе с нами, – продолжал Каток. – Даже потеплело как-то на душе.

– Нетрудно тебя порадовать, однако, – усмехнулся Бука. – Только я пока подыхать не собираюсь.

Он дернулся – и предсказуемо погрузился еще на пару сантиметров. Забавно: при этом тело не ощущало ни холода, ни влажности. Можно было даже сказать – было довольно комфортно. Однако неизвестно было, каково станет, когда поверхность над головой сомкнется, перекрыв доступ кислорода.

Эта мысль тоже появилась неспроста: погрузившись по грудь, парень стал ощущать проблемы с дыханием – стало давить на грудную клетку.

Между тем темнело. В зарослях стала издавать неприятные звуки какая-то живность.

Бука откашлялся, спросил:

– Эй, есть кто живой?

Было уже трудно обернуться, чтобы враги оказались в поле зрения.

– Чего надо? – хмуро отозвался Кошелек.

– А давайте рассказывать разные истории, – неожиданно предложил Бука. – Делать все равно нечего, хоть развлечемся.

– Ты там чего, грибов объелся, жертва? – мрачно спросил Каток.

Бука рассмеялся в ответ, но продолжил гнуть свое:

– Во-первых, в данной ситуации все мы жертвы. Во-вторых, говорить – единственное, что мы можем. Давайте сыграем – кто более жесткую историю сможет рассказать.

– Ты еще рэп-батл предложи, – проворчал Каток. Сплюнул.

– Как вариант, – отозвался Бука. – Только у меня слуха нет.

– Иди к черту.

– Ладно, давайте я расскажу историю, – неожиданно произнес Советник. Поправил на носу покосившиеся очки единственной рукой, все еще остававшейся на поверхности. – Приглашает меня министр…

– Какой министр? – спросил Бука.

– Какой надо министр. Вызывает и говорит, что, мол, крупный лесной пожар подбирается к областному центру; пожарные не справляются; народ бежит толпами, паника. Надо бы потушить любыми средствами. Я уточняю: любыми? Он мне снова: да, говорит, любыми. Хорошо, говорю. Приезжаю в область. Знакомлюсь с обстановкой. Показываю на карту местным эмчеэсникам: что это у вас выше пожара по течению реки? Плотина, говорят. Я им: есть приказ потушить пожар любыми средствами. Понимаете меня? Они глазами хлопают. Я беру своих ребят, приезжаю на плотину. Мне что-то лопочут, возразить пытаются. Мои скручивают охрану. Начальника плотины – за кадык. Через час – аварийный сброс. Через два – пожар ликвидирован. Потом стало известно, что две тысячи человек утонуло, столько же пропало без вести. Вот такая история.

Наступила тишина.

– Это ты к чему, Советник? – спросил, наконец, Каток.

– К тому, что задачи надо четче формулировать, – спокойно ответил тот. – Ты сказал: мы за Букой – и назад. И ни слова о таких жестких вариантах, в какой мы влипли.

– Хорошая история, – отозвался парень. – Я, кажется, начинаю вас лучше понимать.

Сумерки накатывались все быстрее, в воздухе появилось назойливое комарье. Тем более неприятное, что отмахиваться от него было себе дороже. Кровопийцы словно чувствовали это и безнаказанно садились на лица, с наслаждением напиваясь гемоглобиновой жидкостью.

– Тогда вот вам моя история. – Каток дернулся, сгоняя комара, выругался, погрузившись еще глубже. – Один умник задолжал мне денег. Я выждал срок, пришел забрать долг. Этот козел сначала заявил, что денег у него нет. Он откровенно издевался, потом стал на меня орать, плохо отозвался о моих родственниках. Я все это выслушал. Потом взял молоток, здоровенные такие гвозди, и прибил руки засранца к письменному столу. Он еще что-то орал, брыкался. Тогда я прибил и его ноги. Когда он понял, что я сейчас прибью к столу его причиндалы – быстренько рассказал, где деньги. Я забрал их и уже собирался уходить. Но обернулся, поглядел на прибитого бедолагу, вернулся. Сначала я хотел его освободить – деньги-то я забрал. Но подумал: какого черта? И сначала раздробил ему руки молотком. Потом разбил его морду о письменный прибор – подарочный такой, малахитовый. Потом взял со стола пресс-папье – увесистое такое, с острыми углами. И по башке ему – на, на, на! Бил, пока голова у него не стала мягкой. Устал тогда сильно. Пришел домой – и уснул мгновенно. Спал как младенец. А наутро, под кофеек, – приятные новости по телику: мол, нашли одного негодяя мертвого…