Пылкий романтик - Мэдлин Хантер

Дверь библиотеки отворилась. На пороге показался седовласый джентльмен. Это был мистер Рамфорд – адвокат графа Глазбери.

– Позвольте спросить, графиня, – сухо произнес он, – нужен ли я вам? Если нет, я хотел бы вернуться в Лондон. – Всем своим видом Рамфорд показывал, что ему было неприятно общаться с Пен.

– Вы распорядились, чтобы во время следствия каждый из слуг графа оставался там, где он находился на момент его смерти? – спросила Пен (она знала, что этого требовал следователь).

– Да, мэм. Я также распорядился, если вдруг на имя графа придут какие-нибудь счета, чтобы все они пересылались на мой адрес. Вас это интересует?

Пен это мало интересовало. Она знала, что мистер Рамфорд – опытный, уважаемый юрист и отлично справится со всеми подобными делами.

– Вы связались с наследником покойного? – спросила она.

– Вы имеете в виду его племянника? Да, я отправил ему письмо. Он сейчас на Ямайке. Полагаю, печальное известие о кончине дяди дойдет до него не очень скоро. Ему нужно сначала привести в порядок свои дела. После отмены рабства у них там все по-другому. Пока он не приехал, ваше сиятельство имеет полное право жить в любом из имений покойного. – Последнюю фразу Рамфорд произнес с таким выражением лица, будто хотел добавить: «Не думаю, однако, что у тебя хватит на это наглости!»

Рамфорд вышел.

– Ну и наглец! – проворчал Данте. – Слова все вежливые – не придерешься. Но говорит таким тоном, словно в грош тебя не ставит!

– Скорее всего он так же, как и все остальные, считает меня виновной, – вздохнула Пен. – Впрочем, он практически меня не знает. Я видела его, кажется, всего лишь раз...

– Не переживай, что все так думают, – постарался успокоить ее Данте. – Людям свойственно верить сплетням. Но слухи, как правило, живут недолго.

Однако Пен знала, что это не так. Разумеется, сплетня о том, что она убила мужа, недолго будет самой свежей сенсацией. Наверняка вскоре появится какая-нибудь другая. Подозревать ее больше не будут. А это означает, что и без того узкий круг ее светских знакомых станет еще уже. Останутся лишь самые преданные подруги и друзья.

Но все это мало интересовало Пен. Все ее мысли были заняты человеком, сидящим в тюремной камере.

– Верджил, – сказала она, – я хотела бы увидеть Джулиана сразу же, как только мы вернемся в Лондон. Делай что хочешь: дай тюремщикам какую угодно взятку, но я хочу его видеть!

За час до рассвета Пен вошла в ворота тюрьмы Ныогейт в сопровождении Шарлотты и мистера Найтриджа.

– Нам с трудом удалось упросить тюремщиков, – произнес Найтридж.

Пен поняла, что слова «с трудом» означают лишь одно – большую сумму взятки.

«Интересно, какую?» – подумала она.

– Обычно подобные свидания допускаются лишь за день перед казнью, – сказал Найтридж.

– Это жестоко! – возмутилась Шарлотта. – Человек должен иметь право на свидание с друзьями!

Лицо Шарлотты скрывала черная вуаль, но Пен могла себе представить, как возмущенно сверкнули ее глаза.

– Увы, мэм, – мрачно усмехнулся Натаниэль, – я знаю не один случай, когда невинного человека вешали, даже не позволив ему проститься с родными! Я, конечно, не говорю, что это справедливо...

– Так добейтесь пересмотра закона, если считаете его несправедливым! – фыркнула Шарлотта. – Моей сестре не легче оттого, что кому-то еще тяжелее, чем ей!

– Если бы я мог утешить графиню чем-то иным, – проворчал он, – давно бы утешил!

Шарлотта хотела было ответить какой-нибудь колкостью, но Пен ее остановила, коснувшись руки.

– Прекрати, Шарлотта. Мистер Найтридж и так сделал все, что мог. Не мешало бы нам все-таки быть ему благодарными!

Шарлотта промолчала, хотя, очевидно, все еще дулась на Найтриджа.

Найтридж провел их по узкому коридору через мрачную проходную. За тяжелой массивной дверью оказалась небольшая плохо освещенная комната.

Человек, которого Найтридж представил как дежурного офицера, при виде их лишь едва кивнул и удалился.

Минуты ожидания тянулись долго. Пен, жившая последние дни в основном лишь тревогами и ожиданиями, отметила про себя, как странно человек воспринимает время в таком состоянии. Иногда часы пролетали, словно минуты, а иногда и минуты казались вечностью.

– Предупреждаю вас, графиня! – произнес Найтридж. – Вы можете найти мистера Хэмптона очень изменившимся. Тюрьма обычно накладывает на человека тяжелый отпечаток, а мистер Хэмптон здесь уже шесть дней.

Шарлотта взяла сестру за руку, желая подбодрить ее, но Пен за эти дни уже научилась и сама находить в себе силы бороться со своим горем. Подавленность уступила место новой эмоции – злости.

Офицер ввел заключенного. При виде его Шарлотта ахнула, Пен же, как ни крепилась, едва не упала в обморок.

Джулиан был в цепях.

Несмотря на это, он держался так же гордо и независимо, как если бы находился на светской вечеринке. Оков на руках и ногах он словно бы не замечал. Пен заметила, что он аккуратно выбрит. Это была еще одна небольшая привилегия, купленная скорее всего за взятку.

– Оставьте нас, – сказал Найтридж тюремщику.

– Не положено, сэр! – начал тот.

– Вы же видите, офицер, что арестант ведет себя смирно. Обе дамы – вдовы пэров, сам я, кажется, произвожу впечатление приличного джентльмена. Извольте оставить нас!

Офицер удалился, но явно неохотно.

– Ты не должна была приходить! – обратился Джулиан к Пен, как только дверь за тюремщиком закрылась.

– Мистер Найтридж не нашел в этом ничего плохого, – ответила та.

– Да, Джулиан, – подхватил Натаниэль. – Я полагаю, что графиня пришла с визитом к другу, который в беде. Светом этот визит будет оценен скорее всего исключительно положительно.

– Не уверен. Думаю, многими это будет интерпретировано по-другому, сам понимаешь, в каком ключе. Я ведь, кажется, просил тебя, Натаниэль, не делать ничего, что могло бы повредить Пен!

– И ты еще будешь поучать меня, – фыркнул тот, – что может повредить делу, а что нет? Меня, юриста, который на подобных делах собаку съел? Ты сам выбрал меня своим адвокатом, я тебя не просил. Позволь мне самому решать, что для тебя полезнее!

– Если вы считаете, что для пользы вашего клиента моя сестра должна рисковать своей репутацией... – начала Шарлотта.

Натаниэль вздохнул. Ничего не поделаешь, приходится терпеть некоторые вещи, если твоя собеседница – баронесса, а ты всего лишь адвокат.

– Дорогая баронесса! – начал он. – Позвольте напомнить вам: я согласился, чтобы вы сопровождали сестру, лишь с условием, что вы не будете ни во что вмешиваться. Иначе я вынужден буду настаивать, чтобы в следующий раз графиню сопровождала леди Леклер.