Адепт - Адам Пшехшта

– Во дворце, кроме официальных церемоний, мы не используем титулы детей, – проинформировала царица. – Что снова придумала Анастасия?

Алхимик откашлялся, в голосе царицы появился новый тон, которого вчера не было. Какая-то неподходящая к ситуации резкость.

– Она хотела получить медицинскую помощь в связи с болью в ноге.

– Вы можете ей помочь?

– Мне сложно что-то обещать прежде, чем я обследую Ее… Анастасию Николаевну, хотя надеюсь, что да.

Девочка скрылась за быстро расставленной ширмой и через минуту появилась без чулок и ботиночек. Рудницкий попросил ее удобно разместиться на диване и приступил к осмотру.

– Hallux valgus, – после нескольких минут заявил он. – На левой ноге, довольно выраженный. Нужно подобрать соответствующую обувь и было бы неплохо, если бы Анастасия Николаевна ограничилась такими формами физической активности, которые не требуют долгого стояния или маршировки.

– Это все мы и так знаем! – раздраженно сказала царица. – Вы можете уменьшить или ликвидировать боль?

– Сейчас проверим, – ответил Рудницкий.

Алхимик вытащил из медицинской сумки стеклянную коробочку.

– Что там? – поинтересовалась девочка.

– Мазь.

– Из чего?

– Из золота.

– Из настоящего золота?

– Алхимического. А также трав и соли.

– Это какой-то новый препарат, да? – с беспокойством отозвалась царица. – Вы испытывали его раньше?

– Конечно, Ваше Величество, – заверил он.

– И с каким результатом?

– Одна из моих пациенток избавилась от ревматических болей. Болезнь была настолько запущенной, что дошло до легкой деформации суставов. После двухнедельного курса дама, про которую я говорю, отправилась на бал и несколько раз танцевала, несмотря на свой возраст.

– Это кто-то, кого я знаю?

– Я уверен, что Ваше Величество понимает, что мои пациенты ожидают от меня полной конфиденциальности…

Царица гневно поджала губы, но позволила Рудницкому нанести мазь на ногу девочки. Алхимик закончил массаж и подул на большой палец ребенка, проговаривая одновременно слово силы, после чего повторил процедуру со второй ногой.

– И как? – спросил он.

Анастасия осторожно пошевелила пальцами ног.

– Не болит! – воскликнула она. – Я…

– Это все, господин Рудницкий, – резко сказала царица. – Мы больше не нуждаемся в ваших услугах. Григорий Ефимович возвращается из Петербурга. Честно говоря, я не верю ни в алхимию, ни в те нехристианские заговоры. А еще я не хочу, чтобы моими детьми занимался кто-то, чья преданность под вопросом.

Рудницкий ошарашенно заморгал: голос царицы хлестал словно бич, а черты ее лица застыли в гримасе презрения.

– Надеюсь, вы меня поняли?

– Ваше Величество выразилась абсолютно ясно, – сухо ответил алхимик.

В коридоре его ждали Самарин с Матушкиным и несколько солдат. Немного дальше замерла группка мужчин в жандармских мундирах.

– Что происходит? – прошептал Рудницкий.

– Потом поговорим, а сейчас за мной и ни слова, что бы ни происходило! – приказал Самарин.

– А что…

Генерал схватил алхимика под руку, нажимая на какой-то нерв так, что Рудницкий едва сдержал крик боли. Жандармы уступили им дорогу, однако их поведение трудно было назвать дружелюбным: они смотрели на Рудницкого холодно и с неприкрытой враждебностью.

– Пусти меня, ненормальный! Кто это такие? – гневно шипел Рудницкий. – Там, возле апартаментов царицы?

– Офицеры петербургской тайной полиции, – тихо объяснил Самарин. – Хотя мне кажется, они не собирались позволить тебе выйти из дворца. Тот худой с усами – полковник фон Ноттен, известный дуэлянт. А в Варшаве… – Генерал замолчал, не закончив предложения.

– Что в Варшаве?

– Поговорим у тебя. Как соберешься, мы сразу уезжаем.

– Мы?

– Конечно! Сам ты далеко не уедешь. Открыт сезон охоты на Олафа Арнольдовича Рудницкого.

Алхимик посмотрел на него, но Самарин не шутил.

– Что…

Генерал затянул его в выделенные им комнаты и быстро захлопнул двери, после чего направился в ванную. Рудницкий пошел за ним.

– Можешь мне, наконец, объяснить, что происходит? – прошипел он.

Самарин открутил все краны, вслушиваясь в шум воды и, оставшись довольным, кивнул.

– Могу, – ответил он почти шепотом. – Ты настроил против себя царя, царицу, тайную полицию и черт знает кого еще.

– Я спас их ребенка! Наследника престола!

– Спас, – признал Самарин. – А одновременно унизил их так, как никто раньше. Кинул в лицо императору, что его предали его же подданные, а также любезно предложил первичную материю, которая позволит урегулировать ситуацию в Москве и Петербурге. К тому же ты заставил помиловать убийц Скалона! Не перебивай! Помог ребенку, доказывая тем самым, что царская семья не может сама позаботиться о сыне. Император дал тебе шанс: если бы ты стал придворным лекарем, возможно, дело как-то уладили, но ты отклонил предложение. Понимаешь, наконец, в какую ситуацию ты их поставил? Они обязаны спасением жизни сына и двух крупных городов Империи какому-то польскому простаку, к тому же сыну бунтовщика! Человеку, который открыто дал понять, что они не могут рассчитывать на его преданность! К этому следует добавить реакцию лоялистов. Ты не представляешь, как взбесил их тот факт, что царь вынужден был подчиниться твоим требованиям. Да, новости уже разошлись!

– То есть в награду они приказали меня убить! – рявкнул Рудницкий.

– Не совсем. Императрица на тебя зла и не шевельнула бы пальцем в твою защиту, однако царь считает, что обязан тебе. После всего. Потому я здесь, потому ты еще жив. Конвой получил официальный приказ сопроводить тебя в Варшаву. Ни тайная полиция, ни лоялисты не рискнут напасть открыто. Не сейчас. Не против воли царя. Но в Варшаве можешь ждать всего…

Рудницкий вытер пот со лба, краем глаза заметил свое отражение в зеркале. Бледное лицо, словно у недельного трупа, шрам на щеке стал по форме напоминать пламя.

– Ты начал говорить что-то про Варшаву? – выдавил из себя алхимик.

– Ах да. Помнишь первый прием у тетки? Там был один майор, некий Завьялов. Он хотел оскорбить тебя и вызвать на дуэль.

– И почему не вызвал?

– Я помешал этому, – нетерпеливо ответил Самарин. – Не перебивай! Дело в том, что тогда ты не был кем-то важным, а он хотел тебя убить. Сначала я подумал, что это случайность, что он, как и большинство российских офицеров, не любит или даже ненавидит поляков, но я поговорил с ним недавно, похоже он не питает ненависти к твоим соотечественникам. К тому же один из его друзей – известный тебе капитан Варецкий.