Если свекровь - ведьма - Лилия Касмасова

— Миша!

— Вика! — удивился он. — Ты что тут делаешь? — И повернулся к Бондину: — Отпустите мою невесту! Что вы себе позволяете?

— Это я твоя невеста! — вскричала я, хватая его за лацканы фрака. (Какая дурацкая идея — надеть на жениха фрак. Как этот фрак немодно и устаревше выглядит!)

— Ты? — Миша будто старался что-то припомнить. — Да не путай ты меня. Ты просто… друг?

— Друг?! — возмутилась я. И влепила ему пощечину. И еще одну. Может, это его отрезвит!

— Да прекрати ты драться! — выкрикнул Миша и схватил меня за запястья.

Бондин в это время объяснял Николаю:

— Жених под воздействием любовного зелья.

— Ох ты, да как же я не заметил…

— Он обо мне? — обернулся Миша.

— Это неправда! — воскликнула Мелисса и, обернувшись к Мише, вопросила умоляюще: — Ты же любишь меня?

— Разумеется, люблю, — ответил он.

— Ты сам не понимаешь, что говоришь! — сказала я и повернула перстень. — Вон у тебя вокруг головы облако из розовых сердечек пляшет!

— Не может быть, — недоверчиво пробормотал он. — Ты нарочно лжешь, чтобы расстроить свадьбу с моей обожаемой Мелиссой. Ты не можешь смириться с тем, что для меня ты просто друг.

Я собиралась закатить ему еще одну пощечину. Или пять. Но потом поняла, что они нисколько не поменяют его мысли.

Я сняла с плеча сумку и вынула оттуда стеклянный пузырек, который дала мне Маргарита Петровна.

— Открывай рот, — велела я Мише.

— Зачем это еще?

— Чтобы узнать, по-настоящему ли ты любишь Крысу.

— Кого?

— Вот эту дуру.

— Эй! Не смей оскорблять мою любимую! — рыкнул Миша. — И пить я ничего не собираюсь.

И что теперь? Наверное, придется ждать, пока действие любовного напитка само пройдет.

— А когда пройдет действие приворотного зелья? — растерянно спросила я Бондина.

— Зависит от того, сколько он выпил.

Мне показалось, что глаза у Крысы торжествующе и зло сверкнули. Она успела в него ведро залить, что ли?

А Бондин взял у меня пузырек, едва уловимым жестом открыл его и брызнул Мише в лицо. Тот расчихался, а розовое облако над его головой посветлело.

Миша поглядел настороженным взглядом на платье Мелиссы, на меня, потом на свой фрак с белым цветком в петлице.

— Ты… И ты… Я, кажется, немного запутался… — Вид у него был как у пьяного.

Я забрала у Бондина пузырек и подала Мише:

— Выпей.

Он послушно приложился губами к узенькому горлышку и сделал несколько глотков.

— Этого достаточно. — Инспектор забрал у него наполовину опорожненную бутылочку.

Розовое облако над Мишей стало белоснежным.

— Где я? — выдохнул Миша.

— Мишечка… Я просто до сих пор тебя люблю, — плаксиво сказала Крыса. — И ведь ты тоже… Ты не можешь любить эту… кудлатую простушку.

Я представила, что блестящая тяжелая мотоциклетная каска с опущенным темным стеклом надевается на голову Мелиссы. И она появилась, эта каска!

Мелисса что-то возмущенно пробубнила там, внутри. Но что, было непонятно.

Вот тебе подарок от простушки!

Бондин помог ей снять каску, отдал мне со словами:

— Она в наручнике и не может колдовать.

Ну и что, что не может. Я вот тоже не могла раньше колдовать, и что? Разве это помешало ведьмам меня обижать?

А Мелисса завопила:

— Видишь, какая она ужасная, твоя Вика!

Миша внимательно смотрел на нас всех. Потом потоптался на месте, снова поглядел на нас и спросил:

— Мне стоять?

О боже. В противоядии же есть зелье беспамятства. А Миша вон сколько вылакал.

— Пока да, — сказал Бондин.

— У тебя же есть пилюли! — сказала я ему. — От беспамятства!

А инспектор сказал:

— Извини, Вика. Я выпил последнюю тогда, у Маргариты Петровны.

Вот остолоп. Кто ж ходит на инспекцию к ведьмам без пилюль!

Я проворчала:

— Не мог взять их побольше.

— Я же не знал, что вместо обычной инспекции попаду в романтический диснейленд, — насмешливо сказал он.

Да что с ним спорить? Все равно таблеток у него нету. Я положила каску на землю, взяла Мишу за руку. Погладила по локтю, сказала:

— Ты скоро все вспомнишь, не волнуйся.

Бондин отвернулся от нас, обратился к Николаю:

— А где Орхидея?

— Тут, — сказал он.

— Как — тут? — воскликнули мы с Бондиным хором.

Из тумана проступила округлая женская фигура.

— Орхидея! — завопила я.

— Да, — застенчиво улыбнулась она. — Я э-э… попросилась тайно присутствовать…

— Ты была здесь и не остановила свадьбу! — закричала я на нее. — Как ты могла? Ты же знала…

— Извини, — потупилась она. — Просто… я обожаю свадьбы… Я хотела ему сразу все рассказать, — тронула она за красный рукав своего Николая. — Но не удержалась. Так хотелось посмотреть. И эта Ведьмина Поляна такое необычное место, такое красивое и загадочное…

— Да ты что, совсем сдурела! — возмущалась я. — При чем тут место!

— Я бы обязательно вмешалась! — заверила меня Орхидея. — Я бы остановила свадьбу! Просто… не сразу…

— А когда? — кричала я. — Когда он бы объявил их мужем и женой?

— Когда спросили бы, есть кто против, — невинным тоном ответила Орхидея.

— У меня в тексте нет такого вопроса, — сказал Дед Мороз.

— Да? — сказала Орхидея. — Он же должен быть.

— Ну… Я думал, это лишнее.

— Впиши обязательно, — важно посоветовала Орхидея и покачала головой. — Из-за твоей небрежности видишь, что могло случиться…

Ну и нахалка эта Орхидея!

А ведь она права: Ведьмина Поляна — удивительное место. Серая дымка тумана стелилась по траве, ватными клочьями наплывала из чащобы, окружавшей поляну. Там и сям были расставлены фонари, они помигивали живым огнем, но нисколько не разгоняли белесую мглу.

С влажных черных веток иногда капала вода. А невдалеке под деревьями я заметила стол с двумя скамейками около него.

И стол был, похоже, накрыт к ужину. О, это свадебный пир предполагался. И белая гора какая-то на нем виднеется — наверное, свадебный торт. Асимметричный такой, будто таять начал. Наверное, сейчас это модно — неровные торты.