Облако - Семен Лопато

Раздраженно скривившись, второй пришедший резко отмахнулся.

– Да какие там заболевания, болтовня одна…

– …всеобщее обнищание, безработица, исчезновение рабочих мест, слом жизненного миропорядка десятков тысяч людей. Набили, наломали, перепутали, развалили, разнесли все, что только возможно. А теперь, значит, за то, чтобы я не вмешивался во все это, мне даже и заплатят. Правильно я понимаю?

– И что же?

Сдерживая себя, Вадим на секунду закрыл глаза.

– Вы немедленно уйдете отсюда. Вот просто встанете и уйдете. Очень многое хотелось бы сказать, но не буду, и не буду ничего объяснять – я вежливый человек и хотел бы таковым остаться. Но вы сию секунду изыдите с моих глаз и далее ни словом, ни вздохом не будете мешать тому, что я делаю. О помощи не спрашиваю – хотя долгом хоть сколь-либо приличного человека было бы оказать ее, но говорить об этом, я так понимаю, бесполезно. Просто исчезните – и обещаю, что я о вас забуду – это главное и единственное, что мы можем сделать друг для друга в сложившихся обстоятельствах.

Уязвленно сдавливаясь, словно откуда-то из темных глубин Лебединский бросил мгновенный, остро жалящий взгляд на Вадима.

– А вот не надо этого. Я понимаю, вы повышаете ставки, набиваете цену. Поясню на привычном вам языке – и для нас – в прошлом – и для вас сейчас ситуация эквивалентна появлению принципиально нового инвестора, находящегося в совершенно иной весовой категории по отношению ко всем прочим и обладающего принципиально иными возможностями, – так, надеюсь, понятно? И для вас присоединение к нему означает выход к принципиально иным финансовым практикам, о которых вы сейчас и помыслить не можете, и, полагаю, когда вы убедитесь в этом, ваши сомнения и ваш праведный гнев исчезнут моментально и бесследным образом.

Он саркастически дрогнул уголками губ.

– Останавливаюсь исключительно на этом аспекте, так как остальные, то есть чисто научные, важны лишь людям определенной ментальной направленности и для вас не имеют никакого значения, да, собственно, ни о них, ни о связанных с ними перспективах вам знать и не обязательно, – надеюсь, вы на меня не обидитесь.

Быстро поджав губы, прищуренно глядя в сторону, Вадим с готовностью покивал головой.

– Ну да, конечно, «Великий куратор», как я мог забыть. Средоточие высоконравственных идей и мировоззренческих споров.

Он тяжело и быстро взглянул на Лебединского.

– Ну и кто вам подбросил ваши судьбоносные и прорывные научные решения? Инопланетяне? Дьявол? Ну а я, прельстившись идеями о принципиально новых финансовых практиках, должен теперь отойти в сторону и не мешать людям с определенной ментальной направленностью предаваться тому, что у них получается лучше всего, – истерическим спорам и провинциальному самолюбованию. Так, что ли?

Словно в первый момент не поняв, с видом тяжелого, почти жалеющего недоверия и омерзения Лебединский поднял все еще не верящие глаза на Вадима.

– То есть вы думаете, у вас есть какая-то перспектива в том, что вы затеяли? Вы думаете, если вы взломали сервер, то так же сможете изменить что-то в цикле производственной линии?

На мгновенье спрятав глаза, словно что-то до конца уяснив, быстро усмехнувшись, он испепеляюще бросил какой-то змеиный взгляд на Вадима.

– Ну понятно, практичность бизнесмена, лучше синица в руках, чем журавль в небе. Только не будет у вас никакой синицы. Вы думаете, если вы наняли среднестатистического технаря, то он все за вас сделает, как пляшут под вашу дудку все нанятые работники, а вам останется только посидеть и дождаться результата. Не получится. Вы пытаетесь вломиться в систему, о сложности которой даже приблизительно не отдаете себе отчет. И лучше б вам оставить для другого применения ваши хакерские приемчики, а вашего компьютерного гения отправить назад к его DoS-атакам и взломанным банковским карточкам, там от него будет куда больше толку, чем в системе, которая сломает его – да и вас – раньше, чем вы даже поймете, что с вами произошло и что с вами вообще что-то происходит. И чем раньше вы это сделаете, тем лучше, поверьте мне.

Упрямо нагнув голову, Вадим, усмехнувшись, кинул на него взгляд исподлобья.

– Так, может, и вам лучше возвратиться назад к своим изысканиям, оплачиваемым грантами, и хворающей жене. И забудем друг о друге. А вы зачем-то примчались сюда… Деньги предлагаете…

Истощенно опустив веки, Лебединский секунду смотрел в пол.

– Я здесь, потому что есть вещи, на которые я не могу не реагировать, сколь бы глупыми и абсурдными они ни были, – и таковы, в силу не зависящего от меня положения вещей, мои обязанности. И, кстати, ваше счастье, что здесь сейчас именно я. В иной ситуации вы были бы удалены с шахматной доски в доли секунды. Вам просто повезло, что сейчас вами, кроме нас, некому заняться.

Обхватив голову руками, Вадим тяжело посмотрел на него.

– Возможно, вы и правы. Ну так в чем дело? В ином случае сказал бы – берите стулья и садитесь, – но вы уже взяли и сели. Ну так сидите и смотрите, как у нас ничего не получается – вы же все равно в этом уверены, ну так welcome, satisfaction guarantied, шоу начинается, получайте удовольствие, кто вам мешает.

Словно не выдержав, содрогнувшись, закипая в тоскливой изнывающей брезгливости, второй пришедший медленно поднял глаза на Вадима.

– А вам ведь очень хочется все разрушить, да? У вас ведь ничего не получится, и вы это понимаете, и все равно вы будете пытаться до последнего – дело же не только в деньгах, верно – зачем? Зачем вам все это – при том что вы в этом все равно ничего не понимаете, зачем эти усилия, зачем эти прыжки, это тыканье наугад, эти шаманские танцы с бубном, зачем вы лезете своими грязными неумелыми руками в вещи, понимание которых вам недоступно и никогда не будет доступно, даже если кто-то попытается вам его разъяснить? Зачем это вам?

Опустив глаза, избегая его взгляда, Вадим сухо посмотрел в сторону.

– Это долгий разговор. Мы не поймем друг друга. И это вас не касается.

– Откуда вы беретесь такие, – с ненавистью сказал второй, – как только где-то возникают свежие, новые, оригинальные идеи, как только где-то кто-то пробует нестандартные подходы, начинает смотреть на вещи, на мир неординарно, незашоренно, вы тут же, вы тут как тут, вам надо оборвать, разломать, запретить, вы этого жаждете, вы этим живете. Сколько зла от вас, сколько разрушений, охранители филистерского спокойствия, интеллектуальные дальтоники, гомункулусы.

Осторожно трогая ноющую голову, морщась, Вадим, отворачиваясь, усмехнулся.

– Ну понятно. Пошло-поехало. Гуманитарный коридор и общечеловеческие ценности. Вы еще вспомните, как сожгли Джордано Бруно.

Внезапно остановленный уже когда-то приходившей мыслью, прищуренно-быстро он бросил взгляд на второго.

– Одно вы мне объясните – то, что появилось Облако, – это так иезуитски было изначально задумано или вы облажались?