Буря Жнеца. Том 1 - Стивен Эриксон

– И ты хочешь заключить со мной соглашение.

– Хочу.

– Скрепленное словами.

– Да.

– А если я откажусь? Решу уйти?

– Тебя отпустят, дадут лошадь и припасы. Можешь ехать на восток, или юго-восток, или прямо на север, хотя на севере ничего не найдешь. Главное, не на запад и не на юго-запад.

– Не в Летерийскую империю, другими словами.

– Да. Я не знаю, какую месть ты затаил в израненной душе. Я не знаю, хочешь ли ты предать оул’данов – за то, что они предали тебя. И я бы не винил тебя ни в коем случае. И будет жаль, если придется тебя убить, именно поэтому я запрещаю тебе ехать в Летер.

– Ясно.

Красная Маска изучал карты в неясном свете. Казалось, черные линии, тая, уходят в небытие.

– И все же я хочу обратиться к твоему желанию отомстить летери.

– А не оул’данам.

– Да.

– Ты веришь, что сможешь победить их.

– Смогу, Анастер Ток.

– Заранее подготовив поле сражения. Что ж, с такой тактикой я не хочу спорить. Притом что летери достаточно глупы, чтобы прийти туда, куда хочешь ты.

– Они заносчивы, – сказал Красная Маска. – И потом у них нет выбора. Они желают отомстить за смерть поселенцев и похищенные стада, которые называют своей собственностью – хотя сами украли их у нас. Они желают наказать нас и потому горят желанием скрестить клинки.

– Используя кавалерию, пехоту, лучников и магов.

– Да.

– И как ты собираешься справиться с магами, Красная Маска?

– Пока я тебе не скажу.

– На случай если я уеду, сделаю крюк и ускользну от тебя и твоих охотников?

– Это маловероятно. – В ответ на улыбку чужеземца Красная Маска добавил: – Я понимаю, что ты опытный всадник, но я пошлю за тобой не оул’данов. Я пошлю своих к’чейн че’маллей.

Анастер Ток повернулся и демонстративно начал изучать лагерь – многие ряды палаток, вьющиеся вонючие дымки от костров.

– Ты набрал сколько – десять, двенадцать тысяч воинов?

– Почти пятнадцать.

– Значит, развалил кланы.

– Да.

– Чтобы получилось что-то вроде регулярной армии? Ты должен изменить их преданность старым кровным узам. Я видел, как ты муштровал ротных командиров, чтобы они выполняли твои команды в бою. И видел, как они муштровали командиров отрядов, а те – своих воинов.

– Ты солдат, Анастер Ток.

– И ненавижу это всей душой.

– Не имеет значения. Расскажи о Серых мечах, об их тактике.

– Это тебе не пригодится. Зато я мог бы рассказать об армии, в которой начинал, еще до Серых мечей. – Он вскинул голову, и Красная Маска разглядел в его сверкающем глазе какое-то безумное оживление, от которого почувствовал неудобство. – Я могу рассказать о малазанцах.

– Я не слышал о таком племени.

Анастер Ток снова рассмеялся:

– Это не племя. Это империя. Империя, в три, в четыре раза крупнее Летерийской.

– Так, значит, ты остаешься?

Анастер Ток пожал плечами:

– Пока.

С ним будет непросто, понял Красная Маска, но его безумие может принести пользу.

– Тогда как же, – спросил он, – малазанцы выигрывают войны?

Кривая улыбка чужеземца блеснула в сумраке, словно белый нож:

– Потребуется много времени, Красная Маска.

– Я пошлю за ужином.

– И за масляными лампами – я ничего не могу разглядеть на ваших картах.

– Ты одобряешь мое намерение, Анастер Ток?

– Создать профессиональную армию? Да, это важно. Однако это изменит все – ваш народ, культуру… Все. – Он помолчал, потом добавил сухим, издевательским тоном: – Вам понадобится новая песня.

– Так сочини ее, – ответил Красная Маска. – Выбери из малазанских. Какую-нибудь подходящую.

– Хорошо, – пробормотал Ток. – Погребальную.

Вновь блеснул белый нож, и Красная Маска подумал, что лучше бы ему оставаться в ножнах.

Остатки невысокой стены окружали поляну, грубо обтесанные глыбы базальта разделяли участки зеленой травы. Чуть дальше жидкая рощица молодых березок и осин поблескивала дрожащими весенними листочками, еще дальше вздымался темный бор – толстые темно-серые сосны вытеснили подлесок. Что бы ни укрывала прежде стена, все давно исчезло под мягкой глиной поляны; видны были только ямы, обозначавшие места бывших подвалов.

Пронизанный солнечными лучами воздух словно скручивался и вихрился от густых туч насекомых; и было нечто в жарком знойном воздухе, от чего Сукул Анхаду чувствовала тревогу, словно из черных сучков окружавших деревьев на нее смотрели призраки. То и дело она оглядывалась, не замечая ничего, кроме обычных мельканий жизни – привычных обитателей леса, – и слыша только тихое ворчание земных духов, слишком слабых, чтобы сделать что-то большее, нежели беспокойно ворочаться в вечном, умирающем сне. Их не трогают, и ладно.

Стоя рядом со стеной высотой по колено, Сукул Анхаду обернулась на импровизированное укрытие, сдерживая очередной прилив злости и нетерпения. Освободив сестру, она рассчитывала только на благодарность от этой сучки. Шелтана Лор не благоденствовала в могильнике. Избитая до бесчувствия Силкасом Руином и проклятым локи вивалом, почти утонувшая в бездонной трясине какого-то мешка памяти во владении Азатов, где каждый миг тянулся столетиями, Шелтана выбралась, покрытая несмываемыми пятнами от черной воды, с выцветшими волосами; кожа приобрела оттенок ореха бетеля, стала восковой и рубчатой, как у т’лан имассов. Открытые раны не кровоточили. Острые ногти поблескивали, как продолговатые спинки жуков – Сукул ловила себя на том, что смотрит на них не отрываясь, будто ожидая, что они вот-вот развернут кожаные крылья и утащат пальцы в небо. Сестру лихорадило. Она без остановки бормотала что-то бессвязное. Все, чего добилась Сукул, – перенесла сестру из того инфернального города сюда, в относительно спокойное место.