Афган - Родрик Брейтвейт

Он ошибался. Они с Наргез еще не успели сыграть свадьбу, а российское правительство уже провело успешные переговоры о возвращении пленных. Генерал Абдул-Рашид Дустум, узбекский командир, действовавший на севере страны, жаждал укрепить свои отношения с русскими и устроил так, чтобы Оленин и Степанов смогли отправиться на родину. Сначала он организовал им встречу с матерями в своей крепости в Мазари-Шарифе. Мать Оленина, увидев сына, упала в обморок. Пленников отправили в Пакистан, где их встретила Беназир Бхутто. Рассказывали, что она выделила деньги на выкуп. Оленин вернулся в родной город Отрадное в 1994 году и обнаружил, что страна изменилась до неузнаваемости. Мать стала знакомить его с местными девушками в надежде, что он женится и остепенится. Но его мучила совесть, и через полгода он вернулся в Афганистан, чтобы найти Наргез и жениться на ней. Он собирался поехать вместе с ней в Россию. Но к власти пришел «Талибан», и Оленин снова застрял в Афганистане. Он открыл свой малый бизнес и неплохо зарабатывал, жена родила ему дочь. Он вернулся в Отрадное лишь в 2004 году, теперь с семьей. Местные женщины заметили, что мусульманин Оленин работает больше других мужчин, а выпивает — реже.

В российском фильме «Мусульманин», снятом в 1995 году, показана примерно такая же история: контраст между опрятностью и благочестием русского мусульманина, обратившегося в ислам в Афганистане, и безалаберной, разлаженной жизнью его семьи и села.

На стороне моджахедов оказался и Николай Быстров. Его призвали весной 1982 года и отправили в Баграм. В середине 1983 года он и еще два солдата в нарушение правил отправились в соседний кишлак за едой. Крестьянин сказал им, что на обратном пути на них устроили засаду, и посоветовал отправиться другой дорогой. Это была ловушка: именно там их и ждали. Один солдат погиб в перестрелке. Быстров был ранен, его товарищ тоже, причем настолько тяжело, что афганцы решили его добить. Погибли и один — два афганца.

Сначала похитители держали Быстрова в том же кишлаке, около которого его схватили. Он попытался бежать через окно, но успел добраться только до соседнего дворика, как его схватили и избили. Ему выбили несколько зубов и сломали ребра. В его захвате участвовали две банды. Они передрались из-за того, кому достанется Быстров, и несколько моджахедов погибли. Потом его подняли и несколько ночей куда-то вели, приставив к голове пистолет. Быстров снова попытался сбежать. Тогда ему пригрозили смертью и показали афганского солдата, повешенного в назидание остальным.

Быстрова привели в маленький дом в Бадараке, в Панджшерском ущелье, где находилась штаб-квартира Масуда. Местные столпились вокруг. По-русски говорил один инженер. Быстров поздоровался, а Масуд неожиданно пожал ему руку. Масуд, немного говоривший по-русски и понимавший русскую речь, сел ужинать со своими людьми и усадил Быстрова с собой.

Следующим вечером Быстрова отвели вглубь долины. Там уже держали русских пленников — Самина и Федорова. Они снова пытались сбежать, после чего их на месяц заперли в камеру. Их нормально кормили, и с ними прилично обращались; они начали учить язык. К ним подсадили еще одного пленника, туркмена по имени Балашин Абдулла. С ним было что-то странное: пленным сигарет не давали, но от него пахло табаком. Однажды, когда они проснулись, Абдуллы в камере не оказалось. Он явно был подсадным. Потом привели еще нескольких заключенных. После этого русских пленных перевели в Чаяву, где находилась личная тюрьма Масуда. Их на полгода бросили в яму — похоже, без ведома Масуда. Один из солдат бежал в горы и был спасен десантниками. Потом приехал Масуд, и остальных пленников перевели в более приличное место, в каменный дом.

Масуд предложил им выбор: обмен на моджахедов, захваченных советскими войсками, или помощь в переходе в Пакистан, откуда они могли бы двинуться в Швейцарию, Канаду или Америку. Двенадцать пленников решили идти в Пакистан, а Быстров и еще один солдат остались. Они боялись возвращения в Советский Союз, но Быстров подумал, что идти в Пакистан не менее рискованно.

Поэтому Быстров остался с Масудом. Во время передышки на одном из перевалов Быстрову вручили китайский автомат и бронежилет, сказав, что теперь он будет одним из телохранителей Масуда. Быстров не мог понять, почему ему оказывают такое доверие. Он взял оружие — исправное — и патроны. Он мог убить Масуда и остальных охранников, а сам сбежать, но решил, что раз Масуд доверяет ему, стоит его держаться. Масуд знал толк в людях.

В 1986 году Быстров женился на женщине из племени Масуда и служил у него телохранителем до 1995 года, когда, по совету Масуда, вернулся с женой в Россию, чтобы не сталкиваться с талибами. После изгнания талибов он снова стал навещать Афганистан, виделся с родственниками жены и искал останки советских солдат. Метод у Быстрова был простой: он направлялся в кишлак, где шли бои, и спрашивал местных жителей, где они похоронили убитых. Те рассказывали, после чего Быстров эксгумировал останки и договаривался, чтобы их отправили в Россию. Он приобрел некоторую известность в своей стране, оставаясь немного меланхоличным мусульманином.

Так как никто не собирался принимать на себя ответственность за призывников, матери солдат, отправленных в Афганистан, решили взять дело в свои руки. Поскольку детей из состоятельных и влиятельных семей там служило немного, этим занялись матери солдат из бедных семей, живших в маленьких городах и селах. У них не было никакого политического опыта, однако за время войны они стали мощной силой.

Этим женщинам приходилось бороться с сентиментальным представлением о солдатских матерях, которое культивировалось и властями, поскольку избавляло их от лишних забот. Спустя двадцать лет после вывода советских войск из Афганистана одна полуофициальная организация дала солдатским матерям совет: «Что может сделать Мать для сына-солдата? Что?.. Только одно — ждать… Вы несете высокое звание Матери защитника Родины, и именно Вам начертано в веках передавать новым поколениям генный код любви к своему Отечеству. Только вы своим молчаливым и терпеливым ожиданием можете превозмочь громкие воззвания и призывы трибун, и именно вам достается горечь правды и гордость памяти о своих сыновьях. С праздником вас, Матери необъятной страны, днем и ночью ждущие своих сыновей. Они обязательно вернутся!»

Многим матерям ничего не оставалось, кроме как внимать этим снисходительным речам. Но другие не желали мириться со своим положением. Они изводили бюрократов, протестовали и пытались — иногда успешно — попасть в Афганистан, чтобы своими глазами увидеть происходящее. У них было четыре основных заботы. Первая — по возможности предотвратить отправку своих сыновей на войну. Вторая — защитить их от издевательств «дедов» и свести дедовщину к минимуму.

Третья — выяснить судьбу солдат, исчезнувших в Афганистане, особенно тех, кто числился пропавшими без вести. Четвертая — позаботиться о тех, кого взяли в плен. Движение солдатских матерей было одним из первых эффективных правозащитных движений в СССР, и оно набирало силу по мере того, как политическая система при Горбачеве становилась более гибкой. После войны солдатские матери объединились в организации, выступающие за права солдат и помогающие призывникам, отправленным в Чечню.