Один из нас – следующий - Карен М. Макманус

– Я понимаю. Тебе семнадцать. В этом возрасте чего только не вытворяешь! – Он отпивает глоток пива и опускает взгляд. – Мне тоже нужно перед тобой извиниться. Не следовало называть тебя бездельником. Знаю, ты много и упорно работаешь. – Его голос надламывается. – И еще. Вчера ты проявил себя умным и смелым. Конечно, мне хотелось бы, чтобы ты действовал осторожнее в этой ситуации, но я твоим поступком горжусь. Я вообще тобой горжусь. И всегда гордился.

О ужас. В последние двадцать четыре часа я как-то сумел удерживаться от слез, и надо же было именно папе пробить мою броню! Теперь он увидит, какой я слабак, и наверняка возьмет свои слова обратно. Но прежде чем я выдаю себя, отец ставит пиво на журнальный столик и, судорожно всхлипнув, заключает меня в крепкие медвежьи объятия. И пусть мне немного больно…

Учитывая обстоятельства, оно того стоит.

Среда, 1 апреля

Утром я, как обычно, паркую машину у школы, однако выходить не тороплюсь. В субботу мама отправила нас с Оуэном к тете в соседний городок, чтобы дать время прийти в себя, и, наверное, правильно сделала. Оуэн пока остается там – он у нас гений, освоил школьную программу на несколько месяцев вперед. А вот я не могу вечно скрываться.

Хотя мне страшно. Страшно, что подумают люди, что они скажут. Теперь, когда правда выплыла наружу, я опасаюсь, что Эмму все возненавидят – и меня заодно. Я не могу их осуждать, потому что сама порой ненавижу и ее, и себя. Эмма заварила эту кашу, а я дала сестре толчок, переспав с Дереком – ударила по больному месту, причем в самое неподходящее время.

Я ненавижу Брэндона за то, что он натворил три года назад, – и все же сожалею о его гибели. Преступная беспечность избалованного тринадцатилетнего оболтуса не заслуживает такой мести.

И еще мне очень больно.

В сумке звякает телефон. Сообщение от Нокса: Не волнуйся. Мы рядом.

Я посылаю в ответ оптимистичный эмодзи – поднятый вверх большой палец, – и в животе екает. Постоянно проигрываю в голове нашу встречу на крыше. Не только поцелуй, от которого стало так тепло на душе, но и то, как долго Нокс удерживал меня на краю, хотя сам чуть не умер от страха. А как он развеселил меня, когда я уже и забыла, что такое смех! И выглядел так соблазнительно – в помятой рубашке, растрепанный, измотанный недавними приключениями…

Может, у меня мания – западать на израненных героев? Или на подходе Будущая Фиби, которая способна полюбить такого, как Нокс?

Телефон вновь подает голос – на этот раз Мейв. Выходи. Звонок вот-вот прозвенит.

Ну вот… Я выхожу из машины и плетусь к заднему входу, опустив взгляд. А на лестнице чуть не наталкиваюсь на страстно целующуюся парочку.

– Простите, не заметила, – бормочу я. И останавливаюсь как вкопанная. Внутри все обрывается.

Влюбленные разомкнули объятия… Шон и Джулс!

Последние, кого я хотела бы видеть. Не могу даже представить, что сейчас скажет Шон. Впрочем, представлять уже не нужно – он открывает свой большой глупый рот и… Мои ноги прирастают к полу. Сейчас случится что-то ужасное.

– Привет, Фиби, – говорит Шон.

Джулс отлепляется от Шона и кладет руку ему на плечо.

– Ступай. Встретимся у шкафчиков.

К моему изумлению, Шон покорно поднимается по лестнице и скрывается за дверью.

– Как ты его выдрессировала, – выпаливаю я и тут же осекаюсь. Лучше бы мне сквозь землю провалиться! Я нагрубила им, хотя в данный момент оба этого не заслуживают.

Однако Джулс в ответ только улыбается.

– Шон привык выступать в роли токсичного самца, но он работает над собой. Фиби, Шон не такой плохой, как ты думаешь.

Наверное, она права. Ведь был момент: я подозревала, что именно Шон мог организовать игру и подстроить убийство лучшего друга. А камень-то в мой огород – на самом деле зачинщицей оказалась моя сестра. Скорее всего.

Тем не менее кое-что остается для меня неясным. Может, в Интернете и по телевидению об этом уже раструбили, но я в последние дни шарахаюсь от них как от чумы.

– Джулс, почему вы все врали? Почему не признались, что Брэндон участвовал в игре? – Я опираюсь на перила, переминаясь с ноги на ногу.

Щеки Джулс слегка розовеют.

– Просто… Шон подумал, у нас будут проблемы. И он решил, пусть лучше люди считают, что мы просто хотели срезать путь. Тогда не придется ничего объяснять… насчет игры. – Она заправляет за ухо выбившуюся прядь волос. – В том числе и о вас с Эммой.

– Шону мы с Эммой были до лампочки, – отвечаю я. Может, и грубо, но точно.

– Ему – да, – соглашается она. – А мне – нет. И Шон не хотел ударить Нокса так сильно. Честно. Он просто запаниковал.

– Значит, Шон не верил, что Нокс собирался прыгнуть вслед за Брэндоном? – спрашиваю я. Пусть она подтвердит.

Джулс кривит губы.

– Не верил. Он пришел в бешенство, а Нокс… попался под руку.

– Теперь у вас неприятности? Из-за ложных показаний?

– Полиция не в восторге, – вздыхает Джулс. – Зато стало ясно, что не мы главные преступники. Пока сотрудничаем со следствием, нам ничего не грозит. – Она облизывает губы, глядя в пол. – А Эмма…

Я не даю ей закончить.

– Не будем об Эмме.

– Понимаю, – поспешно соглашается Джулс. Едва ли не с облегчением.

Ничего она не понимает. Дело не в том, что мне не дозволено говорить что-либо без одобрения нового адвоката Эммы – с которым я впервые увижусь сегодня после школы, – а в том, что с Эммой я толком не виделась и не разговаривала с позднего вечера пятницы, когда покинула больницу.

Я знаю, что она сообщила детективу Мендосе. И что она заговорила именно в тот момент, когда могла бы бросить меня на съедение полиции.

Звенит звонок. Мы с Джулс переминаемся на месте, перекидывая рюкзаки из руки в руку. Наконец я произношу:

– Может, когда-нибудь мы с тобой еще поговорим обо всем.

– Я тоже надеюсь. Прости, что не была на твоей стороне. Очень увлеклась Шоном.

– Рада за тебя. – А вот это ложь. Не могу представить, как можно обрести счастье с Шоном Мердоком, чтобы все не закончилось глубоким раскаянием, а возможно, и визитом к венерологу. Хотя в этот раз я предпочту держать рот на замке. Есть вещи и похуже, чем бойфренд-идиот.

Джулс берет меня под руку и тянет к лестнице.

– Пошли, Фиби-Джиби. Встанем на правильный путь.

– Эмма, я прошу вас быть со мной предельно честной, – говорит Мартин Маккой, опираясь локтями о наш кухонный стол. Руки у нового адвоката сестры худые и покрыты веснушками. А еще у него оранжевая шевелюра, почти как у папы, и это почему-то вызывает доверие. – Действия Джареда Джексона записаны на видео, и сомнений в его намерениях взорвать ресторан «Талиа» нет. Более того, рассматривается его возможная причастность к гибели Брэндона Уэбера, хотя в свое время он под подозрение не попал. – Мартин потирает виски, словно чистосердечное признание Джареда давит на его адвокатские мозги. – Насколько мне известно, он сделал это исключительно чтобы связать вас взаимными обязательствами и таким образом понизить до своего уровня. Его адвокат получил кучу распечаток переписки в мессенджере, – Мартин жестом показывает на толстую папку справа от себя, – которую Джаред предположительно вел с вами по поводу заключения пакта о мести и организации игры «Правда или Вызов».