Юлий Цезарь - Филипп Фриман

Африканская война вяло тянулась в первые месяцы 46 года, и ни одна из сторон не могла добиться решающего преимущества. После сражения с конницей нумидийцев в противостоянии Цезаря с неприятелем не случилось ничего примечательного. Сципион с Лабиеном отваживались только на небольшие стычки с противником. Но затяжная война, и даже победа за счет огромных потерь, была не на руку Цезарю. Требовалась убедительная победа над оптиматами, чтобы его политические противники раз и навсегда замолчали. Но хотя Цезарю было несвойственно промедление, он не решался дать генеральное сражение неприятелю до подхода всех ожидавшихся подкреплений.

Подкрепления подходили, но медленно. А один корабль с легионерами на борту был захвачен солдатами Сципиона. Этот военачальник армии оптиматов решил этих пленных влить в свое войско. Когда они перед ним предстали, Сципион похвалил их за храбрость, проявленную ими на службе у Цезаря, и уверил, что не гневается на них, поскольку они были лишь пешками в политических играх, влиять на которые не могли. Затем он предложил им вступить в свою армию и стать настоящими патриотами, за что обещал сохранить им жизнь и богато вознаградить. Сципион был уверен, что пленники примут его предложение, но он просчитался.

Ему за всех ответил центурион Четырнадцатого легиона: «За твою великую милость, Сципион (императором я тебя не называю), мы тебе благодарны, так как ты нам, военнопленным, обещаешь жизнь и пощаду. Может быть, мы бы воспользовались твоим предложением, если бы к нему не присоединилось величайшее преступление. Мы никогда не поднимем оружие против Цезаря»[70].

После этого центурион предложил Сципиону выбрать из его войска одну когорту, которую тот считает наиболее храброй, и дать ей сразиться с ним и его девятью товарищами, чтобы воочию посмотреть, на что способны солдаты Цезаря.

Разгневанный Сципион приказал казнить пленных.

В начале апреля Цезарь решил рискнуть и дать сражение неприятелю. К тому времени из Италии к Цезарю прибыло новое подкрепление, но его войско все еще уступало числом армии Сципиона, в которую вновь влилась конница царя Юбы, вернувшегося из похода на запад. Требовалось втянуть Сципиона в сражение на условиях, которые сведут на нет его преимущество в численности войска.

Четвертого апреля Цезарь подошел к приморскому городу Тапсу и начал его осаду. В Тапсе стоял гарнизон оптиматов под командованием Вергилия, который, как только Цезарь подошел к городу, обратился за помощью к Сципиону. Сципион посчитал, что настал его час. Тапс, подобно Александрии, находился на мысе, с западной стороны которого было море, а с восточной — соленое болото. Сципион рассудил, что если взять войско Цезаря в клещи и отрезать ему пути к отступлению, то с ним будет покончено. Поэтому он приказал Юбе и своему легату Афранию занять позиции южнее болота, чтобы блокировать отступление Цезаря, а сам двинулся навстречу противнику с запада, имея в составе своего войска несколько легионов, конницу и слонов.

Диспозиция неприятеля Цезаря не смутила. Хотя Цезарь и рисковал, он не сомневался в победе. Полоса земли, по которой предстояло наступать Сципиону, была такой узкой, что он не мог разместить в первой линии большое число солдат. Этот классический маневр спартанцы использовали при Фермопилах, а афиняне — при Саламине; впрочем, он грозил обернуться разгромом, если враг все же сумеет прорваться.

Утром 6 апреля Цезарь и Сципион были готовы к бою. Свою ударную силу, слонов, Сципион разместил на флангах. Но слоны были достаточно уязвимы и, получив ранения, становились неуправляемыми. Но с ними, несомненно, приходилось считаться, и Цезарь поставил на своих флангах испытанных ветеранов.

Когда Цезарь перед боем обходил свое войско, он заметил, что солдаты противника суетятся, снуют туда-сюда и, видно, чувствуют себя неуверенно. Легаты Цезаря тоже обратили на это внимание и предложили ему немедля дать сигнал к бою. Цезарь колебался, раздумывая, но тут, без его приказа, на правом фланге сами солдаты заставили трубача затрубить. По этому сигналу все когорты со знаменами понеслись на врагов, хотя центурионы грудью загораживали солдатам дорогу и силой удерживали их от самовольной атаки. Когда Цезарь увидел, что остановить солдат невозможно, он дал сигнал к наступлению и поскакал на врага. Хотя атака и была самочинной, она увенчалась полным успехом.

Не помогли Сципиону и слоны. Стрелки из лука и пращники осыпали их градом стрел и камней, и слоны повернули назад, круша всех и вся на своем пути. Правда, один раненый слон бросился на невесть как оказавшегося на поле боя обозника Цезаря и задавил его до смерти. Несчастного попытался спасти вооруженный ветеран, но слон обвил его хоботом и поднял кверху. Тогда солдат изловчился и изо всей силы ударил слона мечом. Тот заревел от боли, бросил человека наземь и убежал, не разбирая дороги.

Сражение завершилось полной победой Цезаря: армия оптиматов потеряла десять тысяч убитыми. Сципион спешно отплыл в Испанию, но его судно потерпело кораблекрушение, и он утонул. Консидий бежал в царство Юбы, но был убит по дороге. Не пощадила судьба и самого Юбу. Все общины отказали ему в приеме, и тогда Юба и его приятель, военачальник Петрей, бывший легат Помпея, сначала устроили себе пышный пир, а потом затеяли поединок на мечах со смертельным исходом. Среди тех немногих, кто добрался до Африки, был и Лабиен.

Цезарь пощадил почти всех, кто сдался ему, включая Марка Варрона, вторично проявив к нему милосердие, вероятно, учтя его исключительный вклад в науку. А вот Афрония, который, как и Варрон, сражался против него в Испании и был тогда им прощен, Цезарь без суда предал смерти.

Единственным человеком, который после победы Цезаря отказался бежать и не думал просить у него пощады, был Катон, непоколебимый республиканец. Он стоял с небольшим гарнизоном в Утике, городе к северу от древнего Карфагена. Хотя жители города поддерживали партию Цезаря (вследствие льгот, предоставленных им Юлиевым законом), Катон делал все возможное для благополучия и безопасности горожан.

Победа Цезаря над войском Сципиона при Тапсе Катона, разумеется, ужаснула, ибо он ее счел победой над республиканскими идеалами, но за себя он не боялся. Он знал, что Цезарь с радостью его пощадит, проявив показное великодушие, но милосердие Цезаря было для него хуже смерти. Катон не стал преследовать тех, кто собирался сдаться на милость Цезарю, и даже наделил горожан деньгами за счет городской казны, после чего произнес прощальную речь.

Сын и друзья Катона решили, что он собирается лишить себя жизни, и унесли из дома его все имевшееся оружие. Однако в ближайшую ночь Катон все же покончил с собой. После ужина со своими друзьями он отправился спать, взяв с собой диалог Платона «Федон», чтобы почитать перед сном. В этом диалоге рассказывается о том, как обреченный на смерть Сократ, перед тем как испить чашу с ядом, рассуждает о природе души. Прочитав книгу, Катон достал нож, спрятанный им в одежде, и ударил себе в живот. Но от удара он не скончался и в предсмертных муках упал с кровати. На шум в спальню вбежали рабы, а по их зову — сын и друзья Катона. Срочно позвали лекаря, тот заправил кишки, зашил рану и наложил повязку. Однако когда Катон пришел в чувство, он собственными руками сорвал повязку и испустил дух.