Лабиринт Просперо - Антон Чиж

Направляюсь в Петербург, чтобы передать найденное. Имею честь доложить, что операция выполнена успешно.

Честь имею.

Столица звенела колоколами Рождества.

После долгого поста открылись мясные лавки, пошли чередой гулянья, балы, театральные представления. Весело мчались лихачи с бубенцами, горел праздничной иллюминацией Невский проспект, каждый уважающий себя купец разукрасил витрины к празднику, не скупясь. За шляпки дам цеплялись конфетти. Мужчины цвели приподнятым настроением. Дети лазали под елки за подарками, ходили в гости семьи, утопающие в снегу улицы стали веселыми катками. Даже вечно суровые городовые казались благодушными и милыми. Город пах морозом, миром и счастьем, какое всегда приходит в эти святые дни в самые ожесточенные сердца.

27 декабря, в начале девятого, в отдельный кабинет ресторана гостиницы «Европейская» вошли двое прилично одетых господ. Метрдотель был рад частому гостю с приятелем, которого тоже помнил. Официанты предвкушали щедрые чаевые, которые оставлялись непременно. Высокий завсегдатай был одет, как всегда, модно и ярко, его спутник предпочитал скромный костюм темного сукна, впрочем, добротный. Был заказан не в меру щедрый ужин с лучшим вином. Что в праздник не считалось излишеством.

Господа выпили по рюмке, поздравив друг друга с праздником.

– На балу блеснули, – без иронии заметил Аполлон Григорьевич. – Глаза всех жен и барышень были ваши, выбирай любую. Во фраке неотразимы, не то что в английском твиде. Кто бы мог подумать…

– Благодарю, – ответил Ванзаров, подцепив соленый груздок. – Фрак – это тяжкое испытание.

– А кого вы все время высматривали?

– Коллегу из бельгийской полиции, что гостил в «Курорте».

– Это тот чистенький карапуз? – Лебедев издал презрительный звук. – Тоже мне – полицейский. У нас с такими усиками злодеев рассмешишь до смерти. А что нам говорит психологика?

– Она предполагает…

– Интересно-интересно, – Аполлон Григорьевич был занят накладыванием салатов.

– Бельгийцу не повезло, – сказал Ванзаров и счел, что не стоит углубляться в детали: поверить в них трудно, даже самому не верится. Он выбрал невинную ложь: – Промерз в бальных башмаках, наверняка лежит в гостинице с простудой. Я предупреждал его. Хлипкие они – европейцы…

– Это точно. Что ответите на предложение директора департамента? Он перед вами разве в ногах не валялся…

– Взвешу и приму решение после святок, как обещал.

Лебедев жестом фокусника извлек из-за спины коробочку в яркой обертке.

– Вам, подарок на Рождество!

– Аполлон Григорьевич… Ну, в какое положение меня поставили? – говорил Ванзаров, разворачивая атласную бумагу. – О! Просто чудо! Я мечтал об этом томе!

Это было редкое издание Платона в немецком переводе с научными комментариями. Он говорил так искренно, а лицо его светилось такой радостью, что Лебедев был совершенно счастлив. Никто бы не догадался, что такой же том лежал у Ванзарова дома в стопке купленных книг.

– С вас подарок за подарок, – потребовал Лебедев, наполняя рюмки.

– Для вас – все, что угодно.

Они выпили со вкусом и мастерством.

– Что же вам подарить?

– Раскройте тайну. Лучшего не придумаешь!

– Я до конца не уверен, что прав, – сказал Ванзаров, рассматривая искорки на гранях хрусталя. – Слишком похоже на волшебство или сказку.

– Ну, так расскажите сказку. Рождество – самое время для таких историй.

– В общих чертах вы знаете, что произошло.

Лебедев кивнул, хрустя грибом.

– Не понимаю, что там случилось с наследством, – сказал он. – И если честно: кто же убийца…

– Я впервые столкнулся с тем, что преступник не только тщательно планирует преступление, но все происходит как он задумал, причем без сложных ухищрений, которые обычно и проваливаются. Его гениальность – в простоте, – начал Ванзаров. – Можно считать это фокусом. Или волшебством, как хотите.

– А на самом деле?

– На самом деле он применял… Психологику.

– Проболтались, друг мой? – Лебедев коварно подмигнул.

– Нет, это природный талант.

– Что же он придумал такое коварное?

– Это не коварство, а мастерство: точно предсказать, как поведет себя человек в определенных условиях.

– Меня предсказать невозможно! – сообщил Аполлон Григорьевич, цепляя сигарку в углу губ. – Не родился еще такой пройдоха. Вас в расчет не беру. Вы – жулик известный.

– Благодарю, – ответил Ванзаров.

– Так что он там предсказал?

– Не предсказал, предвидел. Он точно знал, что пожилая дама захочет исправить кожу лечебной глиной бесплатно. Что господин Веронин позарится на бесплатную ингаляцию. Что двое полицейских и один жандарм поведут себя как привыкли на месте преступления: не станут помогать с телом, ожидая, что это сделает «кто-нибудь», младшие чины. Что актеру ужасно захочется на себе попробовать снадобье, которое превратило Ромео в хладный труп до пробуждения. Что господин Ванзаров спросонья несильно будет вглядываться в вестового, но, на всякий случай, его надо чуть сильнее присыпать снегом… А нотариус будет соблюдать букву закона, зачитывая одну часть завещания за другой, не заглянув в последний конверт…

– Какая же профессия дает такой опасный и полезный опыт?

– Карточный шулер, – ответил Ванзаров, показывая две сохраненные карты. – Я бы сказал: карточный шулер на грани волшебства. Шулер должен знать поведение человека, чтобы его обыграть. В этом искусстве он достиг невероятных высот. Он обыграл шулера Веронина его же крапленой колодой, да так, что тот ничего не понял. Случайный недотепа выложил карты под игру одним движением: будто случайно рассыпав их.

Аполлон Григорьевич рассмотрел даму пик с профессиональным интересом.

– Да, крап не слишком элегантный. Такое возможно?

– Не поверил, если бы не видел собственными глазами. Натуральность поразительная. Опять точный расчет: Веронин не будет следить за простофилей, впервые взявшим колоду, если тот будет метать его колоду. Он был уверен, что никогда не проиграет своей колодой.

– Но вы-то были начеку?

– Понимал, что обман. Волшебство простоты подействовало и на меня.

– А зазнаваться не надо! – сказал Лебедев, поднес рюмку к губам, да так и замер. – Позвольте, а про кого вы говорите? Кто этот волшебник?

– Кторов Петр Иванович, – ответил Ванзаров.

– То есть мистер Маверик?

– Паспорт на это имя, безусловно, принадлежит ему.