Слишком много тайн - Патриция Поттер

Сделав несколько шагов вниз по крутому склону, Росс помог ей спуститься. Перед ними на красной поверхности пестрели наскальные рисунки людей и животных.

— Им должно быть около трех тысяч лет, — сказал Росс. — Мы считаем, что здесь изображена охота на антилоп.

— Кто это — мы?

— Общество археологов, в котором я состою.

Джесси удивленно взглянула на него:

— Ты полон сюрпризов.

— Как и ты, — парировал он. — Я бы никогда не подумал… — Росс запнулся.

— Что я проголосую против продажи ранчо?

— Да.

— Просто я не считаю, что деньги Клементсов должны достаться мне, — сказала она. — Остальные родились и выросли здесь, работали на ранчо. Они имеют право на долю прибыли, а я — нет.

— Твой отец дал этой земле больше, чем кто-либо другой. — Росс вновь удивил ее. Сможет ли она когда-нибудь как следует узнать его?

— Нам нужно возвращаться, — сказал он.

Джесси кивнула.

— Наверное, Сара заждалась, и сегодня мне еще предстоит ехать в Седону.

— Думаю, Сара приготовилась к долгому ожиданию, — негромко ответил он.

— Ты знал, что она собиралась исчезнуть на полпути?

— Я подозревал об этом. Но если бы я не поехал с вами, она сама бы повела тебя сюда, а это было бы слишком опасно для вас обеих. За ней нужно присматривать.

Она расслышала нежность в его голосе. Что бы Росс ни говорил о Саре, он искренне любил ее.

Возвращаясь, они вновь прошли мимо выступа скалы, и в ее душу на миг закрался страх. Но он мгновенно рассеялся от его успокаивающего присутствия.

— Сара сказала, что ты хочешь завтра уехать.

— Если сегодня закончу со всеми формальностями с помощью Алекса и смогу забронировать место на рейс.

— Сара надеялась, что ты сможешь остаться дольше.

Однако Росс не сказал, что он тоже хочет этого.

— Я не могу надолго бросать свое дело. Мой партнер и так долго работал без меня, а он пишет книгу, и с моей стороны несправедливо бросать его одного. — Она снопа принялась оправдываться, чего с ней прежде не случалось. Конечно, если рядом не было Росса и она не хотела утаить от него истинную причину отъезда.

Его темные глаза, казалось, прочитали правду в ее душе.

— Спасибо, что была добра к Саре, — сказал он, отпуская ее руку.

— Ее невозможно не любить.

— Ты приедешь снова? — Джесси показалось, что он хочет сказать нечто большее.

— Теперь, когда мне принадлежит кусочек ранчо? Разумеется.

Он улыбнулся, искренне и широко, отчего смягчились острые углы лица.

— Я буду ждать, — пообещал Росс.

— Правда?

— К сожалению.

— Почему к сожалению? — Она устала от его недомолвок и намеков.

Он пожал плечами.

— По многим причинам.

— Назови хотя бы одну.

— Хорошо. — Его глаза потемнели. — Во мне течет кровь апачей.

— Кого это волнует?

— Многих в Аризоне.

— Я не отношусь к их числу.

Он отвернулся от нее.

— Что Сара говорила обо мне?

— Очень мало. Она упомянула лишь, что ты живешь на ранчо с двенадцати лет. Что твои мать и бабушка умерли, а ты был маленьким дикарем.

— Она о многом умолчала. Моя мать была алкоголичкой и спала с каждым мужчиной, который готов был купить ей выпивку. Пьянство превратилось в настоящую болезнь. В конце концов я начал воровать, чтобы не дать ей умереть от истощения. Но она все же умерла.

Джесси слушала, и ее сердце сжималось от сострадания к мальчику, у которого не было детства.

— После ее смерти меня отослали к бабушке. Когда-то она, чистокровная индианка, вышла замуж за белого мужчину, за что ее презирали и белые, и индейцы. Муж бросил ее незадолго до рождения моей матери. Я жил с бабушкой в резервации два года, а после ее смерти кочевал по многим семьям, куда меня отдавали на воспитание. Я боялся, что, если привяжусь к человеку, его постигнет несчастье, как это случилось с моей матерью и бабушкой, поэтому нигде долго не задерживался.

— А как ты оказался у Сары?

— Сотрудница социальной службы начала искать моих родственников среди людей с фамилией Маклеод и в конце концов нашла Сару. Дэвид к тому времени уже умер, но Сара выразила желание усыновить меня. Для нее это было настоящим испытанием. Я ненавидел отца и не понимал, зачем нужен ей. Я до сих пор этого не понимаю.

— Она любит тебя, как родного сына.

— Мне потребовались годы, чтобы это понять.

— Но ты все еще зовешь ее Сарой?

— По-моему, Сара звучит лучше, чем мама.

Джесси ничего не сказала, хорошо зная, что часто молчание лучше любых слов.

Уголки его губ снова поползли вверх:

— С тобой очень легко. Кто-нибудь говорил тебе об этом?

Джесси хотела ответить, что у них много общего. В детстве она тоже была очень одинокой и отгородилась от реальной жизни выдуманным миром, защищавшим ее от обид и унижений. Она знала, что он, никому не доверяя, тоже возвел вокруг себя неприступные стены, и ей не под силу было разрушить их. Она с горечью осознала, что его сердце никогда не откроется перед ней. Ей нужно быстрее уехать, пока ее влечение к нему не переросло в нечто большее. Или уже было поздно?

Росс смотрел на нее, и она не могла понять, что видит в его глазах — желание, сожаление, печаль?

— Мне нужно возвращаться, — сказала она неуверенно.

— Да, — просто ответил он.

Она ненавидела будничность его тона. Ей хотелось вновь раствориться в его руках и забыть обо всем. Однако Росс пристально всматривался в окрестности, ища Тимбера. Он позвал его, и через несколько секунд Тимбер появился перед хозяином.

Джесси села в седло и смотрела, как Росс садится на свою лошадь. Его лицо казалось высеченным из камня. Оно не смягчилось, когда, спустившись, они увидели ожидавшую их Сару.

Волшебство момента бесследно ушло.

Когда Джесси и Сара вошли в гостиную, наступило молчание — напряженное и выжидательное. Разговор явно был прерван их появлением.

Марк надел свою обычную маску — вежливую и дружелюбную. Каллену не удалось скрыть своего разочарования, хотя при виде Джесси он попытался взять себя в руки. Джесси не могла не восхититься выдержкой этого человека, обуздавшего гнев.

Сара, должно быть, почувствовала витавшее в комнате напряжение, но лишь улыбнулась каждому из присутствующих и села в кресло.