Заморская невеста - Мэри Джо Патни

– В отличие от меня ты создан для любви.

– Мы не такие уж разные, Кайл. Думаю, ты просто боишься дать себе волю, тебе пришлось чаще защищаться в детстве и юности. Но ты способен не только получать, но и отдавать. – Доминик нахмурился, глядя на огонь. – Неужели Констанция хотела, чтобы ты всю жизнь скорбел о ней?

– Конечно, нет! Она была удивительно великодушной женщиной, перед самой смертью она велела мне продолжать жить за нас обоих. Но я не смогу вытеснить ее из сердца, даже зная, что она не стала бы возражать.

– Вы с Констанцией долго прожили вместе. Скажи, когда вы познакомились, у тебя возникло чувство, что ты больше никогда не сможешь полюбить, если потеряешь ее?

– Не знаю. – Кайл растерялся. – Об этом я никогда не думал. Наверное, такого чувства я не испытывал.

Доминик промолчал – слова Кайла говорили сами за себя. Кайл попытался сравнить свои чувства к Трот с чувствами к Констанции в первый год знакомства, но не сумел. Когда он думал о Констанции, десять лет, прожитых вместе, заслоняла любовь, которая полыхала в его сердце перед тем, как Констанция покинула его.

И, кроме того, если верить Дому, ему не следовало сравнивать свои чувства к двум совершенно разным женщинам.

– Ты говоришь, еще слишком рано утверждать, что Трот я никогда не полюблю так, как Констанцию. Но даже если ты прав, мы забываем о желаниях самой Трот. Это она решила, что пришло время расстаться.

– Ладно, примем во внимание желания Трот. О чем она мечтает?

– Чтобы к ней относились, как к равной, – без промедления ответил Кайл. – Она опасается, что в Англии ее всегда будут считать чужой. Через неделю после прибытия в Дорнли она случайно услышала мой разговор с Рексхэмом, который не стеснялся в выражениях, и уже через полчаса уехала на север. Мне удалось уговорить ее вернуться, но этот случай убедил Трот, что на длительные отношения ей нечего рассчитывать.

– Стало быть, измученная и униженная, пусть не в прямом, а в переносном смысле, она решила расстаться с тобой. Но если она страдает, как ты, следовало бы предпринять еще одну, последнюю попытку. Любовь редко достается нам даром. Как правило, ее приходится завоевывать.

Кайл с запинкой сказал:

– Не знаю, хватит ли у меня смелости попытаться и снова потерпеть фиаско.

– Неужели это хуже, чем всю жизнь гадать, сумел бы ты стать Трот настоящим мужем или нет? Она удивительная женщина.

– Если верить тебе, каждая женщина удивительна.

– Верно. Каждый человек ни на кого не похож, но среди людей есть особенные. Такую женщину, как Трот, тебе никогда не найти.

Кайл знал это, но не считал причиной, чтобы удерживать Трот.

– Ты спрашивал о желаниях Трот. А о чем мечтаешь ты, Дом?

– Прожить еще лет пятьдесят так, как сейчас, – живо ответил Доминик. – С Мериэл, детьми и внуками, зная, что меня, как землевладельца и члена магистрата, почитают обитатели Уорфилда и Шропшира. Я деревенский сквайр до мозга костей, Кайл. Твои увлечения разнообразны, но политика может заменить их. Занявшись политикой, ты сможешь творить добро в масштабах страны.

Брат прекрасно понимал Кайла, который с юности мечтал занять свое место в палате лордов и помогать решать судьбу родины.

– Помнишь, как я пообещал тебе Брэдшоу-Мэнор, если ты пойдешь под венец с моей невестой?

– Такое я никогда не забуду. Твой безумный план изменил всю мою жизнь.

– Я все равно отдам Брэдшоу тебе. Я давно принял это решение – поместье по праву твое.

Доминик поднял брови.

– В детстве я часто думал, что это ничем не примечательное поместье тебе ни к чему, но ты был так упрям, что я даже не надеялся на то, что ты отдашь его мне. Но если ты принял решение, почему же ты не отдал Брэдшоу-Мэнор мне раньше, зачем заставил годами томиться в Лондоне?

Кайл сдержанно улыбнулся.

– Я надеялся, что ты воспользуешься свободой – например, отправишься в Китай.

Доминик рассмеялся.

– Об этом мечтал ты, а не я. Забавно думать, как долго я завидовал тому, что ты родился первым. Но повезло мне, верно? В отличие от меня ты рос под постоянным гнетом ответственности.

Рексхэм пристально следил за учебой и поведением наследника и собственноручно наказывал Кайла за малейшие провинности. Кайл научился стоически терпеть боль. А еще он гордился тем, что ему порой удается спасти Доминика от отцовского гнева. Будучи старшим сыном, Кайл считал своим долгом заступаться за младшего и никогда не пренебрегал им.

Доминик задумчиво проговорил:

– Иногда я думаю вот о чем: что было бы, родись я первым? Неужели я стал бы таким, как ты, а ты – таким, как я? И я был бы послушным сыном, а ты – бунтарем? Или разница между нами такова, что мы выросли бы такими же, как сейчас, даже если бы я родился первым?

– Понятия не имею, Дом. И если начну гадать, сегодня мне не избежать головной боли.

– Причина твоей головной боли – бренди. – Доминик поднялся и зевнул. – Пора спать. Увидимся утром.

– Спасибо, что приехал, – тихо сказал Кайл.

Доминик коснулся его плеча.

– Думая о Трот, ты только изведешься. Просто спроси самого себя, что будет лучше – жить с ней или без нее.

После ухода брата Кайл отставил графин, потеряв всякий интерес к спиртному и забвению. Последние слова Доминика не принесли ему никакой пользы. Кайл знал, что предпочел бы жить с Трот, но не был уверен, что она согласилась бы вернуться.

Каким был первый год его знакомства с Констанцией? Он жил, как в эротическом угаре, и не только потому, что был девственником, а Констанция – куртизанкой, умеющей угождать мужчинам. В их соитиях всегда присутствовали мощные эмоции, выходящие далеко за рамки физического влечения, хотя Кайлу понадобилось десять лет, чтобы понять, как он любит ее.

Доминик прав: не следует сравнивать зрелую любовь к Констанции с нарождающейся бурей чувств к Трот. Рядом с Констанцией его охватывали покой и умиротворенность. И хотя его влекло к Трот, как ни к одной другой женщине, фундаментом их взаимоотношений был не покой, а насущная потребность друг в друге, способная уничтожить их обоих. Со временем Кайл стал бы презирать себя за слабость, а Трот опротивела бы его навязчивость. И это не укладывалось в определение любви.

Но если он не решится узнать, какими могут стать его отношения с Трот, он никогда не простит себя.

Мало того, она нужна Кайлу, как ничто другое в жизни. Завоевать ее будет нелегко, пожалуй, даже невозможно.

Туман болезни и подавленности, окутывавший Кайла, наконец развеялся. А если ему все-таки удастся не отпугнуть Трот, а пробудить в ней ответные чувства? Есть только один способ узнать это.

Мелроуз