Смертельный лабиринт - Фридрих Незнанский

— Кто же мог предполагать?

— В том-то и дело, что никто. Сама себя раба бьет, коль нечисто жнет. Так мама говорила и после этого ставила в угол…

— Ты еще помнишь… А у меня — словно провал. Горечь… Как желудочная желчь… Похоже на отравление.

— Покажись врачу… Извини, я съехал с катушек. Умнее не придумал.

— Вот именно.

— Ну жди…

— Буду рада…»

Последняя ее фраза была произнесена совершенно равнодушным тоном. И на этом медленный, с долгими паузами между фразами, разговор закончился. Что называется, ни здравствуй, ни прощай.

— Смысл тот же, — подвела итог Галя. — Весь пафос в том, что их волнует единственный вопрос: как в дальнейшем бороться со следствием. Я специально огрубляю.

— У меня точно такое же ощущение, — подтвердил Владислав.

— Это хорошо. А вы обратили внимание, что мужчина уже готов потребовать от Зои какой-то известной им оплаты? — усмехнулся Турецкий. — Что это может быть?

— Ну, Александр Борисович, — чуть смущенно заметила Галя, — вы же не мальчик, чтобы не понимать, что красивая женщина может расплатиться со своим помощником в первую очередь, извините, натурой? И один раз это сделала. Но ему мало. Есть такие сумасшедшие и наглые мужчины… — По пухлым губам Гали скользнула, или просто Турецкому так показалось, почти незаметная усмешка, но взгляд ее оставался чистым и прозрачным, как хрустальная вода в сокровенном родничке.

— Галя! Как же ты, девушка, однако, цинична! — сделал вид, что жутко сконфузился, Александр. И уже другим тоном продолжил: — Натурой, говоришь? А почему ж он тогда пожалел, что потратил годы неизвестно на что? Ну-ка, психолог ты наш дорогой, ответствуй?

— А по раскладу наших пар, если мы ведем речь о Рутыче, и ником другом, дамой его сердца еще со школьной парты была, как вы должны помнить, Лилия Игоревна Бондаревская. Может, у них не сложилось? Не исключено, что она вообще его с носом оставила. А теперь, грубо говоря, без своего кавалера осталась Зоя, вот находчивый товарищ и готовит себе площадку для высадки десанта. Если уже не высадил — в Москве, когда у него останавливалась Зоя, а теперь ему не терпится окончательно закрепить свой успех. И наша Зоя вроде бы и не отказывает ему, но считает, что надо подождать хотя бы для приличия. Траур, что ли, соблюсти… ведь жениха убили, в городе-то об этом многим, похоже, известно. Друзьям-товарищам. Опять же, надо бы дождаться, когда мы наконец уедем…

— Да, но это указывает на то, что Рутыч — я бы все-таки его имел в виду — крепко помог в чем-то Зое, — продолжил ее мысль Владислав. — И сейчас в их тандеме он главный. Он дает указания и принимает отчеты — у матери, у дочери. Наверняка и Ане с Олегом уже звонил. Жаль, что мы этого не узнаем. Впрочем, можно и спросить… За спрос денег не берут!

— Вот именно, — поддержала его Галя. — А что, если я завтра позвоню им и спрошу каждого в отдельности, ну скажем, так… «Скажите, вам Рутыч еще не звонил? А то мы никак его адрес не можем уточнить. Надо задать несколько вопросов. И что о Лиле известно?» И все! Думаете, станут темнить? Не ответят? Они ж, в общем, бесхитростные люди. А если станут отрицать, это же будет сразу понятно.

— Я не возражаю, — сказал Турецкий. — Ну что там ваши операторы, Владислав? Долго они будут выяснить, кто и с какого номера звонил Воробьевым?

— Разрешите, я потороплю, — ответил Копытин и подсел к телефонному аппарату.

3

Грязнов развил бурную деятельность. Он сразу, после телефонного звонка Сани, отправил Петухова с Гуляевым по адресу Вадима Рутыча. Оперативное задание им было дано щепетильное. Следовало быстро и, главное, абсолютно конфиденциально получить о нем максимум информации. Выявить связи, взять на карандаш телефонные переговоры, негласно проверить квартиру и держать теперь уже подозреваемое лицо под неусыпным контролем.

И уже к середине дня они имел первые сведения о нем, включая и фотографию, сделанную на улице, когда Рутыч садился в свою машину — синюю «Мазду».

Вячеслав Иванович, вообще-то говоря, не очень был согласен с Турецким, уже почему-то подозревавшим Рутыча если не в прямом пособничестве, то, возможно, в косвенном, говоря об убийстве Морозова. Но Саня по каким-то своим соображениям просил в буквальном смысле обложить того, как дичь в загоне, чтоб этот Рутыч заметно занервничал. А потом направить к нему Сергея Климова допросить его в связи с делом об убийстве Морозова. Они уже сталкивались на кладбище, Сережа его наверняка запомнил. И допрос, для успокоения Рутыча, должен вестись в плане самых общих вопросов, касающихся прошлого их компании, взаимоотношений друг с другом, с родителями Воробьевых и Морозовых, причин охлаждения отношений и так далее. В самых общих чертах. Не углубляясь в конкретику последнего дня жизни Леонида Борисовича, чтобы у Рутыча не возникло и мысли, что его могут в чем-то подозревать. У него же следовало уточнить все данные на Лилию Бондаревскую, с которой у него, как известно из рассказанного его друзьями в Нижнем Новгороде, включая родителей Воробьевой и Морозова, был бурный роман. И, что бы он ни отрицал, а это — возможный вариант, необходимо выйти на эту женщину через Управление кадров Министерства иностранных дел и допросить уже более конкретно, в плане ее отношений с Рутычем. Именно эта фигура сейчас больше всех остальных почему-то интересовала Турецкого.

Естественно, Грязнов не обладал в настоящий момент всей полнотой информации, как Саня, но он привык доверять интуиции друга. И немедленно раздал поручения.

Очень скоро, «проводив» объект от дверей квартиры в доме на Лесной улице до места его службы — в Большом Ржевском переулке, где на первом этаже старинного дома располагался офис агентства «Гармония», Грязнов навел агентурные, оперативные справки об этой организации и был искренне изумлен. Двумя обстоятельствами. Первое заключалось в том, что само по себе агентство занималось весьма странными делами, которые, честно сознаваясь, даже и в голову не приходили Вячеславу Ивановичу. Это было агентство, если так можно выразиться, профессиональных обманщиков. То есть вполне серьезных людей, которые избрали своей профессией «сохранение идеальных семейных отношений путем создания для обоих супругов возможности спокойно и с достойным видом изменять друг другу». Потрясающе!

— То есть, — рассуждал с сидящим напротив Климовым отчего-то повеселевший Вячеслав Иванович, — ты понимаешь, Сережа? Если, скажем, я собираюсь наставить тебе рога, а твоя глубоко уважаемая мной Марина Эдуардовна на это готова пойти, но побаивается твоей, скажем, мести, то что я делаю?

— Вячеслав Иванович! — Климову вовсе не светил подобный разговор, да еще на слишком болезненную для него тему (между ним и Маринкой опять возник незначительный конфликт, связанный с необходимостью посещения ею неких тусовок, где свое присутствие Сергей считал крайне нежелательным, а она — наоборот!). — Давайте придумаем другой вариант!

— Да что ж ты зануда такой? И как эта чудо-женщина тебя только терпит?!