Особые приметы ангела - Лариса Соболева

Всеволод уехал на работу, а Светлана от свалившегося счастья бегала по комнатам... Она посидела на всех стульях, креслах и диванах. Она перетрогала все руками, на кухне попробовала зажечь плиту с множеством кнопочек, да не сумела. Она смеялась и напевала. В ванной приняла душ, а вечером мечтала полежать в воздушной пене, как настоящая богатая дама.

Любование домом длилось до половины дня, Светлана еле вспомнила, что с двух у нее начинается работа. Живо собралась, долго искала ключи, но не нашла.

– Захлопну дверь, – решила она и вышла на крыльцо.

И вдруг две огромные собаки, обнажив клыки, ринулись на нее! Светлана с криком заскочила назад, едва успела захлопнуть дверь перед наглыми мордами.

– Как же выйти?

Она достала сотовый телефон, позвонила Всеволоду, но тот не брал трубку. Светлана расстроилась: за прогул ее по головке не погладят, а уж завистливые коллеги постараются подогреть хозяйку. Так великолепно, празднично начался день и – вот незадача! Светлана еще раз обследовала весь дом, надеясь выбраться в окно, однако на окнах были решетки, причем на обоих этажах. Всеволод прав, остерегаясь домушников, у него есть, что красть, но Светлане от этого не легче, работу она любила, терять место в престижном салоне не хотела. Повздыхав, она позвонила Роксане Сергеевне, безусловно, не все рассказала:

– Если б вы видели, какой замечательный дом! Супер! Три этажа, но третий нежилой. Есть гардеробная комната, представляете? Там встроенные шкафы, а зеркало в спальне от пола до потолка! Мебель отпадная! Ой, забыла! В спальне для меня стоит настоящий женский столик... ну, туалетный. И пуфик. Пуфик мягкий... На кухне есть все-все приборы, правда, я не умею ими пользоваться. Плиту я тоже не смогла зажечь, она с кнопочками...

– Научишься, дорогая. А плита – это просто. – И Роксана Сергеевна объяснила принцип устройства плит на кнопках.

– Откуда вы знаете?

– У дочери такая плита, дорого стоит. Очень рада за тебя. Поздравляю. На свадьбу меня не забудешь пригласить?

– Конечно, приглашу. Вас с тетей посажу на почетные места. Ну, все! Целую. Мне надо готовить обед.

Светлана сварила суп, в холодильнике нашла мясо, приготовила рагу, конечно, еда была обыденная, но ей не приходилось готовить изысканные блюда, не для кого было. Вот что сделает стол праздничным: пирог. Светлана в состоянии приготовить простейшую шарлотку. Она принялась за дело, так и промчалось время.

Приехал Всеволод, она как раз вынула пирог из духовки. Оглядев беспорядок на столах, он сделал ей замечание:

– К моему приходу здесь должна быть чистота.

– Прости, я не успела, – сконфузилась Светлана, подошла к нему, чмокнула в щеку. – Есть будешь?

– Конечно. Накрой в столовой.

Пока он мылся в душе, Светлана накрыла стол, потом кормила мужа, правда, еще не законного, выпили, настал момент, когда можно было сказать о небольшом недоразумении, но ни в коем случае не упрекать его.

– Ты знаешь, я не смогла сегодня выйти, ты забыл запереть собак.

– А зачем тебе выходить?

– Как зачем? – хохотнула Светлана, удивившись. – Я же работаю...

– Зачем тебе работать? У меня достаточно средств, чтобы содержать тебя.

– Но... я люблю свою работу... скоро стану женским мастером...

– Что это за работа – стричь полупьяных мужиков и капризных баб? Тебе не противно прикасаться к чужим волосам, шеям, лицам?

Светлана совсем стушевалась, опустила глаза. Разумеется, ее работа несравнима с его, но человек должен работать хотя бы потому, что это и выход на люди, и общение, и занятие, и деньги, пусть небольшие, но ее собственные, заработанные. Чтобы не обидеть Всеволода, она робко вымолвила:

– Мы же так не договаривались.

– Договоримся сейчас. Светлана, моя жена должна подавать пример настоящей женщины. А настоящая женщина не стрижет и не бреет посторонних мужчин, не прислуживает им. У нее есть муж, прислуживать ему ее обязанность.

Она ничего не услышала, кроме слов «жена» и «муж». Эти бесхитростные слова, старые, как мир, звучали для нее магическим заклинанием. Для мужа не грех и работой пожертвовать, в этом есть свои прелести. Ей не надо будет мчаться в парикмахерскую, терпеть капризы, сносить унижение, когда начинает отчитывать хозяйка. Она посвятит себя дому, мужу, детям – разве это плохо?

– Как скажешь, – улыбнулась мужу Светлана.

– Умница. Идем в спальню.

В спальне и началось непредсказуемое. Он набросился на Светлану со звериной страстью, будто она была против. Рвал на ней одежду, делал все, что ему хотелось, не спрашивая, нравится ли это ей, уже не заботясь, чтобы доставить Свете удовольствие. Он вдруг забыл, что существуют поцелуи, ласки, к которым чувствительны как мужчины, так и женщины. Куда-то испарились деликатность, воспитанность, чуткость. Светлана терпела атаки грубого мужлана, поцелуи были, когда все кончилось, но целовала она, а не он.

– Прости, – прошептал Всеволод, прижавшись лицом к ее груди. – Я невыносимо хотел тебя. Прости.

Ну, что ж, всякое бывает, она простила, поцеловав его в макушку. Всеволод приподнялся, заглянул Светлане в глаза и сказал ей:

– Ты чудо, Вероника.

Вероника? Можно было бы понять, если бы он в экстазе назвал имя другой женщины, которую любит, и со Светланой мечтает забыть о ней, но экстаз прошел. Он назвал ее Вероникой, глядя ей в глаза, видя ее, чужое имя вырвалось у него не случайно.

– Я не Вероника, – произнесла Светлана, попытавшись улыбнуться, что подучилось плохо.

– Теперь ты будешь Вероникой для всех и для меня.

Первый холодок пробежал по ее плечам и спрятался внутри. Светлана еще ничего не понимала, но хотела понять:

– Но почему?!

– Я так хочу. – Всеволод целовал ее, Светлана оставалась безучастной. – Разве тебе трудно откликаться на другое имя?

– Нет.

И на этот раз она решила не спорить, хотя вопрос, один-единственный, застрял в мозгу. Про себя она повторяла его и тогда, когда муж куда-то ушел. И когда вернулся и уснул, Светлана слушала, как голове бьется: почему? почему? почему?

– Первое отрезвление пришло, когда все повторилось буквально через день, – сказала Роксана Сергеевна. – К этому добавились... м... извращения. Светочка поняла, что это ненормально, а поговорить с Всеволодом мешала щепетильность.

– Ничего себе! – возмутился Макар. – Он удовлетворял свою похоть, как ему нравилось, а она стеснялась поговорить с ним?

– Поймите, детский дом лишает людей многого из того, что воспринимается теми, кто вырос в семьях, как само собой разумеющееся. У меня есть приятельница, работает в детдоме, так она говорила: чтобы познакомить деток с бытом, воспитатели по очереди берут их домой. Светочка привыкла к подчинению, привыкла жить по правилам, установленным другими.