Свеча для трупа - Энн Грэнджер

Из крохотных, свинячьих глаз покатились слезы. Умом Мередит понимала, что она вроде бы должна сочувствовать мяснику, но это выглядело так гротескно, что она не только не ощутила сочувствия, но и не смогла подавить приступ отвращения.

— Я ушел первым, чтобы нас не увидели вместе. Я оставил Кимберли в сарае. Больше я ее не видел — живой. Когда я вернулся, жены дома не было. Тогда у нее со здоровьем было еще не так плохо, как сейчас, но она все равно мало выходила. У меня внутри все сжалось, я чувствовал, что что-то не так. Жена пришла спустя полчаса или, может, чуть больше. Она принесла что-то под плащом. Пошла в кухню и достала этот предмет. Это был нож из лавки. Весь в крови. — Голос Дерека сорвался. Почти шепотом он рассказывал об ужасе этого момента. — Я спросил: «Что ты сделала?» Она сказала, что всегда знала. Она давным-давно догадалась, что Кимберли моя дочь. Она видела, как Кимберли вышла из дома. А через несколько минут я тоже засобирался на улицу. Она догадалась. Она пошла за мной и подслушала наш разговор. Она слышала, как я просил Кимберли остаться, как я обещал, что изменю завещание. Слышала, как я говорил о внуке. Она спряталась, а когда я ушел, вошла в сарай и убила мою Кимберли! Зарезала мясницким ножом. Как скотину. Мою маленькую девочку… — Слезы текли по толстым красным щекам. Дерек стал мотать головой из стороны в сторону, словно раненый зверь. — Я бросился в сарай. Я надеялся, что ее еще можно спасти. Но было уже слишком поздно. Она лежала там в луже крови. У нее были страшно порезаны руки… и спина. Она свернулась, пытаясь защитить ребенка в своей утробе. Ее глаза были открыты. Я подумал, а вдруг она жива, позвал ее по имени, попытался посадить, стереть кровь с лица… Но она была мертва! Убита, зарезана в своем маленьком домике, где она играла в детстве. И это сделала моя жена.

— Мне очень жаль… — прошептала Мередит.

По-прежнему мотая головой, Дерек Арчибальд сделал еще шаг вперед:

— Я не мог допустить, чтобы об этом узнали. Я пошел домой, взял ткань, которую жена купила на занавески. Вернулся в сарай и завернул в нее мою Кимберли. Потому что над ней уже летали мухи. Там, где работают с мясом, всегда много мух. Они чуют кровь. Они почуяли кровь Кимберли. Я завернул мою девочку, чтобы они не добрались до нее. — Арчибальд сунул руку за пазуху. — Ты никому об этом не расскажешь. Ты тоже умрешь. Ничего не поделаешь. Не надо было шпионить…

Арчибальд достал из-за пазухи длинный и широкий нож для мяса и двинулся на Мередит. Дневной свет играл на чистой стали.

Мередит развернулась и бросилась к воротам. Там дорога, там люди, там спасение. Мясник ринулся за ней. Она не ожидала, что он способен двигаться с такой скоростью. В мгновение ока он оказался в полутора футах от ее спины. Она затылком ощутила его тяжелое дыхание и вильнула в сторону. В это время Арчибальд ударил ножом. Он промахнулся и грязно выругался.

Маневр спас Мередит жизнь, но одновременно закрыл путь к воротам. Бежать, бежать, чтобы у мясника не было той доли секунды, когда ему удалось бы чуть замедлить бег и ударить ножом. Почувствовав, что не успевает, он попытался схватить ее за плащ. Пальцы скользнули, схватили пустоту. Мясник притормозил, ткнул ножом. Мередит прыгнула в сторону. Нож ударился о могильный камень.

Из-за двух разворотов получалось, что теперь Мередит бежала обратно, по грязной тропе, избитой ногами полицейских и зевак. Тропа заканчивалась могилой Грешамов. Высокий холм свежей земли преградил ей путь.

Она отчаянно прыгнула через него, но, приземляясь, поскользнулась на скользкой влажной земле. Ноги выехали вперед, и Мередит растянулась поперек могилы. Она судорожно забарахталась, пытаясь встать. На нее упала тень.

Она с ужасом взглянула вверх. Стальное лезвие опускалось на нее, такое яркое в солнечном свете.

Мередит не поняла, как сумела схватить запястье Дерека Арчибальда обеими руками. Стремительное лезвие зависло в воздухе. Но мясник был во много раз сильнее. Его красное потное лицо застыло в гримасе безумия. Бритвенно-острый кончик ножа неумолимо приближался. Перед глазами Мередит вспыхнула картинка: Дерек у себя в лавке, спокойно и мощно опускает нож на кусок мяса, легко разделяя плоть, хрящи, жилы и кости. Если дать ему опору для ног, свободу движения для его искусной руки — он убьет ее одним ударом. Просто отмахнет голову, будто ее и не было.

И тут начало происходить что-то странное. Она проваливалась. Ее руки застыли в смертельном усилии, как железные прутья. Она проваливалась все глубже. Дерек навалился на нее всем весом, пытаясь доставить острие ножа к ее телу, но тоже потерял опору. Ярость на его лице сменилась непониманием. Что происходит? Догадка пришла к обоим одновременно.

Свежая, мягкая земля подалась под их весом. Они проваливались в могилу Грешамов.

Дерек инстинктивно выпрямился, попытался восстановить равновесие. Но он был тяжел, земля его не держала. Заваливаясь, он схватился за могильный камень, и без того накрененный вперед. Дерек взмахнул свободной рукой. Камень обрушился ему на голову, мгновенно отключив сознание.

Рука с ножом обмякла. Потерявший сознание Дерек осел и всем весом навалился на Мередит. Сверху на нем лежал могильный камень. Мередит оказалась в ловушке. Ее взгляд нашел единственный кусочек неба, видимый из-за распластавшейся на ней туши.

В наступившей тишине было слышно только ее мучительное дыхание. Земля приняла ее в себя, не позволив мяснику выдавить из нее жизнь. Он завис на непотревоженных краях могилы, а она провалилась ниже. Она могла дышать — неглубоко. Сколько она так выдержит?

Совсем рядом с ее лицом земля начала осыпаться. Мелкие камушки сталкивались и пощелкивали. Земля подалась еще на дюйм. Что-то холодное и скользкое пробежало по щеке. Пальцы хватали только грязь. «Прекрати паниковать!» — приказала она себе и тут же судорожно стала пытаться выползти из-под удушающего веса.

Бесполезно. Возможно, она смогла бы выкарабкаться из-под Дерека. Но не из-под мраморной плиты, накрывшей их, словно крышкой. Могильный камень похоронил их обоих.

* * *

Гордон сидел напротив отца Холланда и нянчил в пальцах стакан с терапевтическим бренди. Сдвинув тлеющую сигарету в уголок рта, он сказал:

— Отец, простите за беспокойство, которое я вам доставил!

— Не извиняйся. Хотя мы и вправду беспокоились о тебе, Гордон! — ответил священник. — Почему ты не пришел ко мне?

— Я решил, что он меня здесь найдет.

— Кто?

Глаза Гордона закатились.

— Он! — едва слышно прошептал он.

Отец Холланд раскрыл было рот, но Маркби опередил его:

— Гордон, начни с начала. Расскажи нам все. Если будет долго, не страшно. Главное, ничего не пропусти. Хорошо?

— Хорошо, — пробормотал несчастный.

Он утер рот тыльной стороной ладони и сделал видимое усилие, чтобы собраться с мыслями.

— Люди не любят разговаривать с могильщиками, — начал он свой рассказ. — Не любят вспоминать про смерть. При виде нас с Дэнни они всегда нервничали. И не смотрели в нашу сторону. Нам-то это было до лампочки. Вечером мы ходили в паб выпивать. Каждый вечер. С нами никто не говорил, и мы просто пили пиво. Мы никому не мешали, и нам никто не мешал.