Странствия хирурга. Миссия пилигрима - Вольф Серно

Юный флагеллант всхлипнул:

— Массимо.

— Хорошо, Массимо, мне кажется, ты больше не хочешь быть флагеллантом. Я прав?

Паренек кивнул. Лицо его исказила гримаса боли.

— Я больше не вынесу, — прошептал он. — Не выдержу бесконечных побоев и пыток.

— Понимаю. Давай пойдем к «Локанда Тоцци», и там ты мне все расскажешь, пока я буду обрабатывать твои раны. Я кирургик.

Витус помог парню, непрерывно стонавшему от боли, встать на ноги. Вцепившись в своего спасителя, тот испуганно затряс головой:

— Нет, нет, мы, флагелланты, не имеем права переступать порог домов, мы давали обет не делать этого.

— Тогда я буду лечить тебя на улице, не заходя на постоялый двор.

Массимо повис на Витусе, и тот энергично потащил его за собой. Прибыв к ветхому домишку, они застали все еще сидевших за столом Магистра и Коротышку. Ученый воскликнул:

— Эй, сорняк, у тебя что, проблемы с мочевым пузырем? Где ты так долго… Ого, кто это у тебя на буксире?

— Это Массимо. Он флагеллант и срочно нуждается в нашей помощи, — объяснил Витус. — Ну-ка, быстренько составьте вместе наши табуретки.

Друзья выполнили его указание, не спуская с парня любопытных глаз. Витус принес с постоялого двора свой короб с инструментами и лекарствами и велел Массимо лечь.

— На живот, друг мой, там у тебя меньше всего ран, — кирургик горько усмехнулся. — Туда, видать, труднее попасть бичом.

Массимо послушно вытянулся. Когда Витус при свете фонаря приступил к осмотру больного, юноша сжал зубы и простонал:

— Я должен вернуться, кирургик!

— Вернуться? — Витус тщательно промывал раны на спине парня. — Мне показалось, ты хотел уйти от флагеллантов?

— Нельзя. Я дал клятву учителю Арнульфу, что навсегда останусь с ним, как и все остальные.

— Учитель Арнульф? А что он за человек?

— Я не знаю. Никто этого точно не знает. Он родом из Тироля, это точно известно. Некоторые говорят, раньше он был монахом-бенедиктинцем, но согрешил и был изгнан из своего монастыря. Но это только слухи. Он очень строгий, никому не позволяет вольностей. И себе тоже.

Магистр протянул Витусу мазь доктора Шамуши, поскольку других бальзамов у них не было, и высказал свое мнение:

— То есть он самозванный предводитель, так? Пастырь, который собрал вокруг себя своих овец и строго следит за тем, чтобы они слушались и не разбегались?

— Нет-нет, так нельзя сказать! Учитель Арнульф на самом деле пытается вести образцовую жизнь. Он обо всем заботится, встает раньше всех и ложится позже всех. Он даже исповедует нас, потому что нам многое нельзя делать.

— Щё, щё? — прошепелявил Энано.

— Нам, например, запрещено разговаривать с женщинами.

Витус начал осторожно накладывать повязку.

— Это еще почему? — удивился он.

— Это не целомудренно и может возбудить ложные влечения. Правда, иногда очень трудно не нарушать запрет. Недавно мы проходили через одну деревню, и какая-то старая женщина спросила, не хотим ли мы испить воды, она как раз подняла из колодца свежую воду. Я ей ответил: «Нет, спасибо, матушка», всего три слова сказал, и за них мне пришлось потом отвечать перед учителем Арнульфом. В наказание я должен был один бичевать себя перед всеми собратьями, пока не потеряю сознание. Когда я очнулся, учитель назначил мне другое наказание, которое он назвал «уйти в себя». Оно состояло в том, что я должен был триста десять раз прочитать «Отче наш», по десять раз перед каждым братом. Я почти целую неделю делал это. Да, Арнульф фон Хоэ — очень строгий наставник.

— И очень деспотичный, — пробормотал Магистр. — Вспомните только, как он требовал поросят у бедняги Эдуардо. Как нечто само собой разумеющееся! А когда ему дали отпор, у пастыря был такой вид, будто ему на голову вылили его же ночной горшок. Правда, Витус?

— Совершенно точно. Похоже, он не привык, чтобы ему прекословили. Когда вся власть сосредоточена в одних руках — это всегда плохо.

— Абсолютно справедливо, — подтвердил Магистр, протягивая другу ножницы, чтобы обрезать концы корпии. — А что на это скажет наш ворчливый Коротышка? Ого, а где же малыш? Вероятно, тоже решил опорожнить свой мочевой пузырь. Не понимаю, друзья, почему вам так часто приходится бегать по нужде. Я вам скажу: даже если бы мне сейчас приспичило, я бы не смог…

— Тихо вы, шуравли! Тс-с-с! — Энано выскочил из-за дома. — Сюда шлепает щерный гриф, Арнульф-донощщик!

— Что? — Витус вскочил как ужаленный. — Давай, Массимо, марш в дом! Давай-давай, бегом! — Он втолкнул мальчишку в дверь и затолкнул в клетушку, где они должны были ночевать. Затем с независимым видом вышел наружу и подошел к Арнульфу фон Хоэ, который уже начал распинаться перед карликом и Магистром.

— Laudetur Jesus Christus! — проскрипел цугмейстер. — Перед вечерней трапезой мне доложили об исчезновении нашего собрата Массимо. Он в некотором роде довольно впечатлительный и нуждается в нашей общей поддержке, чтобы не сбиться с праведного пути. Это блудный сын, которого все мы ищем. Вы случайно не видели его?

— In aeternum, amen, — как подобало, ответил Витус.

Арнульф удивленно вскинул брови:

— Как? Вы знаете латынь?

— Конечно. Я вырос в монастыре и с шести лет регулярно посещал занятия. Если угодно, мы можем продолжить беседу на языке науки.

— Ну… — Такого желания цугмейстер, очевидно, не испытывал. Скорее всего, он владел лишь парой фраз, которые производили огромное впечатление на простой люд. — Я повторяю свой вопрос: вы случайно не видели Массимо?

Магистр поправил на носу бериллы:

— Разумеется, мы видели его, друг мой. Как же иначе! Он бичевал себя, как и все остальные, когда вы пытались отнять у бедного Эдуардо трех поросят.

Арнульф с трудом сдерживал ярость:

— Я не это имел в виду, и вы это прекрасно знаете. Кто вы вообще такой?

Коротышка ответил за Магистра:

— Хошь знать, кто с тобой разговаривает, щерный гриф? Скажу по секрету: сам великий Рамиро Гарсия, магистр права из Ла Коруны, в Щпании, — образованный, ущеный и всеми пощитаемый! А сам я Энано из Аскунезии, специалист по всем бальзамам и снадобьям.

Цугмейстер вновь сделал над собой большое усилие, чтобы не показывать свои чувства. На этот раз это было предчувствие, что беседа кончится для него ничем.

— Я разыскиваю нашего брата Массимо, который поклялся мне в верности, но чем дольше длится этот разговор, тем больше я убеждаюсь, что он спрятался на постоялом дворе.

— Вот тут вы ошибаетесь! — воскликнул Магистр.

— Это я хочу увидеть собственными глазами. — Арнульф приподнял полы своей рясы, чтобы не споткнуться на ступеньке, но Витус остановил его.