Опасайтесь бешеного пса - Елена Милкова

— А ты, бутончик, что скажешь? — спросил старший. Лена пожала плечами.

— То же, что и мама.

Она раскраснелась после пробежки по холоду и Валентина Игнатьевна подумала, что дочь и в самом деле похожа на распускающийся цветок. При других обстоятельствах, взглянув на нее, и залюбоваться было бы не грех.

— Утю-тю-тю, какие мы сердитые! — рассмеялся один из молодых, перехватив Леночкин возмущенный взгляд. — Целочка ведь, наверно, а?

— Ты что, какие щас целки! — проговорил второй. — Они уже с яслей трахаются.

— А мы проверим, — предложил тот, что старше.

Он подошел к Лене и галантно взялся расстегивать ее пальто.

— Пустите!

Лена дернулась, но один из молодых перехватил сзади ее руки.

— Молодые люди, моя дочь через несколько дней выходит замуж и я не потерплю!.. — проговорила Валентина Игнатьевна, как она считала, суровым голосом.

— Пугач, ты первый, — сказал старший второму и повернулся к Валентине Игнатьевне, словно они собирались исполнить самое заурядное дело. — У него хер меньше, а то я свой как вставлю, кровищи напущу. Я потому целки и не люблю ломать. Мой контингент — рожавшие. — Расстегнув пальто девушки, он двумя руками дернул за ворот блузки так, что сразу посыпались пуговицы. — О, задрожала! — отметил он обрадовано. — Люблю, когда бабы дрожат. Сейчас он тебя оттрахает, потом этот, потом, может, и я, а там, если телефон не вспомнишь, снова по кругу.

— У меня, вообще-то, трипперок, — сказал тот, который держал Леночку за руки. — Я как раз утром таблетки купил.

— Опять схватил? — удивился старший. — Тогда я второй, а ты — третий. Мне твой насморк не в лом.

— Возьмите телефон, — деревянным голосом проговорила Валентина Игнатьевна, — он лежит на столе перед вами.

— Во, смотри, сразу и вспомнила! — удивился тот, что держал Лену за руки. — Так что, стриптиз отменяется?

Старший в это время рассматривал цифры.

— Вроде бы похожие, — проговорил он. — Ну, бабка, если не тот номер, мы тебя в гробу найдем, поняла? Отпусти ее, ладно, — скомандовал он тому, что продолжал удерживать Лену. — Иди в ванну, сучара, подмойся! — сказал он, грубо вытолкнул Леночку из комнаты и взял в лапы телефонный аппарат.

Именно в лапы, потому что только сейчас Валентина Игнатьевна с омерзением обнаружила, какие у него широченные ладони и бурые волосы, словно у орангутанга, на корявых толстых пальцах.

Он набрал номер, послушал, а потом не очень уверенно положил трубку.

— Автоответчик. Что-то говорит на своем языке. По-английски, что ли. Бабка, у них там по-английски разговаривают?

— Нужно было лучше учиться в школе, — не выдержала Валентина Игнатьевна, — тогда бы и спрашивать не пришлось. Естественно, по-английски.

Хотя, насколько она знала, государственным языком Мексики был испанский.

Парни захлопнули за собой дверь, и только теперь она ощутила, как у нее подскочило давление. Но она все же добрела до ванны, убедилась, что с Леночкой все в порядке, а потом села на кухонный табурет и вместе с дочерью заплакала от пережитого унижения и беспомощности.

В этот момент в дверь позвонили опять.

* * *

Добираться в час пик на машине из Петроградского района в поселок Веселый — удовольствие небольшое. Пожалуй, у пешехода времени на преодоление этого расстояние уйдет меньше. А все оттого, что пешеходы не маются в автомобильных пробках. На этот раз перекрыли мост Александра Невского — самый молодой и самый трухлявый. Поэтому Дмитрий Самарин поехал на старую квартиру Любови Егоровны Борской, где, судя по сводке «Добрыни», по-прежнему жили ее мать и сестра, своим ходом — на метро, потом на трамвае. Он довольно быстро нашел нужный адрес. У подъезда трое парней пытались завести «с толчка» джип. Один, постарше, сидел за рулем, двое других толкали машину сзади, упираясь ногами в скользкий размокший снег, но не могли придать ей нужную скорость. Дмитрий, не дожидаясь приглашения, встал рядом с ними и «джип» наконец набрал нужную скорость, чтобы двигатель завелся.

Парни, вежливо поблагодарив, влезли в машину, а Дмитрий вошел в подъезд и поднялся на лифте к нужной квартире.

На звонок долго никто не открывал, хотя за дверью слышалось передвижение одного или нескольких людей, тихий разговор.

Наконец женский голос спросил:

— Кто здесь?

«Мать» — понял Дмитрий и громко произнес:

— Валентина Игнатьевна, откройте, пожалуйста, это из жилконторы!

Открывать явно не торопились.

— А как вы докажете, что из жилконторы? — спросил тот же голос.

— У меня удостоверение есть. Или, если хотите, я кого-нибудь из ваших соседей попрошу подтвердить.

Такой довод обычно воздействовал. Говорить сразу, что он из милиции или прокуратуры Дмитрий в таких случаях не спешил. Дверь приоткрылась. Теперь нужно было успеть поставить ногу в образовавшийся проем и после этого показывать удостоверение.

Он так и сделал.

— Я из прокуратуры.

Реакция женщины оказалась неожиданной.

— Что вам всем от нас нужно! — выкрикнула она с отчаянием. — Хватит с нас! Убивать пришли — убивайте! Насиловать — насилуйте! Я ничего больше не знаю. Уроды! Подлецы! Мерзавцы!

В ее крике было столько ненависти, что Дмитрий даже отшатнулся на мгновение, хотя ногу из проема все же не убрал.

По лестнице шла пожилая пара, видимо, муж с женой. Они остановились напротив двери и с любопытством стали прислушиваться к происходившему. Из двери напротив выглянул сосед и тоже встал рядом.

— Чем это вы Валентину Игнатьевну так обидели? — проговорил он укоризненно, когда женщина смолкла. — У нее, между прочим, весь наш дом учится. И ножку-то уберите от дверей. Она, если найдет возможным, сама с вами побеседует. Валентина Игнатьевна, это он вас обидел?

Слова соседа, как ни странно, подействовали на женщину.

— Не знаю, — сказала она. — Я его впервые вижу.

— А вы, собственно говоря, кто? — И сосед повернулся к Дмитрию. — Сейчас эти корочки в любом метро можно купить. — Вы уж нам представьтесь сами, чтоб и мы знали, с кем имеем честь…

— Дмитрий Евгеньевич Самарин, из районной прокуратуры, — проговорил Дмитрий.

— Ага, — понимающе проговорил сосед. — И желаете допросить Валентину Игнатьевну на предмет чего?

Он мог бы послать этого соседа подальше и вызвать истеричную мамашу повесткой. Но соседу он был благодарен за установившуюся тишину, а у мамаши нужно было получить телефон доченьки, чтобы ее же и уберечь. К тому же сосед своей спокойной уверенностью внушал Дмитрию уважение.

— Мне всего-то нужно узнать телефон старшей дочери Валентины Игнатьевны.