Бедовая ведьма для Котовасино - Елена Амеличева

- Но все ж вдали от своего дитя будете, Ваше Величество, сердце-то изболится.

- Ничего, у меня второй сын имеется, - она кивнула на колыбель, - им утешусь. Положи Демьяна к Ромуальду, Марфа, пусть братья напоследок вместе побудут.

Пристальным взглядом проследила она за моей сестрой и улыбнулась мечтательно.

- Долго нам быть в разлуке с первенцем, но как сыщет Бальтазар место то сокровенное, где изначальный кристалл прячется, так и воссоединится семья. Силу ту не демон, а я заполучу! И стану такой же могущественной, как прабабка моя Роксолана была! Изведу тогда Бальтазара, сама всем править буду!

- А-ах! - я вынырнула из воспоминаний Агуси и начала ловить ртом воздух.

Вот это да!

- Так вы... - когда дар речи вернулся, спросила у весьма непростой, как оказалось, бабушки. - Тоже ведьма?!

- Агась, милая, - кивнула с грустной улыбкой.

- Но почему?..

- Почему не почувствовала ты меня?

В ответ смогла только кивнуть.

- Темная я потому что. И закрыта магия во мне наглухо.

Час от часу не легче!

- С пеленок о том ведала, да времена тяжкие пришлись на мою молодость, - тихо сказала Агуся. - Изничтожали нас в ту пору безжалостно, под корень, семьями выжигали.

Ведьмин пепел - слыхала о таком?

Как не слыхать! Еще одна легенда, от которой кровь в жилах стынет. Говорят, что Темных ворожей сжигали заживо, даже беременных, вместе с грудными детьми на руках, без разбору. И прокляли ведьмы убийц своих страшным образом, обрекли всю жизнь убежища искать, ибо пепел от сожженных тел всегда будет летать по свету, искать этих убийц - чтобы отомстить.

- Едва-едва мы с семьей спаслись, сбежать успели, и бабка моя провела обряд - закрыла навсегда Силу в нас всех. Спасла, да, - женщина понурилась. - Но как инвалиды мы сделались. Страшно это, от лучшей части своей отказаться. Как руки-ноги поотрубать. Вечно неполные, как птицы бескрылые. В небо глядеть с тоской да слезы ронять, одно нам и осталось.

Из ее глаз и впрямь и потекли слезы.

Моя душа свернулась в кровоточащий клубочек. Даже представить не могу себя без магии! Она в крови, в плоти моей, суть меня! Как жестока судьба порой! Но люди куда более жестоки.

- Что ты, детка, не плачь, - Агуся еще и меня же принялась утешать. - Дело прошлое, уж жизнь прожита, чего теперича страдать по тому, что не возвертать никогда. Ты главное-то увидела, когда в думках моих гуляла?

- Про то, что все это было интригой королевы, чтобы придти на готовенькое, когда Бальтазар всю работу сделает, и забрать изначальную силу себе? - кивнула с горечью. -Все поняла, спасибо, Агуся.

- Самодержица наша потомок той самой Роксоланы, которая демона обманула и всю Силу на ведьм перенаправила.

- То есть, тоже ведьма, выходит?

- Лишь по названию.

- Как это?

- Пустышка она, силу-то ведь Бальтазар у них забрал ведьмовскую, проклял ее перед тем, как убить. Зло проклял, болью всей своей, вот и легло оно еще и на потомков ее. Все они пустышки по магии.

- Потому она и мечтает завладеть изначальной силой, чтобы магию вернуть.

- И всем миром править. - Агуся кивнула. - Жадная она до власти-то. С демоном спелась, дитяток от него родила, одного отдала, не пожалела.

Все ради трона под задницей и короны на башке.

- А главное-то поняла ты, детка? - бабушка пристально уставилась на меня.

- Что значит главное? - непонимающе изогнула бровь, глядя на нее.

- То и значит, - понизила голос Агуся. - Что ничего еще не кончилось. Все только начинается!

- Теперь попробуй усни, - пробурчала, укладываясь спать.

Вот что значит - голова квадратная от проблем.

Демьян ошивался рядом, отлично его чувствовала, словно он рядом лежал, согревая меня горячим телом. Хотела выйти и послать - и на все четыре стороны нецензурным выражением и просто прочь. Или съязвить, что раз уж все равно бродит по огороду как неприкаянное привидение, так хоть пользу бы принес, кочаны бы собрал.

Хотя я ими Ромуальда собиралась кормить. А теперь-то уж чего. Представила себе принца в сбруе, старательно жующего капустные листья и не сдержалась, хихикнула. Н-дась, а если еще и корону набекрень ему надеть...

- Эй, я принц, вообще-то! - возмутился Ромуальд в моем шаловливом видении, выплюнув капусту.

- На таких принцах пахать надо, - буркнула я.

Потом осознала, что ляпнула такое о том, кто и в самом деле только что лошадью был, и захохотала.

Тьфу! И лезет же всякая ерундовина в мозг!

Сейчас из подпола Зельцер вылезет и увезет меня в психушку столичную. А что, королеву такой вариант вполне устроит! Буду сидеть в смирительной рубашке и потчевать больных байками о том, как за мной принц ухаживал, демона и королевы сын, как мир спасала, как...

Хотя там таких рассказчиков каждый первый, и поинтереснее моих басни поведают. А ректор занят изготовлением внуков для Агуси, не до меня ему. Ох, точно придется мне мини-Аланчиков принимать в скором времени.

Если вся эта котовасия в Котовасино с переделом власти между королем демонов и королевой ведьм оставит меня в живых.

- Просыпайся, любимая, - шепот вился вокруг, поглаживая лицо и волосы, заставляя улыбаться.

Пока не открыла глаза и не увидела рядом с собой в постели.

- Георгян?!!

Отползла мигом на другую сторону кровати и, как Зельцер не так давно, едва не шлепнулась попой на половицы.

- Ты что тут забыл?! - прошипела рассерженно, уже прикидывая, каким фаерболом ему звездануть по тупой башке.

Хотя больше всего хочется заехать в его наглую морду по старинке, кулаком! А может, ногой? Черт, так много вариантов, попробуй выбери!

- Не что, а кого, - уточнил гаденыш и пополз ко мне. - Тебя, Медовая моя!

- Тогда приди и возьми! - пропела сладко, а сама подкинула на ладони огненный шарик, который очень быстро рос.

- Уверена, что хочешь ссориться с единственным, кто может тебе рассказать, где твой симург сейчас? - ухмыльнулся мерзко.

В душе тут же распустил ледяные щупальца ужас. Как бы я не злилась на Демьяна, он украл мое сердце. Или сама отдала. Не важно.

- Что ты с ним сделал? - я поползла навстречу Георгяну.

- Ни-че-го, даже обидно. А вот тот, в чьих он сейчас руках, явно церемониться не намерен.

- Где он, говори! - напрыгнула на мерзавца и прижала спиной к постели.

А к наглой морде поднесла уже гудящий от избытка силы фаербол.