Герой ее романа - Элис Дункан

«Почему же недописанная книга все еще лежит в ящике стола Клэр? Она ведь не думает отправлять ее издателю? Или думает? Но тогда почему она мне ничего не сказала об этом?»

Где-то на задворках его сознания начала формироваться ужасающая мысль. Дядюшки нет в живых уже давно, а рукопись совсем тоненькая. И Клэр что-то делала с ней, когда он застал ее в кабинете, а потом поспешно спрятала.

— Джедидайя не смог найти никаких следов доходов от продажи книг дядюшки Гордона.

Том вздрогнул и огляделся вокруг, удивляясь, кто это сказал. С испугом он понял, что эти важные слова сорвались с его собственного языка, и нахмурился. Неудивительно, что Клэр все время казалась такой испуганной! Но нет, этого просто не может быть…

— Клэр? — произнес он в надежде, что звук дорогого имени поможет ему осознать полную абсурдность того, о чем он только что подумал. Тому хотелось, чтобы воображение подсказало ему некую истину, совершенно противоречащую очевидному. Но сегодня воображение почему-то подвело Тома.

«Клэр Монтегю. Кларенс Мактег. Боже правый, почему я раньше не связал эти два имени? — в отчаянии думал он. — А ведь Клэр неоднократно защищала эти идиотские романы, когда я высказывал свое пренебрежительное отношение к ним. Черт побери! Неудивительно, что она казалась такой расстроенной каждый раз, когда я распространялся насчет отсутствия во мне всякого героизма. Она, должно быть, просто кипела от злости!»

— Бедная Клэр! — произнес Том вслух.

«Минуточку! Почему это я назвал Клэр „бедной“? Ведь это я пострадал от ее проклятых книжонок! Это моя жизнь превратилась в сущий ад, это надо мной постоянно подшучивали приятели. Своими неуместными восхвалениями Клэр сделала из меня настоящее посмешище!»

Том откинулся на спинку стула и несколько минут пребывал в состоянии праведного гнева. И чем больше он думал о Таскалусце Томе Парди, тем сильнее становилось его негодование. Но теперь его злили вовсе не книги, а тот факт, что Клэр не призналась ему, что автор этих романов — она. То, что Клэр ничего не рассказала ему о книгах, казалось ему низостью, предательством, пренебрежением, наконец!

И мало того, что Клэр хранила от него свою гадкую тайну. Она позволяла ему считать, что эти мерзкие книжонки написал его дядюшка Гордон! И это она, которая говорила, что любила Гордона как отца, позволяла ему думать плохо о собственном родном дяде!

— Пропади все пропадом!

Никогда в жизни Том не чувствовал себя таким обманутым.

«Клэр, моя Клэр написала эти проклятые романы! Женщина, которую я люблю, которая признавалась мне в любви, испортила мою жизнь! Это ей я обязан всеми своими несчастьями!»

Негодование бурлило у него в груди, словно кипящая вода. Том вскочил со стула и стал метаться по кабинету. По пути он со злости пнул стойку для газет и журналов, сломав ее хрупкие ножки, отчего годовая подписка «Макколса»[4]разлетелась по полу.

«Она меня одурачила! Маленькая мисс Святоша, Клэр Монтегю, обвела меня вокруг пальца, словно опытная матрона сопливого мальчишку! А ведь она несомненно сделала себе состояние на этих мерзопакостных книжонках. Она делала деньги на моем честном имени! Она бесстыдно меня использовала, словно двухдолларовая шлюха мужлана-ковбоя!»

Именно в этот момент, когда его ярость достигла апогея, дверь распахнулась и Клэр вошла в свой кабинет. Улыбка появилась у нее на лице, она протянула руки к Тому, но замерла на месте, когда он развернулся и припечатал ее к месту грозным взглядом. Никогда еще он так не смотрел на нее. Клэр прижала руки к груди и молча уставилась на него. Ее глаза за стеклами очков сделались огромными. Она явно не могла понять, в чем дело. Но потом Клэр перевела взгляд на свой письменный стол и побледнела.

— Добрый день, мисс Мактег! — язвительно процедил Том сквозь стиснутые зубы.

Если бы Клэр накричала на Тома, возмутившись тем, что он залез в ее вещи без спроса, сказала бы какую-нибудь дерзость, созналась, что она — автор книг о нем и чертовски гордится этим, он дал бы волю своему гневу, и это, вероятно, на некоторое время охладило бы его пыл. Но Клэр просто стояла и смотрела на него, словно перепуганный кролик. Видя искреннее раскаяние, написанное на ее лице, Том внезапно почувствовал себя виноватым. Подумать только, виноватым! Это он-то! Возмущение снова наполнило его грудь, а чувство вины только усилило гнев.

— Ты удивлена, моя дорогая? Представь, я сам до этого додумался. Ведь ты не удосужилась поставить меня в известность. Может быть, ты считала, что тебе удастся сохранить свою маленькую тайну? И намеревалась порочить мое доброе имя всю оставшуюся жизнь?

— Ты все неверно понял, — неуверенно начала Клэр. — Правда, все не так.

— Да ну? — с издевкой произнес Том. Он не мог вспомнить случая, чтобы намеренно над кем-то измывался, но это у него получилось как-то само собой. — Так как же тебя понимать, Клэр? Объясни!

— Я… я хотела тебе сказать. Хотела признаться. Но ты так ненавидел эти книги… — Клэр опустила голову. — Я боялась.

У Тома сжалось сердце. Эти слова Клэр ранили его сильнее, чем он мог предположить.

«Она боялась! И кого? Меня!»

— Ну разумеется, ты боялась: ведь я с тобой жестоко обращаюсь! — произнес он с горьким сарказмом. — Я же такое ужасное чудовище!

— Ты не чудовище, — уныло пробормотала Клэр. — И никогда не обращался со мной жестоко.

— Неужели? А я уж было подумал, что бил тебя во сне или что-то в этом роде.

Клэр грустно покачала головой, и Том заметил слезы, сверкнувшие в ее глазах. Ему вдруг захотелось подбежать к ней и обнять. Ему хотелось успокоить Клэр, сказать, что он больше не сердится и прощает ее… Но он мысленно обругал себя за слабость и на всякий случай отошел подальше от Клэр. «Черт побери, ее и должна мучить совесть! — подумал он. — Я впустил ее в свою жизнь, любил ее, рассказал все свои сердечные тайны, а она так меня предала!» Отсутствие доверия с ее стороны глубоко и больно ранило его.

— Интересно, каким же образом ты намеревалась скрывать от меня правду? Что бы ты сказала, когда из печати вышла бы очередная мерзость? Ты что же, думала, что твоя гадкая тайна никогда не выплывет наружу?

— Нет! Не думала!

— Ты просто решила, что, после того как мы стали любовниками, тебе будет легче обманывать меня, не так ли? Ты полагала, что теперь, соблазненный твоими прелестями, я не рассержусь за то, что ты все эти годы делала из меня круглого идиота?

— Нет! — в, ужасе воскликнула Клэр.

— Нет?! — рявкнул Том. — Тогда почему же, черт побери, ты мне ничего не сказала?!

Тому показалось, что его рычание добило Клэр окончательно. Лицо ее дрогнуло, и она разрыдалась.