На мотоциклах "Урал" вокруг света - Александр Синельник

Водопад Виктория на языке макололо «Моей оа тунья», означающее — «Гремящий дым». Первым из европейцев, кто увидел это земное чудо, был Дэвид Ливингстон, это случилось в 1855 году. Водопад с высоты 120 метров низвергается с плато в базальтовую расщелину шириной около двух километров. Далее, внизу, река устремляется в ещё более узкое ущелье глубокой котловины, которая тянется на сотни километров.

Постоянная здесь влага в воздухе способствовала появлению густой вечнозелёной, пышной тропической растительности. Встать на каменном уступе вблизи низвергающейся воды и остаться сухим, здесь невозможно, как если бы вы постояли под проливным дождем. Для полного представления о водопаде я приведу впечатления самого Ливингстона, когда он увидел и исследовал его:

«Пытаться описать водопад словами — безнадёжное занятие. Даже самый большой художник, сделав несколько пейзажей, мог бы дать только слабое отражение этого величественного зрелища. Может быть способ его образования может помочь понять его своеобразную форму? Поперёк реки треснула твёрдая чёрная базальтовая порода, образующая русло Замбези. Края этой трещины остаются острыми до сих пор, кроме закраины, около 3 футов шириной, через которую перекатывается вода. Стены идут вниз от краёв совершенно отвесно, нет ни одного выступающего вперед утёса, признаков наслоения или смещения пород. Когда образовалась гигантская трещина, в уровне двух, разорванных таким образом, частей русла реки, не произошло никаких изменений. Поэтому, доходя до острова Гарден-Айленд, река внезапно исчезает, и мы видим противоположную сторону расселины, на том же самом уровне, как и та часть русла, по которой мы плывем. Там где когда-то текла река, растут трава и деревья? Древние племена батока использовали остров Гарден-Айленд и Боаруку — другой остров, расположенный на краю водопада, как святилище, где они поклонялись Богу. Неудивительно, что под облачными столбами, недалеко от сияющих радуг и под непрерывный рёв водопада, низвергающегося, как бы, из-под длани Всемогущего, их души должны были наполниться благоговейным ужасом. Водопад поражал умы туземцев во всей внутренней части страны!»

Проехав 58 км до городишка Казангула, который находится на берегу Замбези, мы прибыли на границу. Ею служит сама река, разделяющая четыре страны — Замбию, Ботсвану, Намибию и Зимбабве. На этом участке реки нас переправил на другой берег паром — средство сообщения между Замбией и Ботсваной.

Вот мы на территории новой неизвестной нам страны, и сразу же были встречены не очень приветливыми и высокомерными работниками таможни. Оформление документов осуществлялось долго, видимо ботсванцы, гордящиеся своей преуспевающей страной, не очень торопились и не старались перед «какими-то там русскими». Строгие полицейские долго разглядывали «Урал» с коляской, при этом оживлённо переговаривались, а потом вдруг заявили:

— Это не правильно!

— Что не правильно? — недоумевали мы.

— Коляска должна быть слева при левостороннем движении! Вы нарушаете правила дорожного движения.

Володя нашёл, что сказать:

— Механизм тут такой, что не переделаешь!?

Об экономическом уровне развития страны можно уверенно судить по добротному таможенному зданию и гладкой асфальтированной, качественной дороге. В Ботсване недавно были найдены алмазы, народ страны воспрянул духом. При этом я вспоминаю таможню Эфиопии, состоящую из туземной хижины с соломенной крышей.

А здесь — на выезде из этого неприятного государственного учреждения, возле шлагбаума, были устроены специальные посты для санитарного контроля, где колёса въезжающего транспорта опрыскивают какой-то белой антимикробной кислотой. Люди же должны пройти по коврику, пропитанному пузырящейся химической жидкостью. Эта процедура дала нам лишний повод переживать за подошвы наших ботинок. Только радостный момент получения разрешающих въезд документов снимает тяжесть с сердца.

Мы мчимся по Ботсване. Безупречная трасса с красными светоотражающими катафотами по обочинам, и зелёными — посредине, с чёткой белой разметкой. Такая дорога создаёт идеальные условия для поездки ночью, когда катафоты позволяют отлично видеть свою полосу.

Проехав за вечер 350 км, делаем выводы о весьма малой плотности населения в Ботсване. От Казангулы до Ната нам практически не попадались люди. Зато в этой части страны встретились сразу три национальных парка: Чобе, Хуанге и Нцкай-Пан. Но как мы убедились, дикие животные вовсе не придерживаются границ заповедников и свободно разгуливают вне их территории. Мы часто видели с дороги убегающих в чащу леса напуганных мотоциклами быстроногих страусов, величавых исполинов — жирафов. По окраске жирафы отличались от тех, что мы видели раньше: в Танзании они были жёлтые с коричневыми пятнами, а их ботсванские собратья были белыми с чёрными пятнами, да и ростом крупнее. Надо отметить, что жирафов очень трудно сфотографировать, сколько мы ни пытались к ним приблизиться, они испуганно убегали прочь, на скаку ломая ветви деревьев. Инстинкт самосохранения заставляет их избегать встреч с людьми. Вот как люди их «достали»!

Перед тем, как устроиться на ночлег в дикой саванне, необходимо как-то чётко, ярко обнаружить своё появление, нашуметь, насветить фонарями, тем самым прогнать всех ночных обитателей, а самое главное — сонных змей, чтобы они расползлись подальше, очистив место для становища. У нас весь этот процесс происходил уже просто профессионально — так много раз приходилось ночевать в диких местах.

Климат здесь очень сухой, чему мы были рады, оставив позади влажную экваториальную зону. В южном полушарии начиналась зима, и нам не приходилось страдать от жары, а ночью даже надевали тёплые одежды. Особенно мы радовались обилию сухого валежника.

Из-за отсутствия людей дрова здесь остаются не востребованными. Мы развели огромный костёр, по которому уже давно истосковались. Разве можно представить себе поход без настоящего костра, на котором можно сготовить наваристую кашу и вскипятить густой чай. Мы сидели возле костра, приятно осознавая, что на сотню километров вокруг протянулась безлюдная саванна, преддверие знаменитой пустыни Калахари.

Устанавливая палатку, обнаружили большие навозные кучи, которые могли оставить только слоны. Тут же на песочной поверхности виднелись вмятины от ног этих колоссов, а также сломанные ими колючие деревья, вырванные с корнем из земли. С выкорчеванных акаций слоны съедают мелкую листву. Жаль, что мы так и не увидели ещё раз этих красивых исполинов.

Особенно поражает множество термитов и их жилищ-термитников. Эти трудолюбивые насекомые возводят свои шпилеобразные сооружения даже в городах. Их строительство на первичной стадии нередко можно увидеть на тротуарах и обочинах. Удивляет также обилие муравьев всевозможных размеров, от 5 мм до 2 см величиной. Запросто находишь клещей-переростков, величиной в 10-копеечную монету, которые так и норовят впиться в тебя. Стоит только присесть на землю, как сразу все указанные насекомые норовят облепить ноги, чтобы поближе познакомиться с чужаком, вступившим на их территорию и нарушившего их покой.