Сотник. Кузнечик - Евгений Красницкий

– Это если квадратный участок, – возразил Глузд, – а если круглый? Тогда площадь в круглых шагах меряют? А если кривой? В кривых, как у дядьки Сучка вечером?

– В каких круглых? – Тимка удивился настолько, что даже отвлёкся от своего листа. – Шаги всегда квадратные. Вообще-то правильнее в квадратных метрах мерить. Метр – он как шаг, только для всех одинаковый. Вот столько примерно, – Кузнечик развел руки. – А квадратный метр вот столько в ширину и столько же в высоту. Вот этот стол… Считаем: два метра на метр с четвертью. Получается два квадратных метра и ещё четверть от двух. Всего два с половиной квадрата выходит. Первый наш змей в половину квадратного метра был. Новый, со Спасом и херувимами, будет, наверное, в полтора. Вот и значит, что он тянуть в три раза сильнее станет. Значит, и бечёвку надо тройную.

– А с кругами как? – не унимался Глузд.

– Круги круглые, а метры всё равно квадратные! – Тимка пожал плечами и вернулся к листу. – Квадратура круга называется.

– А корни как считаются, тоже в столбик? – полюбопытствовал Захар.

– Корни из чисел не считаются, они из них извлекаются. И да, тоже в столбик, – вздохнул Кузнечик и опять потянулся к своим вычислениям.

– А… – снова начал было Глузд, но, подняв глаза, подпрыгнул. – Ой, боярыня!

– Да сидите вы, – кивнула вскочившим детям Анна. – Не отвлекайтесь, я и так спрошу.

Захарий, покосившись на стоявшего в дверях наставника, осторожно подвинул боярыне Макаров табурет. Тимка уселся и, аккуратно вытерев тряпочкой стило и уложив его обратно в коробку, спросил:

– А о чем, боярыня Анна?

– Да обо всем, – добродушно проворчала боярыня, чинно усаживаясь на табурет. – О задачке, что решаешь, о бумаге, о красках. Или вот: пишешь ты чем?

– Так ручкой с пером, – удивился Кузнечик и передал ей пенал. – Это по бумаге. На воске стилом, на коже и бересте карандашиком. Вот этот свинцовый, а тот грифель, он из графита. Можно ещё угольком берёзовым, но тут у меня нет, а новых мы ещё не нажгли.

– Интересно как! Рукоять – это ручка?

Мальчишка кивнул.

– А перо не птичье, а… серебряное?

Тимка опять кивнул.

– Серебряными перьями у нас только десять человек пишут, которые в старшем классе. Я, Славко – он из Лешачьей ходит, дети старших мастеров, не все, правда. И ещё одна девчонка… Но она тоже хорошо учится. Остальные гусями пишут, пока в наш класс не переведут. Но это только тех, кто учится хорошо.

– Ещё интересней! – удивилась Анна. – Девицы вместе с вами учатся?

– В школе да, – кивнул Тимофей. – В других классах их полно, а у нас одна только.

– А учат чему?

– Наукам в основном. Всех – математике, природоведению, рисованию. Есть ещё урок, ну, там побегать, попрыгать, поиграть в чего-нибудь. Физкультура называется. Ещё чтение и письмо. Потом все классы по мастерским расходятся, а у нас ещё несколько уроков. Физика, химия, математика сложная, ну там алгебра с геометрией. Рисовать и чертить тоже трудные задания дают. По-гречески, ещё и по-свейски. Мы попробовали отпроситься, так Фифан пригрозился ещё и латынь на другой год. А ещё мальчишек бою учат. Ну, как у вас, только не так строго. Рукопашный и фехтование немного, а марширования вовсе нет. Вот из Лешаковой кто – тех да, крепко гоняют…

– А письмо какое? Ты как-то чудно пишешь, – спросила Анна, с непонятным напряжением разглядывая Тимкин лист.

Тот внимательно осмотрел свою работу.

– Чего тут чудного? – пожал он плечами. – Скоропись это. Мастеровые все так пишут. Уставом один лист полдня писать надо. А готикой или вязью так и вовсе долго, пока строчку нарисуешь. Правда, красиво получается, такой шрифт сам по себе узор. Нам на рисовании часто дают буквицы рисовать.

– Ну, скоропись так скоропись, – Анна, расслабившись, чему-то про себя покивала.

– Ой, прости, боярыня, – донёсся из-за горна Лёнькин голос. – Серебро поспело, Тимка сказать велел. Пережжём же.

Тимофей вопросительно посмотрел на Анну.

– Ты работай, коли надо, – отпустила она мальчишек, – в кузне сейчас ты хозяин, а я в гостях.

Тимка опрометью кинулся к горну.

– Ведро с водой на колоду, бери мешалку, закручивай воду, как я показывал, – кинул он на ходу Алексею, который стоял на мехах. Тот мигом поставил на срубленный пень ведро, схватил какую-то палку и закрутил воду лёгким водоворотом.

Тимофей аккуратно взял клещами находившийся в горне горшочек, заглянул, поболтал.

– Нормально, – удовлетворенно произнес он и начал тоненькой струйкой выливать расплавленное серебро в воду. – Видишь как? Наклоняешь горшок так, чтоб металл не через горлышко выливался, а через дырочку, что мы в горшке проковыряли. Тогда всегда тонко литься будет. Воду крутить обязательно, тогда и гранулы выйдут круглыми. Если вода нагрелась, то менять её надо.

– А зачем? – не удержался от вопроса Глузд.

– Это браслеты были, что тётка Арина дала. Мы их переплавили. А чтоб удобней было металл к плавке готовить, то вылили в воду. Видишь, какие зерна получились? – Тимка достал из воды несколько мелких шариков и покатал на ладони. Мальчишки вытянули шеи. – Несколько раз плавленный металл плохо льется, вот мы его и почистили. Во-первых, серебро воздушные пузыри отдало, что от прошлой плавки остались. Во-вторых, мы селитры добавили, она медь, что в серебре была, в окалину увела. В-третьих, мы расплав шапкой буры укрыли, вот она ту окалину в себя и забрала. А остальные примеси на поверхности зёрен проступили, ну так мы их тоже уберем. Вон та деревянная кружка с крышкой это что?

– Матрёшку начали точить, да не получилось. Коробок сделали, – отозвался Захар. – На складах таких коробков целая полка стоит.

– Значит, гранулы в коробок, воды и чуток, вот, мыла. – Тимка выудил из котомки ещё один пузырёк.

– Мыльного корня? – заинтересовалась Анна.

– Ну, про мыльный корень не знаю, – задумался Кузнечик, – а это мыло. Мы на химии иногда варим. Теперь, если короб этот тряхать долго, серебро и очистится. А если трясти лень, ну так в токарный станок тот коробок, и пусть крутится. И быстрее, и веселее.

– Если не в воду, так куда ещё можно? – заинтересовался Глузд.

– В масло, – ответил Кузнечик, стрельнув глазами на ухмыляющегося Макара.

– И что будет?

– Кузня сгорит, – деловито кивнул мальчишка и, отдёрнув руку, предательски потянувшуюся к заднице, добавил: – Проверено. Всё, Лёнька, давай следующую плавку ставь. Порошки запомнил?

Дождавшись Леонидова кивка, Тимка вернулся за свой стол и уставился на боярыню, ожидая следующего вопроса.

– Да ты садись, чего стоишь! – махнула та рукой. – По первому разговору почти ясно. С учёбой у вас хорошо дело поставлено. Десяток Семёна сможешь подтянуть?