Подруга Дьявола - Питер Робинсон

Отыскав гостевую парковку, Энни поставила машину и подошла к подъезду четырехэтажного дома. В конце коридора, застланного толстым ковром, распахнулась дверь, и Сара Бингем провела Энни в гостиную. Комната была небольшая, но распахнутое панорамное окно зрительно увеличивало пространство гостиной. Вид из окна открывался совсем не идиллический: множество портальных кранов, за которыми не было видно не только реки, но и доков. И все же квартира была явно недешевой. Обычно Энни, глядя сверху на воду, испытывала головокружение и легкую тошноту и теперь радовалась, что здесь воды она не увидит.

Комната была обставлена мебелью современного дизайна, на стене висели две оригинальные картины в стиле, для которого характерны плавные переходы между кремовым и розовым — как называется этот стиль, Энни не помнила. На полотнах, как ей показалось, автор запечатлел причудливые комбинации неких экзотических пейзажей и фантастических растений.

Энни не могла сдержать восхищения картинами, в особенности той, что была написана разноцветными точками, и Саре, безусловно, пришелся по душе восторг гостьи. Вероятно, другим посетителям ее гостиной не нравилось абстрактное искусство.

На другой стене разместился большой жидкокристаллический телевизор, напротив него стояла дорогая стереосистема фирмы «Бенг энд Олафсен», из небольших динамиков, расставленных во всех углах, звучала негромкая оркестровая музыка. Вся обстановка была рассчитана на то, чтобы гость не забывал: он находится в самой современной обители самой современной женщины. Беглый взгляд и скорые подсчеты в уме подсказали Энни, что Саре должно быть около сорока, то есть они почти ровесницы.

И сама Сара Бингем выглядела шикарно — от пепельно-белых волос, так тщательно уложенных, что прическа казалась естественной, до белой шелковой блузки и элегантных черных брюк. С почти совершенным обликом хозяйки не гармонировала лишь одна деталь — мягкие розовые шлепанцы; впрочем, вполне естественная уступка человеческой слабости. Энни, одетая в джинсы и черный свитер, здесь, в апартаментах Сары Бингем, почувствовала себя Золушкой. Фигура хозяйки наводила на мысль, что Сара ежедневно проводит не меньше часа в тренажерном зале. У Энни времени для этого не было, даже если бы появилось желание. Белый ноутбук, окруженный папками и бумагами, стоял на сверкающем стеклом и хромированной сталью рабочем столе у окна. Слишком много бумаг для безбумажного делопроизводства, — съязвила про себя Энни. Рядом на стул была небрежно брошена изящная сумка фирмы «Гермес».

— Не знаю, сумею ли вам помочь, — сказала Сара, дождавшись, когда Энни расположится в удобном кресле, — но, признаюсь, ваш звонок меня заинтриговал.

Ее выговор был выше всяких похвал и, безусловно, соответствовал роскошной обстановке.

— Я по поводу Кирстен Фарроу.

— Да, вы предупредили. Но я уже много лет ее не видела.

— Расскажите все, что помните о ней.

— Ооо, дайте подумать. Ну что, мы с Кирстен учились в университете и были подругами. Изучали английскую литературу. Меня серьезно интересовала феминистская критика и все, что с ней связано, а литературные вкусы Кирстен были, я бы сказала, более традиционными: знаменитые критики и литературоведы XX века Фрэнк Реймонд Ливис, Айвор Армстронг Ричардс, ну и другие. На мой взгляд, слишком консервативно для эпохи вседозволенности, когда противоречия разрешались не разумом, а эмоциями.

— Расскажите о нападении, пожалуйста, — перебила ее Энни, обеспокоенная тем, что разговор о литературной критике занял столь значительную часть отпущенного ей времени.

— Это было ужасно! — воскликнула Сара. — Я навестила ее в больнице, она была в жутком состоянии… Ей потребовался не один месяц, чтобы хоть как-то прийти в себя. Если это вообще возможно.

— Что вы хотите этим сказать?

— Очевидно, вы никогда не испытывали подобного потрясения.

— Нет, — сказала Энни, — но я могу себе представить, сколько нужно сил, чтобы преодолеть депрессию и отчаяние. Вы часто общались с ней в то время?

— Да, — подтвердила Сара. — Мне казалось, ей необходимо, чтобы я была рядом. А ведь нужно было еще и учиться, как-то устраиваться в жизни.

— И как у вас получилось?

— Не так, как хотела. Я уже обдумывала дипломную работу и тему диссертации: решила посвятить себя исследованию художественной литературы Викторианской эпохи. Хотела стать профессором на кафедре английской литературы. — Она засмеялась.

— Что помешало?

— Да мне все это наскучило уже на первом курсе, а потому я позже все-таки бросила учебу и некоторое время провела в Европе, где попросту валяла дурака, а когда вернулась, то по совету родителей перешла на юридический факультет.

— И вы не прогадали, — сказала Энни, обводя взглядом комнату.

— Я тоже так думаю. Я на несколько лет удлинила свой путь к самостоятельной жизни, но быстро наверстала упущенное. Сейчас я младший партнер в одной из самых крупных юридических фирм на северо-востоке. Вы не откажетесь что-нибудь выпить? Как же я не догадалась предложить это раньше!

— Спасибо, — поблагодарила Энни. — Если можно, что-нибудь холодное и с газом.

Прошлым вечером после ухода Бэнкса она выпила еще два бокала вина и теперь ощущала сильную сухость во рту. Она корила себя за вранье об Эрике, но иногда только так и можно оградить себя от вмешательства в твою жизнь других людей. И Бэнкс, и Уинсом наверняка не хотят ей плохого, но копаться в своем грязном белье она не позволит никому.

Сара встала с кресла.

— Значит, холодное и шипучее, — повторила она и направилась к горке, в которой стояли принадлежности для коктейлей.

Она налила стакан холодной минеральной воды «Перье» для Энни, приготовила себе джин с тоником и снова уселась в кресло, на этот раз поджав под себя ноги.

— Вы замужем? — поинтересовалась Энни.

Она, как только вошла, обратила внимание на отсутствие у Сары обручального кольца, хотя кольцо уже давно не является необходимым атрибутом семейного статуса.

Сара отрицательно замотала головой.

— Однажды попробовала, — сказала она и, смеясь, добавила: — Но ничего не получилось. Он сказал, что не намерен терпеть мое постоянное отсутствие. Я действительно много работала, и мы почти не видели друг друга, но это отговорка, просто он был бездельником и иждивенцем по натуре. А вы?

— Так и не нашла еще подходящего мужчину, — с улыбкой ответила Энни. — Давайте вернемся к Кирстен. Надеюсь, воспоминания об этом времени не слишком болезненны для вас?

Сара махнула рукой и сказала:

— Нет. Это было так давно, что кажется эпизодом из чужой жизни. Кирстен искалечили в восемьдесят восьмом году. Мы только что сдали последний экзамен и вовсю отмечали это событие. Нас выставили из какого-то паба, и мы — по-моему, нас было человек шесть — решили устроить вечеринку в комнате университетского общежития. Мы, по правде говоря, были уже сильно на взводе, все, кроме, наверное, Кирстен. Следующим утром она собиралась ехать домой, поэтому старалась не переусердствовать с напитками. Вечеринка была в полном разгаре, когда она ушла. Мы и внимания не обратили: в любое время дня и ночи в общежитие кто-то приходил, кто-то удалялся, это было обычным делом, никто ничего не боялся. Но в тот раз… вы же знаете… когда она шла через парк…