До легенды новой эры - Анна Елагина

— Можно сказать и так.

— А что же сейчас?

Воин с трудом выдержала его пронизывающий взгляд.

— Ответ за ответ. Ты и еще много агентов видели Обладающих Силой, в моих интересах знать, что намереваетесь делать дальше?

— Видеть видели, но вот парадокс, когда я спросил: «А это что было?», никто не то чтобы мог дать ответ, все спросили: «Что?», и никто, кроме меня, вас не помнит. А доказывать всем, знаешь, нет смысла, меня скорее на лечение отправят. Теперь ты.

— Пока рано беспокоить обычных жителей, — грустно улыбнулась она и приподняла кулон, тот сверкнул и… И ничего не произошло. Он не потерял сознание, даже глаз не закрыл. Парень по-прежнему стоял напротив, с интересом рассматривая Хранительницу.

— Все еще помнишь меня?

— А не должен?

В этот момент небольшая черная коробочка с плоским экраном — одно из недавних изобретений, прибор предназначенный для передачи и хранения информации любого вида — лежавшая на столе подала звуковой сигнал.

Прочитав пришедшее сообщение, некоторое время юноша стоял в задумчивости.

— Думаю, тебе стоит посетить Бангин, — наконец, произнес он.

* * *

Этот день был записан в историю Монархии как один из самых сложных.

В Республике Ди митинги были делом обычным. Так поначалу, если гражданам не нравилось вводимое новшество или наоборот старый закон, собирались они у здания правительства, оглашали свои требования и мирно расходились по домам. Пару раз так, правда, сместили правительство. Позже с развитием технологий петиции стали подаваться с помощью экранов, но собраться на митинг народ в случае чего мог. А уж правителям приходится уже что-то с этим делать. С другой стороны в благодарность республиканцы закрывали глаза на некоторые недочеты в государственной деятельности.

В случае, если митинг выходил за рамки общественного спокойствия, спокойно стоящие рядом сотрудники ОЧС просто применяли усыпляющий газ, после чего, всем митингующим давали проспаться в специальных камерах, далее мирных отпускали, проведя разъяснительную беседу. Самых провинившихся отправляли на общественно важные работы. Впрочем, благо, подобные инциденты происходили не столь часто. В Бангине был Монарх, его власть была первична и неоспорима, и действия его не ставились под сомнения, и большего спокойствия, чем знание того, кто станет следующим правителем, для граждан его не было.

В этот же день толпа собралась у Дворца. Сама суть требований ее была непонятная и пугающая для любого нормального бангинца — они требовали отставки Монарха.

Верная охрана и отряды ОЧС преградили им путь.

— Время идет! — прокричал один из мятежников. — Монарх стареет, а наследников у него нет!

Неужели мы хотим в случае его кончины, чтобы власть раздиралась разными косвенными родственниками? Лучше сами решим, кто далее будет править.

Величественный и важный, в белом облачении Правитель Бангина вышел к своему народу.

Позади него черной тенью наготове стоял Рыцарь. Толпа затихла.

— Я всегда заботился, и до последнего вздоха своего буду заботиться о вас! И никогда, никогда гражданам Бангина не нужны были эти республиканские сложности с выборами! Но я понимаю, беспокойство ваше. Через сутки я оглашу своего приемника.

— Кого-то из дворцовой знати? — пронесся ропот по толпе.

— Приемника своей крови! — громогласно добавил Монарх. Толпа затихла и разошлась.

Харон, Рыцарь и Монарх сидели в кабинете последнего.

— Рассказывать настоящую версию с изгнанием сестры и затем поисками племянницы ты, конечно, не будешь, — холодно проговорил юноша.

— Все не так уж сложно, — покачала головой Хранительница. — Еще давно была придумана история с традицией жизни наследника монархических кровей среди обычных граждан. А там, небольшая поддержка от знати, малоприятное объяснение с сестрой и ее мужем. Но в итоге они согласятся говорить, что нужно. Однако бунт все несколько осложняет. Не будь его, Монарх и так мог спокойно огласить своим наследником любого принадлежащего к знатному роду.

Правитель Бангина кивнул:

— Мятежникам может не понравиться, что на престол в взойдет девушка, столь отдаленная от государственных дел. Плюс у нее пока нет официального жениха, — он многозначительно посмотрел на

Рыцаря.

— Принцесса может выбрать любого, даже простого ученого. Я готов, — стальным голосом отчеканил тот.

— Я готов жениться на Биа…

— И привлечь к себе внимание, — оборвала его Харон. — А нам сейчас меньше всего надо быть на виду. Я и так тщательно пытаюсь вспомнить, кто в Катене в курсе ваших отношений был, — процедила она.

— Не многие, — покачал головой юноша, — нас пару раз видели вместе, и всё.

— И простой генетик еще больше может не понравиться мятежникам, — согласился Монарх.

— Сам сведения о нашей семье удалил, — проворчала Хар.

Троица задумалась.

— Есть еще способ, — в стальном голосе Хранительницы слышалось невольное сожаление, — регентство.

Мы расскажем о Биарте, заручимся поддержкой нескольких знатных родов, но не она станет прямой наследницей, а ее будущий ребенок, которого с самых ранних лет будут готовить к правлению. В случае если с Монархом что-то случится раньше, чем тот достигнет хотя бы четырнадцати лет, на престол, конечно, взойдут Биа и ее муж. В этом случае поддерживающая нас знать должна будет обеспечить им помощь.

— Сэм! Это может быть и мой ребенок!

— Меймор, это пока гипотетический ребенок! Так мы сможем выиграть время. Причем довольно много времени. Да и это лучше, чем не подготавливая его.

— Так мы и сделаем, — беспрекословно произнес Монарх. — Мы объявим о Биа, как о регенте. О Мейморе пока промолчим.

— Хорошо, — кивнул Рыцарь. — И когда мы разберемся с Магом Тьмы, я отрину науку, я оставлю все в прошлом и преклоню колени перед ней и троном. Я стану бесправным украшением Дворца. Но есть еще один момент. Позволь Ей вернуться.

Лицо Монарха невольно дернулось, он посмотрел в прорези маски Рыцаря и впервые в жизни увидел через них глаза Меймора, глубокие, сверкающие, и почти такие же как у Эвана Джи.

— Хорошо, Сэти Мэй может вернуться, — согласился он.

* * *

Новости Биарта восприняла на удивление спокойно, сказав, что все понимает и что сейчас важно подготовить ее родителей и знать, после чего она готова будет выйти перед бангинским народом и стать регентом.

«Я буду рядом», — нежно произнес Рыцарь, обнимая ее.

Оставалось лишь объяснение с родителями, в частности, возвращение памяти бывшей принцессе.