Ричард Длинные Руки. Первый том первого сезона. Властелин Багровой Звезды Зла - Гай Юлий Орловский

Он покачал головой, сочувствие и даже жалость в глазах стали еще отчетливее.

– Несите, сэр Ричард. Чем Господь нагрузил, надо нести. Ему виднее, кто из нас на что годен. Вы уже такого натворили, что без вас все рассыплется.

– Я трус, – признался я убито, – сэр Альбрехт, я не хочу вообще решать то, что здесь… такое слаженное и налаженное. Но как извернуться, вообще не знаю… Хотя, гм, вообще-то есть слабая идея…

Он сказал быстро:

– Говорите скорее, а то забудете! У вас это теперь часто, будто бабка какая старая.

– Я демократ, – пояснил я, – а это значит, все непопулярные решения стараюсь сбросить на чьи-то плечи…

Он поспешно отступил.

– Сэр Ричард!

– Нет-нет, – сказал я, – на этот раз вас не имел в виду… хотя почему бы и не…

– Сэр Ричард, – запротестовал он. – Я тоже этот, как его, демократ! Чистопородный!

– Тогда пусть решает народ, – сказал я решительно, – и несет ответственность. За свои противоправные действия, а они у него всегда противоправно-бунтарские и мятежные, как белый парус одинокий…

Он внимательно всматривался в мое лицо.

– Предлагаете… ни во что не вмешиваться?

– А-а, догадались? – спросил я в разочаровании. – У меня что, лицо такое честное и выразительное?

– Значит, угадал.

– Да, – ответил я. – Как славно быть ни в чем не виноватым!.. Перед нами все цветет, за нами все горит… В общем, пока короли в пещерах пережидают конец света, на их постелях спят те, кто подобрал бесхозную власть. Честно подобрал, легитимно, без всякого военного переворота, захвата, мятежа, цареубийств… От них пусть и зависит, отдавать ли власть прежним правителям, или же…

Он сказал мрачно:

– Или же навалить камней побольше на места выхода?.. Да, это их решение. Тем более правильное, что мы знаем, будет в нашу пользу. Те, кто возьмет власть благодаря нам, будут нам благодарны. Ну, в какой-то мере.

Я хлопнул себя по лбу.

– Ах да, кстати о муравьях… Раз уж мы здесь всерьез и надолго, то вас назначаю лидером оппозиции. Вы крайне разочарованы чем-то в моей деятельности и собираете недовольных.

Он ничуть не удивился, а если и удивился, то не показал вида, смотрит все так же с непроницаемым лицом.

– Тайно?

– Очень тайно, – подтвердил я. – Но критикуете явно, открыто и чтобы все видели ваше несогласие с моими методами.

– Какими именно?

Я отмахнулся.

– На ваше усмотрение. Постепенно под ваше знамя начнут стекаться всякие недовольные, обделенные или жаждущие чего-то большего. Сортируйте их по степени готовности от простого брюзжания перейти к более интересным действиям, ну типа всадить мне нож в спину и обеспечить ваше восхождение на трон.

– Думаю, – проронил он, – таких будет немного.

– Но будут, – сказал я. – Когда речь идет о такой власти и такой мощи правителя, и у самых мирных могут зачесаться ладони.

Он подумал, кивнул.

– Помощь будет? Кто-то из недовольных вами?

– Лучше сами, – ответил я. – Пока знаем только мы, меньше шансов утечки. А поддерживающие появятся скоро. Как из местных, так и…

Он прервал с несвойственной ему горячностью:

– Нет и нет!.. Наши все преданы вам всем сердцем.

– Наступает момент, – напомнил я, – когда даже самые отважные останавливаются, то ли устав, то ли решив, что добычи нахапано выше крыши. И тогда начинается развал могучих империй…

Он запнулся, я почти увидел, как он моментально прикинул, сколько нашими рыцарями нахапано в виде титулов и прилагаемых к ним земель. В самом деле кто-то уже готов остановиться в великом походе и начать наслаждаться новым уровнем жизни, щелкая по носу тем старым знакомым, кто не решился примкнуть к этому авантюрному Ричарду Длинные Руки.

– Хорошо, – ответил он с усилием, – я понял. Вы не из тех, кого можно застать врасплох.

По дороге из пиршественного зала к своему кабинету увидел сэра Тамплиера. Великий герой сидит под роскошным деревом, упершись в него спиной, и деловито протирает лезвие меча чистой тряпицей. Дерево склонило над ним ветви с ярко-красной листвой, каждый листок произведение искусства. Сколько же сотен лет императорские селекционеры отбирали потомство… или же все было сделано намного раньше, когда проще было слегка подправить в нужную сторону генокод?

Между листвой сверкают, как маленькие солнца, крупные желтые плоды, уже спелые, сочные и нежнейшие, такое, если упадет на землю, разобьется в лепешку.

– Вот-вот, – сказал я с горькой иронией, – такая красота вокруг! Сердце щемит, а мы проверяем мечи в ножнах. Доброе утро, сэр Тамплиер!

– Доброе, – ответил он почтительно.

– Хорошо наточили?

– Намекаете, – спросил он, – что везде мир?.. Но скоро выйдут те, кто в пещерах. Так что мечи должны быть готовыми.

– Золотые слова, сэр Тамплиер, – сказал я. – Как там Маркус?

Он буркнул:

– Мы и половины не прошли, как нам передали ваш приказ все оставить и вернуться во дворец. Надеюсь, готовится что-то опасное. А то как-то не по себе. Прибыли на войну… и сидим.

– Скоро, – пообещал я и сам ощутил, как сердце начинает стучать все тревожнее, – войны не избежать, сэр Тамплиер.

Он проводил меня недоверчивым взглядом, я сам чувствовал, что голос мой звучит неубедительно. Наверное, потому, что стараюсь избежать этой войны. Но кто старается ее избежать, того она не избегает…

В кабинете поработал около часа, наконец стукнул кулаком по столу: бешенство поднимается с неконтролируемой скоростью и вот-вот выплеснется из ушей.

– Да что за… Почему все так сложно?

Альбрехт поднял голову от карты, взгляд еще туманный.

– Вы же говорили, что здесь будет сложнее…

– Но не настолько же, чтобы чувствовал себя совсем дебилом! Ничего нельзя тронуть, чтобы не рухнуло все здание!.. Но как-то же надо, надо…

Я запнулся, проглотив последнее слово, Альбрехт спросил с надеждой:

– Что-то придумали?

– Нет, – признался я. – Надо выйти на свежий воздух… Все равно ждем без дела, пока соберутся воинские части Макса. Да и конным отрядам сутки на возвращение, сутки на сборы…

Он сказал с недоумением:

– Во двор?.. Там тоже эти… парфюмы.

– Во дворцах свежего не бывает, – заверил я. – Даже во дворе. При натужной подковерной борьбе, что в любом дворце в обязательном порядке, воздух портится очень сильно.

Он посмотрел исподлобья.