Аксель и Кри в Потустороннем замке - Леонид Саксон

— Кто это? — глухо выдохнула она.

— Это я, — скромно сказала Кри. — Вам нравится? Я могу ещё громче…

— Не мешай мне тлеть, — с ненавистью прорычала Мехнеб и опустила веки. Но громкий, душераздирающий вопль заставил её поднять их.

— Ты замолчишь? — зловеще спросила она, делая шаг вперёд.

— Не думаю, — собрав всё своё мужество ответила Кри, хотя у неё зубы стучали от страха. И так как кот выл теперь без передышки, хотя его никто не трогал, девочка открыла рот пошире, борясь с желанием завопить тоже.

— Мне не велено трогать тебя, — сказала Мехнеб, дождавшись, пока вопли ненадолго стихнут, — но если ты не прекратишь, то сама Изида, покровительница детей, не поможет тебе! Я унесу тебя в загробный мир, набальзамирую, и ты будешь стеречь мой сон вечно… Ты слышишь?

— Чья эта морда? — вместо ответа спросила Кри, указывая на знакомую фигуру на саркофаге.

— Это шакалоглавый Анубис, бог живых и судья мёртвых! Как смеешь ты говорить о нём без почтения?

— А почему вас назвали старой гиеной?

Мумия испустила вопль, не уступающий котовьему, и кинулась на Кри. В ту же секунду та рухнула на коленки, юркнула под стол, схватила сумку за ходящие ходуном бока и, распустив молнию, вытряхнула кота в лицо Мехнеб. На сей раз не раздалось ни звука, слышался только треск рвущихся бинтов. Чёрный Джузеппе дрался с холодной, расчётливой яростью, целясь в глазные впадины или в горло, но не забывая и о возможностях своих задних лап. Мумии приходилось туго, тем более что по какой-то непонятной для Кри причине она не нанесла коту ни одного удара. Хотя силой была явно не обижена — тяжёлое кресло Штроя, которое она случайно зацепила, отлетело в сторону, как пушинка. Но вскоре мумия поняла, что с таким противником нельзя мешкать и церемониться. Половина её полуистлевших бинтов уже висела клочьями, и из-под них шлёпались на пол какие-то тёмные, маслянистые жуки, личинки и ещё более мерзкие и непонятные твари, разбегаясь в разные стороны. Наконец, получив страшный удар верхней левой, оторвавший ей пол-щеки, Мехнеб опрокинулась на спину и рывком послала кота головой вперёд, по-прежнему не ударив его в ответ.

Это опрокинуло заодно и все замыслы Кри. Девочка уже была всего в двух метрах от ржавой двери, когда верный союзник шлёпнулся ей на ноги и заставил упасть. Издав вопль торжества и мести, Мехнеб ринулась на беззащитную жертву. Последнее, что успела сделать Кри, — это схватить кота за загривок и выставить перед собой как живой заслон. Мумия теперь легко могла бы расправиться сперва с прежним врагом, потерявшим свою маневренность, а затем вонзить когти в девочку. Но она почему-то по-прежнему избегала тронуть кота хоть пальцем и только пыталась подобраться к Кри то с одной, то с другой стороны.

— Это… не поможет… тебе! — прорычала она, отогнав Кри подальше от двери, назад к чайному столику. — Клянусь скипетром Анубиса, через час…

Но что произошло бы через час, осталось неизвестным. Кри опять швырнула кота в лицо Мехнеб. И хотя та, имея печальный опыт, тут же избавилась от зверя прежним приёмом, девочке хватило этих нескольких мгновений, чтобы нырнуть под стол. Там она и затихла, видимо, в предсмертной тоске. Мумия рвалась к столику, а кот, урча, тащил её назад и драл когтями. Выиграв последние миллиметры, Мехнеб сначала стащила скатерть, а следующим рывком опрокинула сам столик. В ту же секунду она почувствовала, что в глаз ей упёрлось что-то холодное и твёрдое, и замерла от неожиданности. Эта секунда решила всё. Приставив к глазной впадине противницы абсолютно настоящее подводное ружьё, Кри слегка дёрнула правым локтем. Раздался короткий сухой лязг, голова Мехнеб разлетелась вдребезги, как гнилое яблоко, и мумия вновь рухнула — на этот раз навсегда.

— Спасибо, — прошептала Кри коту, опустив ружьё. — Без тебя я бы не прицелилась. Она такая быстрая…

И, уронив свою бывшую игрушку, повалилась на неё сверху и заплакала. Плакала она минут пять, размазывая слёзы по щекам и колотя в пол руками и ногами. Потом вытерла лицо скатертью с разгромленного столика и пошла к двери, старательно обходя страшную фигуру на полу. Чёрный Джузеппе тем временем уже лакомился телячьим филе с кровью, которое возникло перед ним из воздуха на серебряном блюде.

Когда Кри распахнула дверь, ей на ноги хлынула небольшая волна чистого белого песка. Издав вопль ужаса, девочка ринулась внутрь и резко остановилась. Комиссар Хоф, по колено в песке, спокойно стоял в центре колокола. Над ним, почему-то не проваливаясь в сыпучую груду, возвышался Штрой и любезно отряхивал ему бока и плечи веником. Веник был древний — с широкой щёткой и длинной, как копьё, ручкой, и скорее смахивал на опахало, но Хофа, казалось, вполне устраивал.

— Терпение, терпение, мой друг… — приговаривал тем не менее Штрой. Затем он прикоснулся веником к песчаным россыпям, и те исчезли. Дух не менее заботливо обмёл колени, лодыжки и башмаки комиссара, затем разогнулся и заметил Кри.

— Это рекорд! — провозгласил он, потрясая своим орудием, словно почётный страж. — Двенадцать минут двадцать одна секунда по моим карманным! Такого я не припомню…

— Вы, значит, ещё на ком-нибудь ПРОБОВАЛИ? — презрительно сказала Кри.

— Было, было… Но в предыдущих случаях побеждала наша египетская прелесть. Нет, но какие познания в столь юном возрасте!

— Что вы имеете в виду? — уточнил Хоф, в то время как Кри гордо молчала.

— Ну как же… В Древнем Египте кот почитался священным животным, и никакой жрец — не говоря о такой фанатичке, как Мехнеб, — не посмел бы поднять на него руку. А если б ты попросила шакала, поединок бы вообще не состоялся… Ты будешь нашей гордостью, Кри, и я рад, что дал себя уговорить! В знак моего уважения прими новое прозвище, не уступающее славе твоего брата. Да здравствует Кри — Ужас Саркофагов!

Лопнула голубая молния, но девочка даже не вздрогнула. Она не собиралась признаваться, что кот — единственное священное (да и несвященное) из сколько-нибудь крупных животных, которого она, Кри, не боится. И что он выбран единственно по этой причине. Ей не о чем говорить со Штроем!

— Ещё чаю? — предложил тот, выходя со своими гостями наружу, где не было ни малейших признаков разгрома, ни кота, ни Мехнеб с саркофагом.

— Неплохо бы… — сказал Хоф. Штрой захлопотал, но Кри нехотя разжала губы:

— Нет! Я хочу в свою комнату.

— В таком случае и я не могу оставить даму, — развёл руками комиссар. — Напоследок я хотел бы только спросить…

— Что я собираюсь с вами делать?

— Не только. Мой главный вопрос — «Бионика» или «Зевс»?

— Ох, Фибах, Фибах… — вздохнул Штрой. — Пора погрозить ему пальцем… Знаете, я думаю, «Зевс». Эти дети слишком способны и слишком много времени провели с псом наедине. А тут ещё вы… Так что, в любом случае, никто из вас не летит.

— А дальше?

— Дальше всё будет зависеть от Акселя и Кристине Реннер. Я спасу их родителей, как обещал. А вы постарайтесь убедить брата, чтобы он последовал примеру сестры и стал звёздным духом. Видимо, у вас на них есть влияние… Кстати, вы действительно математик?