Сыграй еще раз, Сэм - Майкл Уолш

Через шесть минут Рик был на Бродвейском мосту — новый манхэттенский скоростной рекорд; к счастью, поблизости не оказалось копов, чтобы его зафиксировать. Рик не хотел бы объяснять, куда это он так несется или что делает в багажнике его машины чемодан с полумиллионом долларов. Сейчас Рик предпочел бы, чтобы говорил его .45-й. Если еще не поздно.

Капитан Рено без труда нашел себе женскую компанию среди местного населения. Не сумев отыскать Рика сразу после приезда, Луи забрел на Петршин холм — перед фальшивой Эйфелевой башней он не смог устоять — и тотчас свел знакомство с юной леди по имени Людмила Малеева. Он закадрил Людмилу, соблазнив маленькими роскошествами да рассказами о том, как выглядит настоящая Эйфелева башня и как прекрасен Париж летом. Людмила тем вечером отдавалась ему если не с жаром, то с воодушевлением: мсье Буше позволил ей приблизиться к Парижу, насколько возможно в этот момент ее жизни.

Страсть свою Людмила приберегала для Карела Габчика, чешского деревенского паренька, который приехал в столицу учиться в университете. Людмила возлагала на Карела большие надежды, пока университеты не закрылись при фашистах. После большой студенческой демонстрации в сентябре 1941 — го немцы расстреляли девятерых студентов и 1200 послали в концлагеря. К счастью, Карела миновала и та и другая участь: как и его старший брат Йозеф, который бежал в Англию, чтобы продолжать борьбу, Карел оставался тверд в ненависти к врагу.

Девушка не вполне уяснила, что Габчики имеют против немецкой оккупации. Людмила была еще слишком юна, и ее не заботило, как называется место, где она живет, — Чехословакия, Богемия или Великий германский рейх — лишь бы она сама была счастлива. Остальная Европа, может, и воюет, но в Богемии-то мир. Ее родную прекрасную Прагу не бомбили, город никак не задели бои. Конечно, ввели карточки, но еды полно, даже мяса, и пиво, как прежде, льется рекой. А ведь все могло быть намного хуже!

Притом она уже усвоила, что информация в этом мире ценится дорого. Так что когда Рено, уговорив больше полбутылки чешского ликера под названием «Бехеровка», намекнул на какое-то важное событие, которое вот-вот произойдет, Людмила выслушала очень внимательно. Ясно, эти сведения обрадуют Карела, а Людмилу поднимут в его глазах. Ей хотелось, чтобы Карел любил ее так же пылко, как родину. Если она что-то выудит, а Карел сумеет передать в братову организацию, то, глядишь, они в конце концов прогонят немцев и можно будет зажить счастливо, как все влюбленные в волшебных сказках. Конечно, на такой финал надежды призрачны, но и призрачные надежды время от времени сбываются, даже в Восточной Европе.

Людмиле исполнилось всего семнадцать, но она уже знала довольно, чтобы понять: то, что она знает, знать стоит.

На следующий вечер она встретилась с Карелом в деревенской таверне близ Праги, в маленьком поселке Бубенец. Дорога Людмиле была не в тягость: ведь на ней новое платье, купленное добрым мсье Буше, и пара французских шелковых чулок, которые мсье достал бог знает откуда. Людмиле нравилось, как мужчины на улице восхищались ею, как они словно упивались присутствием ее женственности. Ее чувственная прелесть не навечно — это Людмила сознавала; она постарается сохранить эту прелесть как можно дольше и готова платить.

Когда она вошла, Карел, сидевший за столом с приятелями, поднял глаза. Заметил ее новое платье. Отлично, подумала Людмила. Пусть погадает, откуда оно у меня. Пусть погадает, где я взяла эти восхитительные чулки. Пусть думает больше обо мне, чем о сопротивлении и революции.

Она села. Карел ее поцеловал. Людмиле нравился вкус его поцелуя: вкус свежего чешского пива и крепких сигарет. Куда лучше, чем у французика, который не осилил даже бутылки «Бехеровки», хотя любой уважающий себя чех легко выпивает такую бутылку до обеда, прежде чем начнет пить всерьез.

Не теряя времени, Людмила перешла к делу.

— Карел, — сказала она, — скоро что-то будет.

Осторожный Карел встретил эту новость равнодушно.

— Какое такое что-то? — спросил он.

— Точно не знаю, — ответила Людмила. — Что-то особенное. — Она понизила голос. — Бомба!

Про бомбу она выдумала сама, но вышло хорошо. Вообще-то мсье Буше ничего не говорил про бомбу, только пробормотал что-то про событие, которое потрясет мир, что-то про смерть и оружие, и тут же уснул, так что ей еще пришлось выползать из-под этого кабана. А еще говорят, что французы отличные любовники.

— Тш-ш! — Карел пригнул ее голову к своему лицу, будто целуя. — Кто тебе сказал? — еле слышно прошептал он.

Он смотрел на нее в упор, и в его глазах Людмила читала тревогу.

— Француз, с которым я вчера познакомилась.

— Ты спала с ним? — спросил Карел скорее огорченно, чем ревниво. — Тогда он тебе и сказал? В постели?

— Да, — призналась Людмила, приуныв.

Карел Габчик готов был позабыть неверность подруги. Куда важнее сейчас была братова операция. Ясно, что Людмила говорила про операцию «Вешатель». Про что же еще?

Коротко расспросив девушку, он под каким-то невнятным предлогом встал из-за стола и бросился за дверь к велосипеду. Другие посетители таверны увидели, что Людмила одна, а Людмила увидела их. Недолгая, приличествующая случаю пауза — и вот Людмила уже не одна.

Через час отчаянного вращения педалей Карел очутился на ферме в Лидице. Первым делом он увидел там Виктора Ласло: тот глядел в небо и задумчиво курил.

— Пане Ласло! — закричал Карел. У него не хватило духу назвать знаменитого лидера сопротивления Виктором.

Погруженный в мысли Ласло наконец снизошел до того, чтобы заметить пришельца.

— Что такое, малый? — спросил он.

Если Ласло и нервничает, подумал Карел, то не подает виду. Карел надеялся, что, когда настанет его черед нанести мощный удар по угнетателям, он будет так же храбр, как Виктор Ласло.

Задыхаясь, Карел передал рассказ Людмилы. Его уважение к Виктору Ласло было так велико, что он не умолчал никаких подробностей Людмилиных шашней с французом, хотя это позор.

Виктор сдержанно похвалил сообразительность и преданность Карела, который так спешил принести свою весть, но внутри у него все кипело.

— Никому об этом не говори, понял? — сказал Ласло. — И смотри, чтобы твоя Людмила тоже не разболтала.

Перепуганный парень вскочил на велосипед и снова умчался в направлении города.

Рено — больше некому. Тщеславный надутый маленький самодовольный дурак. Ни на день не способен отказать себе в удовольствиях женских ласк! Ни на час! Провались он в ад!

Ласло лихорадочно размышлял. Операция должна продолжаться — уж это ясно. Через подполье он получил сигнал от Блэйна, и группа готовилась выступить ранним утром. Они зашли слишком далеко, чтобы сдаться. Слишком тщательно все спланировали, чтобы одна беспечная обмолвка могла их остановить. Они пошли на недопустимый риск, позволив безмозглому французишке мешаться в самое славное деяние чешской истории. Завтра утром Рейнхард Гейдрих умрет — так же верно, как и то, что солнце взойдет и увидит его смерть.