Харка, сын вождя - Лизелотта Вельскопф-Генрих

Харка смотрел, как отец сгибает лук, натягивает и завязывает тетиву. Маттотаупа тоже выглядел сегодня отдохнувшим и повеселевшим. Делать оружие — вот настоящее занятие для охотника! Лук и стрелы — это его инструмент, его орудие труда.

Найденные им камни не все имели нужную форму для наконечника стрелы. Харка принялся расщеплять некоторые из них. Он с раннего детства неплохо разбирался в камнях, сразу видел, как тот или иной камень «рос», видел трещины, которые можно использовать, обрабатывая один камень с помощью другого. Всему этому его научил отец.

Два дня они занимались оружием. Наконец все было готово, и каждый из них имел нож, копье, лук и стрелы. Маттотаупа забавы ради взял одну из оставшихся костей и принялся вырезать какую-то фигурку, в которой Харка вскоре с изумлением узнал орла. В этот день рано утром орел опять кружил над горными вершинами.

— Теперь нам нужно поскорее выкопать землянку. Солнце будет светить не каждый день. Начнем сегодня. Завтра ты продолжишь копать один, а я опять пойду на охоту.

— На орла?

— Нет, не на орла. У него красивые перья, но мало мяса. А нам нужно много мяса, чтобы не каждый день ложиться спать с пустым желудком. О перьях мы подумаем позже.

Они нашли на южном склоне горы подходящее место для землянки. С севера его защищала сама гора, а с запада — выступающая из земли скала. В углублении между этой скалой и уходящим вверх склоном они и начали копать. Лопат у них не было, но камней и оленьих рогов оказалось достаточно, чтобы снять дерн. Потом дело пошло быстрее.

На следующий день Харка, как и было задумано, продолжил работать один. Вскоре в яме можно было уже сидеть, но он хотел расширить ее настолько, чтобы можно было и лечь, поэтому стал копать дальше. В конце концов он уперся в скалу. Но яма показалась ему уже достаточно большой и глубокой. Боковые стены он выровнял и выложил камнями. Осталось решить проблему «двери». Харка пока повесил над входом оленью шкуру, прикрепив ее к выступу скалы.

Потом он отдыхал в новом жилище. При этом он в первый раз вспомнил своих друзей и товарищей по играм: младшего брата Харпстенну, старшего друга Четана, Черную Кожу, веселого курчавого мальчика, увезенного вместе с отцом в рабство белыми людьми и убежавшего от бледнолицых, — вспомнил отряд Молодых Собак, предводителем которого был он, Харка Ночное Око Твердый Камень, Убивший Волка, Поражающий Стрелами Бизонов, Охотник на Медведей.

Вот сколько имен получил он, сын вождя, от своих товарищей! Интересно, как они называют его теперь? Отваживается ли вообще кто-нибудь из них говорить о нем? И если они молчат из страха перед шаманом — кто хотя бы думает о нем?

Как прекрасно они могли бы играть здесь, в горах, в этой маленькой долине, у этой землянки!

Харка прервал поток своих невеселых мыслей и посмотрел в небо, где снова кружил орел. Упорство, с которым пернатый хищник вновь и вновь парил над долиной, удивило его. Может, где-нибудь поблизости находится добыча, которую он обнаружил и теперь лишь ждет удобного момента, чтобы камнем броситься на нее? Или он возмущен пришельцами — людьми и лошадьми, дерзнувшими вторгнуться в его владения?

Эта маленькая высокогорная долина — вдали от городов и индейских стойбищ, в стороне от караванных путей пришельцев из Европы, от маршрутов посыльных, от строительства железных дорог, — этот затерянный мир, в котором по ночам царил холод, а зимой и вовсе ледяная стужа, — был настоящим раем для пернатых хищников. Судя по следам, у источника и на лугу с самой весны не было никого, кроме овец и птиц. А люди, возможно, появились здесь впервые.

Харка посмотрел на свой нож. Может, отец был прав, говоря, что этот нож, только с другой рукояткой, уже мог служить оружием какому-нибудь другому индейцу? Сейчас лезвие было вставлено в расщепленную деревянную ручку, обмотанную лыком, — примитивное, но вполне надежное орудие, не из кремневого, а из какого-то другого, очень твердого камня. Харка был доволен. Как сюда попали этот нож и наконечник для стрелы? Может, здесь, в лесу, когда-то жило племя индейцев? Зимой в лесу, конечно, теплее. Им с отцом тоже придется рано или поздно оставить свое нынешнее убежище и перебраться вниз. Но до зимы еще далеко. Пока что здесь хватает света и тепла.

Харка вдруг заметил, что лошади чем-то встревожены. Они рыли землю копытами и жались друг к другу, как это делают звери в стаде, на которых нападает хищник. Харка, сжимая в руке нож, внимательно осмотрелся и прислушался. Потом встал и незаметно пробрался к источнику и каменной тропе, прошел до выступа скалы, служившего им наблюдательным пунктом, и принялся изучать обстановку. Вокруг царил мир и покой. Только тихо журчала вода. В небе парил орел с широко распростертыми крыльями.

Харка остался недоволен результатом своих наблюдений: он не выяснил причину беспокойства лошадей. Они хоть и успокоились немного, но по-прежнему недоверчиво косили глазом и настороженно прислушивались. Что же их тревожило? Харка держал наготове все свое оружие: лук и стрелы, копье и винтовку, которую на всякий случай зарядил. В руке у него был нож.

Орел исчез. Может, он тоже заметил своими зоркими глазами опасность? Харка пожалел, что рядом нет отца. Но Маттотаупа, скорее всего, вернется лишь к ночи или вообще через два или три дня.

Поскольку лошади опять принялись спокойно щипать траву, Харка занялся делом. У него были стрелы с каменными и костяными наконечниками, и стрелять ими нужно было по-разному, так как они были разного веса. Он привык к стрелам с костяными наконечниками, поэтому решил поупражняться в стрельбе стрелами с каменными наконечниками. Выбрав на противоположном берегу ручья точку, в которую хотел попасть, он, стоя у входа в землянку, выстрелил и сразу почувствовал, что к этим стрелам еще нужно привыкнуть. Выпустив все стрелы, он побежал за ними, чтобы продолжить упражнение. Лук тоже требовал привычки. Тетива была еще новой и не такой крепкой, как жила бизона.

За этим занятием он провел несколько часов. Потом прилег отдохнуть рядом с землянкой. Отдыхая, он разглядывал оленьи рога. Маттотаупа еще не придумал, что из них сделать.

После небольшой передышки Харка стал упражняться в метании копья с костяным наконечником. Он быстро приноровился к нему и попадал в цель не хуже, чем отцовскими копьями в родном стойбище, но продолжал упражнение скорее ради удовольствия, чем по необходимости. После каждого броска он бежал за оружием, так что все это время он был в движении и у него пересохло в горле. Утолив жажду в источнике, там, где вода была особенно холодной и свежей, Харка снова сел перед землянкой и взял в руки рога. Когда вернется отец, он выскажет ему свои соображения о том, как их лучше всего использовать. Он сидел лицом к скале; послеполуденное солнце светило ему в спину.

Лошади бросились наверх, к источнику. Харка услышал топот копыт и хотел вскочить на ноги, чтобы посмотреть, что их опять испугало. В этот самый миг над ним или за ним раздался какой-то странный шум, напоминающий бурю; он никогда раньше не слышал такого шума. Прежде чем он успел встать, что-то тяжелое вновь придавило его к земле. Острая боль пронзила его плечи и голову. Орел обрушился на него, впился ему когтями в плечи и несколько раз ударил своим мощным острым клювом по голове. Харка, движимый страхом смерти, который удвоил его силы, бросился вместе с орлом на спину и покатился по склону, несколько раз перевернувшись. Орел отпустил его и взлетел в воздух. Харка упал в ручей, подняв тучу брызг, и тут же выскочил из воды.