Правило правой руки (сборник) - Сергей Булыга

Как вдруг слышу: что-то щёлкнуло. Смотрю, а это наш караульный уже поднял мушкет, прицелился в меня и взвёл курок. И сейчас выстрелит! Что делать? И тут же слышу – комендант Моста командует:

– Чего стоишь? Служи!

Я опомнился, поправил шапку, развернулся и пошёл. Иду, доски подо мной поскрипывают, вокруг густой туман, караульному не видно ничего, и он не попадёт в меня, а жаль. Ну да хоть его шагов за мной не слышно, уже и это хорошо.

* * *

С той поры прошло семь лет. Я уже давно не простой постовой, а пан нормировщик. Смотрю за своей командой, они строят Мост, а я им расписываю нормы. В команде у меня все арестанты, пойманные беглые. Работа, конечно, нелёгкая, ну да не нужно было бегать, я им говорю, всем же известно, что с Моста не убежать. А побежали – вот теперь забивают сваи, вяжут настил, крепят перила. Тяжелее, чем у нас, только копателям. Они идут впереди всех и роют котлованы, потом инженеры запускают в котлованы воду, получается болото, и мы через болото ведём Мост. Правильней, один из множества мостов по всему свету, во все стороны, всё дальше и дальше. Так что теперь, может, даже и в совсем недавно неизвестных нам местах начали поговаривать о том, что где-то на одной из их глухих окраин вдруг вышел из тумана, из болота, Мост – и врылся в берег. Или где-нибудь даже болота сперва не было, но потом оно вдруг появилось, потом появился Мост, потом на мосту поставили охрану…

Ну и так далее. Вот что сейчас там, возможно, происходит. Но мою команду это касается. Наша норма – здесь, в этом указанном нам месте, сдать две с половиной версты моста в год. Мне пан инженер показывал чертёж и говорил, что если моя команда будет хорошо работать, справляться с нормой, то мне раз в пять лет положен отпуск. Это значит, я смогу подняться на нашу самую высокую караульную вышку и целый день смотреть оттуда в какую хочу сторону на что угодно. Вот что мне пообещал пан инженер. А я уже заранее решил: буду весь день смотреть на свою деревню, только на неё. И ты тоже смотри на меня, весь день смотри, не отрываясь, Хвеся – и тогда и ты меня увидишь. Как это неправда? Правда! Ты же меня сейчас слышишь? А тогда ещё будешь видеть, весь день. А вечером, как только солнце зайдёт и мой отпуск кончится, я спрыгну с этой вышки вниз, прямо к тебе – и мы опять убежим, Хвеся, и уже не во сне, а по правде! И опять никто нас не поймает – ни пан войсковый комиссар, ни пан комендант Моста, я же теперь здесь все проходы, перебеги знаю – и мы сховаемся, они нас не найдут, – и заживём по-людски. Ты только верь мне, Хвеся, заживём!

Эта история началась несколько лет тому назад. Была ранняя весна, я только-только позавтракал и собирался ехать на мельницу. Там нужно было починить запруду после паводка, вот я и хотел посмотреть, как движутся дела. Слуга принёс мне сапоги, помог обуться, я встал и велел подать саблю и шапку. Но тут во дворе залаяли собаки, я спросил, кого это ещё несет, и мне доложили, что это прискакал Кривой Яцек. Яцек, это, если кто не знает, каштелян моего соседа, пана Мануила Войцеховича. Мои собаки очень не любили Яцека, да, впрочем, и я к пану Войцеховичу…

Но к делу. Я велел, чтобы позвали Яцека. Когда он вошёл, я сразу отметил, что он сильно возбуждён, и это мне не понравилось, так как я тут же подумал, что добра от этого визита не предвидится. Так оно, к сожалению, и оказалось: Яцек, в самых жарких выражениях, сказал, что пан Мануил (Войцехович) срочно зовёт меня к себе, там же собирается всё наше окрестное панство – и мы все сегодня же поедем на охоту.

– К чему такая спешка? – спросил я.

– Так и добыча же какая, пан Мартын! – всё с тем же жаром ответствовал Яцек. – Тарас Мотыжко золотую птичку выследил! Вот на неё и поедем!

– Это ещё какая золотая птичка?! – сказал я. – Из дурных баек, что ли?

– Зачем из дурных? – ответил Яцек. – Самая настоящая птичка! Из самого чистого золота! Тарас брехать не станет. Тарас бывалый полесовщик, он всю пущу насквозь видит. Что птичка! Люди говорят, он с самим Цмоком знается.

Услышав про Цмока, я совсем расстроился. Терпеть не могу, подумал я тогда, дурацких простонародных бредней. Стыдно за наше поважаное панство, которое позволяет себе верить в подобные выдумки! Какие золотые птички? О них хоть что-нибудь написано? Да и как про них писать? Ведь первым делом возникнет вопрос, как их классифицировать – как редкий самодвижущийся минерал или как живое существо? А если живое, пусть даже из золота, то всё равно всякое летающее существо, в данном случае птица, имеет свои индивидуальные характеристики – вес, размах крыльев, ареал обитания, число рулевых и маховых перьев в крыле, количество яиц в кладке, цвет скорлупы… Но тут понятно, скорлупа из золота… Какая глупость! И я уже хотел было так и сказать…

Но тут Яцек сильно сморщил свою и без того кривую физиономию и сказал почти слезливым голосом:

– Пане Мартыне! Если ты сейчас со мной не поедешь, мой пан крепко разгневается, скажет, что я тебя плохо звал, отправит меня на конюшню и велит сечь до кости!

Вот эти слова меня и убедили. Я только представил себе, как уже довольно пожилому и уважаемому в своей деревне человеку заголят зад, а после положат на грязную дерюгу, этим голым задом вверх, и начнут сечь в присутствии всей дворни обоих полов. Варварство! Я три года учился в Глебске, на факультете медицины и юриспруденции, затем ещё два года, в образовательных целях, путешествовал по Чужинью, лето жил в Версаже… и теперь что, из-за моего интеллектуального снобизма кого-то будут подвергать телесному наказанию? Да ни за что! И я, махнув рукой, сказал Яцеку, что пусть он подождёт меня во дворе, а я пока что соберусь и выйду.

Собирался я недолго. А так как до маёнтка Войцеховичей от нас рукой подать, да и не люблю я путешествовать в дурной компании, то я сказал, что поеду один, без слуги, мне и Яцека будет достаточно.

И мы поехали. В дороге Яцек говорил не переставая – и всё, конечно же, о золотой птичке. Если кто не знает этого мужицкого поверья, я вам сейчас его напомню буквально в двух словах. Так вот, простые люди (и, к сожалению, не только они) верят в то, что в природе и в самом деле существует так называемая золотая птичка. То есть как бы настоящая живая птица, умеющая самостоятельно летать, вить гнёзда, высиживать яйца – и в то же время это существо на сто процентов состоит из золота. Да-да, самого настоящего золота! Правда, его там не так и много: если поймать птичку и расплавить её над огнём, то мы в итоге будем иметь совсем небольшой слиток, всего примерно унций в десять, что само по себе не такое уж и большое богатство. Но ценность золотой птички, как утверждают её апологеты, вовсе не в рыночной стоимости ушедшего на неё золота, а в её, птички, волшебном умении, заключающемся в том, что её ловить не надо, а надо просто в неё выстрелить – и не мелкой дробью, а полновесной пулей, – и птичку, конечно, разорвёт на клочья, птичка исчезнет без следа, но зато тому, кто в неё попадёт, будет пять лет подряд сопутствовать удача во всех его начинаниях. Вот такое нелепое поверье существовало как между тёмными хлопами, так, к сожалению, и среди нашего поважаного крайского панства. Но, как известно, против традиций лучше не идти. Да и это было бы просто неприлично, если бы я вдруг взял да отказался ехать на охоту. Пан Войцехович сразу же принял бы это на свой счёт, смертельно обиделся – и опять послал бы ко мне Яцека, но уже не с приглашением, а с вызовом! Так не проще ли, подумал я, не спорить, а съездить, пострелять куда попало, крепко со всеми выпить, даже, прямо скажем, перебрать самым откровенным образом, но зато уже прямо назавтра вернуться обратно?