Последний вечер в Лондоне - Карен Уайт

– Я обещаю, что буду ждать тебя. Этого недостаточно?

Он отпрянул, его глаза сузились, словно он пытался расшифровать иностранные слова.

– Достаточно? Вряд ли. Я хочу сражаться, зная, что ты – моя.

– Я уже твоя, – проговорила Ева. Слезы комом встали в горле, мешая разговаривать.

– Этого недостаточно. Не для меня. Прошу тебя, Ева. Скажи, что ты выйдешь за меня сейчас.

– Нет, – покачала она головой. – Подумай, как будет ужасно, если твой отец узнает, Грэм. Сможешь ли ты тогда простить себя… или меня? – Она наклонилась и поцеловала его, давая ему время, позволяя ему понять, что будет его ждать. – Давай подождем, когда твоему отцу будет лучше, а война окончится. Мы оба будем с нетерпением ждать этого.

Его руки упали.

– Это из-за Алекса?

– Что? Конечно, нет. Как ты мог подумать?

– Просто я тебя сейчас совершенно не понимаю. В этом нет никакого смысла. Что мне еще думать?

– Что я люблю тебя. И буду ждать. И мы можем вместе мечтать о нашей жизни после войны, о нашем прекрасном доме у моря. Я хочу, чтобы из спальни можно было услышать море, чтобы мы просыпались вместе под его шум. Разве не чудесно будет? Ты сможешь построить его, и это будет именно то, что мы хотим. Люди будут поражены. Они решат, что ты – новый Джон Нэш.

Он шагнул к ней ближе и обхватил ее голову руками; в его глазах отразился свет фонарей.

– Мне нужно больше, чем мечты, Ева. Скажи мне, что любишь меня, и это даст мне что-то, к чему я вернусь.

– Я люблю тебя, Грэм. Больше, чем я могу выразить. И я обещаю всегда хранить твоего дельфина у сердца. Это будет талисман на удачу для нас обоих.

– Я не верю в удачу. Но верю в тебя.

Он поцеловал ее, кротко и нежно, скрепив этим поцелуем их обещания и почти заставив ее поверить, что все в конце концов разрешится.

* * *

Позднее тем же вечером, после традиционной чашки горячего какао перед сном, Ева и Прешес разговаривали о вечере, Софии, Дэвиде, о музыке и о том, как Прешес поняла, что Алекс – самый красивый мужчина из тех, что она встречала. Ева делала вид, что ей не больно при упоминании имени Алекса или при воспоминании о его мерзких словах.

– Сладких снов, – наконец сказала Прешес, как обычно. Она вышла из комнаты Евы, тихо прикрыв за собой дверь.

Ева уставилась на небо за окном, ощущая попеременно то радость, то беспокойство. На этот раз она помешала Алексу, хоть у нее и разрывалось сердце, когда она говорила Грэму «нет». И она была не настолько наивна, чтобы думать, что победила. Но Грэм принадлежал ей, говорила она себе, и они в конце концов поженятся. Именно на этом она и сосредоточится. Все остальное разрешится. Так или иначе, всегда разрешалось. Когда она, наконец, заснула, сжимая в руке дельфина из слоновой кости, ей снился дом высоко на утесе с видом на воду, который она будет делить с Грэмом; волны, бьющие о берег, прежде чем отступить обратно в море, и их бесконечные и тщетные попытки оставаться целыми, пока они вновь не обрушатся на песок.

Лондон

май 2019 года

Несмотря на удобную кровать и прекрасную комнату, спала я урывками, ворочаясь и раз за разом проигрывая в голове прошедший вечер. Больше всего внимания я уделяла поцелую Колина, но затем сразу возвращалась к разговору после ужина и к Прешес, которая желала нам сладких снов, выходя из комнаты. В конце концов, когда уже всходило солнце, я натянула толстовку и джинсы, схватила рюкзак и предприняла попытку спуститься в кухню, чтобы найти кофе. Я болталась по всему дому, сворачивая из одного неподходящего коридора в другой.

Когда я проходила мимо гостиной, мой телефон загудел – пришло сообщение от тети Кэсси. Я остановилась, чтобы ответить, понимая, что не смогу одновременно набирать текст и разбираться в лабиринте коридоров. В Джорджии была середина ночи, но моя тетя иногда работала лучше в предрассветные часы над творческими аспектами своей работы в качестве партнера рекламного агентства.

Я записала тебя к доктору Грей.

Спасибо. Наверное.

Как дела?

Нормально. Немного растеряна.

Из-за двоюродного брата Арабеллы?

???

Извини. Сара Фрэнсис рассказала мне о нем.

Как его зовут?

Второй вопрос я проигнорировала.

Да, из-за двоюродного брата Арабеллы.

Я остановилась, обдумывая, что именно рассказать ей. А затем вспомнила, что моя тетя Кэсси знает меня лучше, чем кто бы то ни был. Я сделала глубокий вдох.

У него все эти годы стояла на столе моя фотография.

Ух ты. А ты его помнишь?

Мои пальцы застыли возле экрана телефона – я не знала, как отвечать. Наконец, я напечатала:

Вроде того. Больше, чем я думала.

На экране появился улыбающийся эмодзи. Я ответила:

???

У меня с твоим дядей Сэмом было точно так же. Оказалось, что я помнила о нем гораздо больше, чем думала. А затем я вышла за него замуж.

Я уставилась на экран, думая, как на это отвечать.

Я ни за кого замуж не собираюсь, так что выброси эту мысль, откуда взяла.

Конечно. Набери меня попозже. Хотя мне нравится переписываться с тобой.

Почему?

Потому что ты печатаешь полными предложениями. И назови уже его имя!

Я отправила ей эмодзи с закатывающимися глазами, затем отключилась от переписки и продолжила поиски кухни. Открывая очередную дверь, я представила себе запах кофе, но оказалось, что это чулан для метел. Открывая вторую дверь справа, я задалась вопросом, может ли недостаток кофеина в крови привести к галлюцинациям. Но дверь все же привела меня на кухню.

Солнечный свет струился сквозь высокие окна над раковиной, напомнив мне о доме. Я могла нарисовать у себя в голове, как мама стоит возле нашей кухонной раковины, намывает бесконечное количество контейнеров для мороженого, чтоб каждый мог выбрать свой любимый цвет. Она всегда надевала розовые резиновые перчатки для защиты рук. В последний мой приезд домой я обнаружила коробку с ними в дальнем углу под раковиной. Они, должно быть, переехали вместе с остальными вещами в новый дом после того, как папа женился на Сьюзан. Резина уже, наверное, рассыпалась, но, казалось, никому не хватало духу выбросить их.

– Доброе утро.

Я подпрыгнула от звука голоса Пенелопы. Она сидела за кухонным столом с чашкой дымящегося кофе и шляпной коробкой, наполненной изрезанными фотографиями вперемешку с газетными вырезками. Рядом лежала черная прямоугольная коробка и пухлый альбом в кожаном переплете, которого я раньше не видела.