Хроники Звёздного Народа - Инна Пакета

пола форму, которую сбросила, спеша скорей в душ, отстегнула орден, а форму отправила в чистку. Подошла к пульту и нажала кнопку вызова мостика, даже не вспомнив, что почти голая. Но механический голос сказал, что связь временно отключена. Ванда оглянулась на дверь, она была очень тщательно нарисована на мерцающей стене. «Для дураков», — подумала она. А она и есть настоящая дура. Ей подарили ощущение дома и предложили шикарный ужин. В конце концов, Командор тоже человек. Вот именно — ч е л о в е к. И она обманула его надежды на светский ужин с красивой женщиной. Тоже мне, солдафон в юбке!

Совсем расстроенная, Ванда снова подошла к шкафу и стала рассеянно перебирать платья. И вдруг. Нет, живой отсюда она не выйдет! Она наткнулась на платье, которого у неё не было. Теперь она осознала, что именно маленький кусочек ткани хорошо спрятанного платья включил профессиональный механизм реагирования. Она достала платье и заплакала. Платье было из сказки.

Командор сидел в кресле в глубокой задумчивости. Если всё это так на него подействовало, то ему, действительно, пора жениться. И мать права — это должна быть земная девушка. И она сама её для него выбрала. Но люди Земли живут недолго. Длинную жизнь человек получает при рождении для исполнения особой миссии, на которую способен только человек Земли. Так было с ним. Но есть ещё один путь, беспощадный и страшный: нужно совершить Вселенский подвиг, победить и выжить. И необходимость такая есть. Мать говорит, что никто, кроме этой девочки, не справится. Он, конечно, может не отпустить Ванду, но тогда ей придётся на битву идти самой, что, скорее всего, приведёт к её гибели. Мать сказала, что ей нужна рядом любящая женщина, любящая с такой силой, с какой умеют любить только женщины Земли.

Он взял яблоко и надкусил. Если они победят, то он получит спутницу на долгие годы своей жизни. И мать… Он даже в полном одиночестве склоняет голову перед беспредельным мужеством этого существа. Но для народа, к которому принадлежит его мать, это не мужество — это способ жизни. А если погибнут обе? Он вздрогнул. Работу всё равно придётся выполнить, но цена будет огромна, пострадают сразу две Галактики, а жизней — несметно. И полное одиночество навсегда. А то, что в его жизни уже никогда не будет другой женщины, он понял сразу, как только Ванда вошла.

Мать дала ему мало времени, а он даже не переоделся. Встретил девушку при полном параде. «Вольно, капитан! Отдыхайте!» Солдафон! А то, что она прибыла из трудного похода, и прямо с мостика её под эскортом (всё равно, что под конвоем!) повезли в его резиденцию, этого мало? А здесь он обрушился на неё со своей щедростью, как ураган. А она затрепетала, как последний лист на дереве. Но выдержала. Редкая женщина. «Я забылась, Командор». Он встал и вышел из комнаты.

Ванда перестала рыдать. Откуда у неё столько слез? Последний раз она плакала в далёком детстве, когда упала с лошади и разбила коленку. Да и то плакала не от боли, а от досады, что лошадь сбросила её. Она стояла посреди комнаты, крепко прижав платье к груди, словно боялась, что его отнимут. Нужно его примерить. Снова подошла к шкафу, включила зеркало и ужаснулась: лицо опухшее, глаза красные от слёз. Снова в туалетную комнату, снова душ, массаж, биокорректор, автопарикмахер. Она надела платье и опять посмотрелась в зеркало. На неё смотрела удивительно красивая женщина. Огромные, опушённые длинными и густыми ресницами фиалковые глаза сияли, брови вразлёт. Её роскошные каштановые волосы, которые ей только наполовину всегда удавалось спрятать под форменный берет, были стянуты в тугой узел на затылке. Они тяжёлыми волнами ниспадали на плечи и спину. А платье! Оно вроде было и как будто и не было. Не прозрачное и не обтягивающее, оно просто охватывало её тело каким-то золотистым сиянием. И эта женщина, которая смотрит на неё из зеркала, — она? Ванда почти забыла об этом.

И вдруг она расхохоталась. Смех был почти истерическим. Она представила себя в этом наряде и в армейских ботинках.

Туфли нашлись. Последний раз взглянув в зеркало, Ванда спокойно направилась к двери. Она больше не была капитаном корабля. Она была просто женщиной и не боялась Командора.

Ванда вошла в гостиную, но там никого не было.

— Иван, где вы? — спросила она негромко, уверенная, что её услышат.

Ответа не последовало. Она спокойно подошла к тому месту, где было окно, и прикоснулась к стене. Стена раздвинулась, перед ней появилось окно. Оно так и осталось открытым. Она вспомнила, что так и не успела заглянуть туда. Посмотрела и ахнула: перед ней был морской берег, пустынный пляж. Волны с шелестом накатывались на песок, оставляя влажный след. Она зачарованно смотрела на причудливую игру красок и с наслаждением вдыхала родной воздух.

Она не слышала, как он вошёл. Очнулась, когда он слегка коснулся её плеча. Ванда повернула к нему голову.

— Спасибо. И пусть это всего лишь кино, но душа ликует.

— Это не кино. Единственная роскошь, которую я себе позволяю. Я здесь отдыхаю, когда сильно устаю.

Ванда не сразу рискнула посмотреть на него. Она опустила глаза, но, увидев вместо армейских ботинок элегантные чёрные туфли, с любопытством стала поднимать взгляд. Такие же элегантные чёрные брюки, обтекающие, но не обтягивающие. Белая шёлковая сорочка заправлена в брюки, рукава широкие, перехваченные манжетами на запястьях, воротник — высокий апаш с достаточно глубоким клином, чтобы видеть его идеальную загорелую кожу и мощные мышцы. Широкий пояс на бедрах только подчёркивал стройность его фигуры. И ни одного украшения. Светлые волосы были подстрижены коротко, по-военному, и только впереди волной прикрывали его огромный лоб. Синие глаза смотрели спокойно и почти ласково.

— А вам идет цивильный вид. И я вас, такого, совсем не боюсь.

Он облегчённо вздохнул.

— Знаете, когда вы вошли, я подумал, что если женщине может идти военная форма, то вы именно та единственная женщина. Но в платье вы просто прекрасны.

Ей было приятно, но чтобы скрыть смущение, она спросила:

— Кстати, это вы подбросили наряд?

— Что вы! Мне на это не хватило бы ни сообразительности, ни опыта. Но, кажется, я догадываюсь, кто это мог сделать.

А сам подумал: «Интересно, в каких мирах милая мамочка добывает такие уникальные вещи?» Вслух сказал:

— Давайте всё-таки поужинаем. Вы голодны, да и я не прочь подкрепиться.

Она даже не заметила, что они давно говорят на земном языке.