Связующие узы - Филипп Марголин

Грегарос зашел со стороны места для пассажира и постучал по стеклу.

– Стэн! – опустив стекло, воскликнул Керриган как-то неестественно громко. – Только не говори мне, что я превысил скорость.

– Нет, Тим, – ответил детектив. – Произошло нечто куда более важное. Можно мне сесть в машину?

Керриган открыл дверцу рядом с местом пассажира, Грегарос залез на сиденье, положив на колени дипломат.

– Итак, что же случилось? – спросил Тим, стараясь сохранять спокойствие.

Грегарос широко улыбнулся:

– Добро пожаловать в "Заведение".

– "Заведение"? Я не...

Грегарос рассмеялся:

– Все в порядке, Тим. Разве Харви не сказал, что у тебя найдутся друзья, которые помогут разобраться с проблемой Элли Беннет? Ну вот, я один из них.

Керриган закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья. От чувства облегчения он даже ощутил легкое головокружение. Грегарос открыл портфель и извлек оттуда два листка бумаги, дощечку с зажимом и пластиковый пакет с пистолетом. Взгляд Керригана упал на пистолет. Он показался ему знакомым. И тут Тим понял, что этот пистолет выступал в качестве вещественного доказательства на одном из процессов, в котором он сам участвовал.

– Это револьвер из дела Мадигана?

– Я позаимствовал его из отдела хранения вещественных доказательств. Дело закрыто, поэтому никто не станет его искать. Зато использование оружия, служившего вещественным доказательством в одном из твоих дел, добавит достоверности показаниям, если тебе когда-нибудь придется таковые давать.

– Каким показаниям?

Вместо ответа Грегарос протянул Тиму один из двух листов бумаги. На нем значилось:

Я отдаю себе отчет в том, что моя смерть причинит сильную боль близким мне людям, и очень сожалею о тех страданиях, которые способен вызвать своим поступком, но я не могу жить дальше с грузом такой вины на совести. У меня были интимные отношения с Элли Беннет, одной из девушек Джона Дюпре, в то время, когда я выступал в качестве обвинителя на его процессе. Она угрожала донести на меня в полицию в том случае, если я не сниму с Дюпре выдвигаемых против него обвинений. Я убил ее из этого же пистолета. Да поможет мне Бог.

– Что это? – спросил Тим.

– Наш страховой полис. Не все знают тебя так же хорошо, как Харви и я. Даже самый достойный человек может сломаться, и поэтому каждый наш новый член подписывает подобный документ.

– Вы... вы убьете меня?

– Было один или два случая, когда мы доверились недостойным людям. С ними вопрос пришлось решать самым кардинальным образом, так же как и с членами их семей, и с ближайшими друзьями – со всеми, кому они могли рассказать о нас.

– Значит, вы угрожаете Синди и Меган?

Грегарос пристально посмотрел в глаза Керригану:

– Это уже не в моей власти, Тим. Среди нас есть те, кто считает, что если стоит вопрос о самосохранении, то не может идти речи о нравственных и каких угодно других ограничениях.

Детектив прикрепил чистый листок бумаги к дощечке с зажимом.

– Ты должен переписать данную записку своей собственной рукой и подписать ее.

– А если я откажусь?

– В таком случае ты окажешься без всякой поддержки, равно как и твоя семья. Конечно, Харви попытается убедить всех остальных, что ты никому о нас не расскажешь, однако они понимают, под каким давлением ты находишься. Мне бы хотелось обещать тебе, что ничего не случится с тобой, твоей женой и ребенком, но, к несчастью, я не могу этого сделать.

Внезапно Керриган почувствовал себя в своей собственной машине, будто в маленькой и узкой клетке. Ему стало трудно дышать.

– Посмотри на себя, – сказал детектив. – На кого ты похож? Ты же полная развалина! А почему? Все из-за этой сучки Элли. Подумай, как тебе будет хорошо, когда ее не станет. Ведь тебе дается единственный возможный путь к реальной безопасности, дружок. Загонишь одну грязную шлюху на тот свет – и тебе гарантировано спокойствие надежнее, чем от целой бутылки транквилизаторов.

Грегарос протянул Керригану ручку. Рука Тима дрожала, когда он переписывал бумагу, и готовая записка выглядела так, словно была написана в автомобиле на полном ходу. Когда все было закончено, Грегарос положил подписанное признание в пластиковый мешок, предназначенный для вещественных доказательств, а образец, с которого Керриган его списывал, – в дипломат. После этого он передал Тиму пистолет:

– Воспользуйся им. Никаких перчаток. Я буду поблизости на случай, если понадоблюсь, хотя ты меня не увидишь. Когда она будет мертва, я заберу пистолет. Все понятно?

Керриган только кивнул, так как во рту у него пересохло настолько, что он не мог произнести ни единого слова. Грегарос снова взглянул Тиму в глаза и дождался, пока все внимание молодого прокурора сосредоточилось на собеседнике.

– Когда-нибудь кого-нибудь убивал?

Перед глазами Тима скользнул образ Мелиссы Стеббинз, лежащей в автомобиле. Затем Керриган все же отрицательно покачал головой.

– Так я и думал. Хотя иногда бывают и самые неожиданные сюрпризы. – Грегарос улыбнулся. – Я расскажу тебе, как делаются такие вещи. Это совсем несложно, если будешь выполнять все мои советы. Итак, слушай внимательно...

Со времени похищения у Аманды практически не было аппетита, и первым признаком того, что она стала понемногу возвращаться к норме, оказалось посасывание под ложечкой. Аманда прошла по своему кварталу к мексиканскому ресторану и заказала там салат "тако". Она ела и в мыслях невольно возвращалась к делу Дюпре. Даже при всех тех уликах, которыми она на сегодняшний день располагала, Аманда не представляла, как ей убедить присяжных оправдать Джона в деле об убийстве Уэнделла Хейеса. Тим Керриган легко докажет, что Джон убил своего адвоката. Поэтому единственный способ для Аманды хоть как-то облегчить судьбу подзащитного – попытаться убедить присяжных в том, что Дюпре сделал это в целях самозащиты. Только для выдвижения подобной версии придется доказать, что один из самых видных юристов штата решил рискнуть своей карьерой и пронес в тюрьму заточку, дабы убить человека, которого он практически не знал. Кое в чем она могла основываться на свидетельствах Пола Бейлора, однако главной загвоздкой все равно оставались мотивы Хейеса. В конце концов, Дюпре и так грозила смертная казнь. Зачем же рисковать буквально всем – собственной карьерой, репутацией, жизнью – ради убийства Дюпре, если государство вот-вот почти наверняка расправится с ним само?

Аманда застыла с вилкой, поднесенной ко рту. А ведь неплохой вопрос... Она решила его хорошенько обдумать. Каковы были обстоятельства, которые заставили Хейеса действовать с такой поспешностью? Ей на ум приходил только один ответ. По всей видимости, Хейес полагал, что Джону известно нечто такое, что может нанести серьезный вред самому адвокату или его дружкам по тайному союзу. И что такого страшного мог узнать Джон? Ответ на ее вопрос был способен дать лишь один человек. Аманда поспешно доела салат и направилась в тюрьму.