Шарада - Сандра Браун

– Я уверена, что даже твоя честность преследовала какие-то далеко идущие цели.

– Прекрати дерзить, сделай одолжение. Ты не хочешь хотя бы попытаться меня понять?

– Я тебя прекрасно понимаю. Тебе хотелось с кем-то переспать, а я не сопротивлялась.

– Если бы я хотел просто с кем-то переспать, мне не обязательно было бы обращаться к тебе! – закричал Алекс.

– Тогда почему ты не переспал с кем-то другим? Зачем было тратить столько времени на меня, а, Алекс? Ты заставил меня влюбиться в тебя и сделал это намеренно!

Он открыл рот, чтобы что-то возразить, но затем передумал. Запустив пальцы в волосы, он беззвучно выругался. Потом наконец сказал:

– Да, я виноват. Я сознательно заставил тебя поверить, что невозможное может стать возможным.

– Почему это невозможно?

Он молчал, его губы решительно сжались.

– Что с тобой, Алекс? Что тебя гложет?

– Я не могу это обсуждать.

– Почему же?

– Поверь мне, Кэт, тебе не нужно это знать.

– Что ж, что бы это ни было, секс тебе не поможет почувствовать себя лучше.

Он со значением вскинул брови.

– По-моему, у одного из нас неладно с памятью. Что касается меня, я вспоминаю, что чувствовал себя не только лучше, а просто чертовски хорошо.

– Я вовсе не это имею в виду, – отрезала Кэт. – Конечно, в этом смысле все было превосходно. Однако мужчины не умеют отделять физическое от эмоционального. Если там, внизу, тебе хорошо, больше ничто не имеет значения. Женщины же…

– Этот человек может быть и женщиной, – внезапно прервал ее Алекс, вздрогнув всем телом, как от выстрела.

– Что?

– Тебя может преследовать и женщина.

– Мелия…

– Мелия?

Кэт даже не сознавала, что произнесла это имя вслух. Теперь было слишком поздно. Он хотел знать.

– Есть там одна женщина, у меня на работе. Я сцепилась с ней несколько раз по разным поводам. – И снова, уже во второй раз за это утро, она рассказала о неприятностях, которые ей доставила Мелия Кинг.

– По-моему, я ее видел, – вспомнил Алекс. – Ожившая картинка из журнала для мужчин: большая грудь, длинные черные волосы, полные губы, бесконечно длинные ноги, да?

– От тебя ничего не ускользнуло, – сухо сказала Кэт.

– Ее трудно не заметить.

– Эта женщина полна ненависти и злобы, но все же я не представляю ее в роли убийцы.

– Подозревать надо всех, Кэт. Потому что каждый способен на убийство.

– Не верю.

– Однажды я арестовывал тринадцатилетнюю девочку за то, что она одним ударом убила свою мамашу, когда та спала. Мотив? Мамочка наказала ее за то, что она слишком сильно красила глаза. Это была симпатичная девчушка с пластинкой для исправления прикуса на зубах и плакатом с Микки Маусом на стенке спальни. Убийцы бывают всех форм и размеров. А наш с тобой настолько ловок, что пролезет сквозь игольное ушко.

– Если убийца вообще существует.

Алекс опустил глаза на лежавшие на столе газетные вырезки.

– Надо поставить в известность Министерство юстиции, Его предложение еще больше расстроило Кэт. Должно быть, Алекс относился ко всему этому намного серьезнее, чем хотел показать.

– А что они могут сделать?

– Назначить следователя для расследования причин этих смертей.

– Насколько я знаю, чиновники, подчиняющиеся федеральному правительству, вечно еле двигаются. А между тем годовщина моей трансплантации наступит всего через месяц с небольшим. – Она попыталась улыбнуться. – И у меня почему-то стойкое убеждение, что я – следующая в его списке. Или ее.

Алекс взял со стола некролог и перечитал его заново. – Он хочет, чтобы его поймали. Иначе он не прислал бы тебе эти заметки. За убийствами маячит какая-то цель, но он убивает не из-за инстинкта мести или просто из удовольствия. Он не может противиться своему извращенному идеалу и вместе с тем сознает, что поступает плохо. Он молит, чтобы его остановили.

– Хорошо бы мы остановили его вовремя.

– Ты сказала мы?

– Я не могу сделать это одна, Алекс. У меня нет ни связей, ни соответствующего опыта. Все это есть у тебя.

– Мой завтрак с каждой минутой обходится мне все дороже. – Он резко наклонил голову набок. – А что, если я скажу «нет»?

– Не думаю, что ты откажешься: в тебе осталось слишком много от полицейского. Ты давал клятву защищать и оберегать. Вряд ли эта заповедь перестала для тебя существовать, когда ты снял с себя полицейский значок. Даже если бы я не была с тобой знакома, ты все равно не отказал бы мне в помощи. А если бы я умерла таинственной смертью, ты никогда бы себе этого не простил.

Алекс присвистнул.

– Ты нечестно играешь.

– Заразилась от тебя. – С характерной для нее откровенностью Кэт продолжила:

– Ты последний человек, которого я хотела бы просить об одолжении. Мне было нелегко прийти сюда сегодня утром. Если бы у меня был другой вариант, я бы не пришла. К сожалению, ты именно тот, кто мне нужен.

Он обдумывал ее слова не более десяти секунд.

– Ладно. Я сделаю, что смогу. Но с чего начать, как ты думаешь?

– Начинать надо отсюда. Из Техаса. Алекс явно не ожидал, что на свой риторический вопрос получит столь определенный ответ.

– Почему отсюда?

– Я еще никому этого не говорила, – неуверенно призналась Кэт. – У меня есть один-единственный факт, проливающий свет на происхождение моего сердца. В ту ночь, когда мне сделали трансплантацию, я случайно услышала, как одна медсестра сказала, что оно едет мне навстречу из «штата одинокой звезды». Поэтому я всегда полагала, что мое сердце родом отсюда. – Стараясь, чтобы это прозвучало как бы между прочим, она добавила:

– Может быть, именно это и привело меня сюда. Он наклонился вперед.

– Сегодня утром ты только и делаешь, что разбрасываешь повсюду вкусную наживку, и я не могу не пойматься на твою удочку. Что означает это твое последнее заявление? Что тебя тянуло в Техас, поскольку здесь жил твой донор?

Кэт покачала головой, недовольная своей болтливостью.

– Дин говорит, что такая духовная связь невозможна.

– А ты как считаешь?

– Я тоже так думаю.

Алекс выгнул дугой бровь, всем своим видом показывая, что от него не ускользнуло отсутствие уверенности в ее голосе.

– Но, черт побери, на эту тему недурно было бы поспорить, а?

– Возможно, когда-нибудь мы и поспорим. А сейчас мне надо найти моего преследователя. Упоминание о Техасе – это единственное, что я знаю.