Дитя феникса - Барбара Эрскин

III

Замок Честер. Май 1233

Вздрогнув, Ронвен неожиданно проснулась и в страхе стала озираться вокруг. За занавесками, огораживающими ее кровать, в комнате было совершенно темно; огонь погас. Она ничего не слышала, но ее била дрожь, и она чувствовала, как холодный пот покрывает ее с головы до ног. Одеяла ее были скомканы. Ронвен тихо лежала, скованная ужасом. От камина доносилось мирное посапывание: там спокойно спали две девушки-служанки; они свернулись калачиком, плотно закутавшись в одеяла, но за балдахином кровати Ронвен их было не видно. В комнате было полно людей, однако здесь стояла абсолютная тишина. «Нужно зажечь свечи, которые лежали в коробке рядом с подсвечником, кремнем и трутом», – подумала Ронвен, но пошевелиться не могла.

– Эинион, – прошептала она в полной тишине.

Он все знал. Он знал, что она сожгла его письмо, и был очень рассержен, и мало сказать – рассержен. Ронвен чувствовала, как в темноте ее обволакивает его гнев. Она схватила подушку и прижала ее к себе; глаза ее были широко открыты. Пытаясь как можно плотнее вжаться в стену, Ронвен почувствовала прикосновение камня к лопаткам, там, где кончались плотные расшитые занавеси.

– Я сделала это ради нее. – Хотя Ронвен произнесла это вслух, она понимала, что это было слабым оправданием. Он велел Элейн вернуться, а она, Ронвен, вмешалась и все погубила. Тонко всхлипнув, она схватилась за амулет, который висел у нее на груди, но как он мог защитить ее, если сами боги гневались ее поступку.

Одна из девушек, спавших у камина, застонала и села, дрожа от холода. Она огляделась в темноте и затем, подавшись вперед, нащупала холодную золу на краю камина. Именно она отвечала за то, чтобы огонь в камине горел не переставая. Девушка поворошила угли в очаге; пальцы ее были выпачканы золой, так как она нащупывала тепло, искала маленькую искорку, чтобы снова разжечь огонь. Она нашла тлеющий уголек, случайно обжегшись об него; обложив его ветками и листьями, лежавшими возле камина, она осторожно подула. Огонь разгорелся, и очаг ожил; об этом говорила струйка дыма, поднявшаяся из поленьев. Через несколько минут огонь запылал в камине с новой силой.

Через щель в занавесках Ронвен увидела пламя; посмотрев на тени, она глубоко вздохнула. Он ушел, а вместе с ним исчезли его гнев и отчаяние. Она с облегчением уткнулась лбом в колени, чувствуя, как волосы падают на плечи. Может быть, это было всего лишь предупреждение, может быть, ей следует отправить Элейн письмо, чтобы та вернулась в Уэльс? Ронвен закрыла глаза и позабыла о всех тенях, которые плясали возле служанки, снова уснувшей после того, как огонь окончательно разгорелся.

На другое утро замок Честер бурно обсуждал новости. У королевы Шотландии случился выкидыш, так что граф и графиня немедленно выезжают в Шотландию и не вернутся в Честер до самой осени.

Ронвен выслушала эту новость, поджав губы. Она проснулась довольно поздно и пропустила мессу, что было в порядке вещей. Ничего не съев, она выпила чашку разбавленного вина, которое принесла ей одна из служанок. Значит, Элейн уехала на север, не прислала ей письма и не велела послать за ней, чтобы Ронвен могла присоединиться к свите. Голова у нее болела. Ронвен взялась за вышивание, к которому обычно прибегала, чтобы чем-нибудь занять себя, и отрешенно отправилась в комнату женской прислуги. После холодной ночи на улице светило теплое весеннее солнце; в городе за стенами замка начинался новый день, и жизнь кипела вовсю. Раздавались крики, визг, смех, звучала музыка, слышался грохот обитых железом колес проезжающих повозок, а скот уже был загнан в закут возле церкви святого Иоанна и ждал, когда его отвезут на рынок. Остальные женщины работали на улице, и Ронвен была одна. Она устроилась у окна, так чтобы солнечный свет падал на ткань, лежавшую у нее на коленях. Взяв иголку, она начала расшивать кусок темного шелка.

«Передай ей послание». Эти слова прозвучали у нее в голове так ясно и четко, что Ронвен решила, будто кто-то их сказал вслух. «Скажи ей…» Она медленно отложила вышивание, чувствуя, как бешено заколотилось сердце.

– Кто здесь? – В тишине ее голос звучал тонко и пронзительно.

Ответа не было.

Ронвен подумала об Элейн. Может быть, сейчас она уже отправлялась в долгую поездку на север. Теперь ее уже не вернуть; никакое сообщение, каким бы срочным оно ни было, уже не смогло вернуть ее в Гвинед. Ронвен передернуло. Послание Эиниона предвещало что-то недоброе; неужели он хотел о чем-то предупредить Элейн? Ронвен закрыла глаза.

«Скажи ей…» Сейчас эти слова звучали не так четко, они все затихали и терялись в ее сознании. Может быть, ей это все показалось?

– Она не вернется! Она не может вернуться! – закричала она в полумрак. – Разве ты не видишь? Она должна ехать с ним. Она больше не принадлежит нам.

IV

Замок Данфермлайн. Июнь 1233

Наконец лодки и паромы перевезли их через широкую сверкающую гладь реки Форт, и они увидели вдалеке старый Данфермлайн, замок короля Малкольма, рядом с которым на фоне неба вырисовывался силуэт церкви аббатства. Элейн посмотрела на Джона. Лицо его побледнело, выдавая усталость, но взгляд оставался ясным и задорным. Крепко держа в руках украшенные вожжи, он поднял глаза высоко в небо, туда, где над главной башней крепости развевалось огромное знамя с гербом – стоящим на задних лапах шотландским львом на золотом поле.

Сначала они долго ехали на восток – из Йорка в Норталлертон и Дарлингтон, а потом в Дарэм и Ньюкасл. Затем они пересекли реку Твид в Бервике и, наконец, оказались в Шотландии, радуясь каждой пройденной миле. Наконец ворота замка широко распахнулись, приглашая их, и, пока супруги подъезжали, они слышали, как затрубили, сообщая об их прибытии, герольды.

В ожидании встречи Элейн была охвачена сильным волнением, но вот они наконец спешились на внутреннем дворе и направились в зал для приемов, где их ждали, стоя рядом, король и королева Шотландии. Элейн с сочувствием смотрела на свою тетю, стараясь отыскать в изящной, хрупкой женщине, стоявшей чуть поодаль от своего мужа и одетой в черное, схожесть со своей матерью. Джоанна была уставшей и бледной, и даже плащ не мог скрыть ее болезненной худобы. Она совершенно не походила на свою сводную сестру; общими у них были только глаза, горящие глаза Плантагенетов, сверкающие на красивом лице. Сейчас эти глаза пристально смотрели на Элейн, и та испуганно осознала, что их взгляд был далеко не дружелюбным.

Она поспешно отвела взгляд и стала рассматривать короля, когда у нее внезапно перехватило дыхание. Она узнала его! Именно это лицо тысячу раз являлось ей в видениях. Александр был так же высок, как и Джон, с блестящими золотистыми волосами и такой же бородой. Он был широкоплеч, его плащ не скрывал этого. Джон поклонился королю; тот сошел со своего возвышения и похлопал кузена по плечу.

– Ну вот ты и привез к нам свою жену. – Сказав это, он уже протягивал ей руки. Элейн осторожно взяла их, чувствуя, что ее руки отчаянно дрожат. Все еще потрясенная и задыхающаяся, она присела в глубоком реверансе, не сводя глаз с его лица, потрясенная великолепным обликом этого человека. Он на самом деле был человек из ее видений, и к тому же самый привлекательный мужчина, которого она когда-либо видела.