Сумасбродка - Кэтрин Коултер

— О да. — Грей задумчиво глядел на угольки, потрескивавшие в камине. — Скорее всего он решит, что его подручный добился успеха. Но даже если он и пронюхает, что я еще дышу, то вряд ли встревожится. Откуда ему знать, что несчастный болван, которого он подослал, чтобы убить меня, уже попытался выполнить его приказ?

Вполне удовлетворившись этими разъяснениями, доктор Грэнфорд раскланялся и отбыл.

— Расскажи мне подробнее про ту женщину, которую ты спас, — попросила Джек, осторожно прижимаясь к Грею.

Барон вздохнул и неловко повернулся к жене.

— Ну вот, теперь ты лежишь рядом со мной в постели как ни в чем не бывало, и я не чувствую ни капли желания ни в твоем теле, ни в твоем женском умишке!

Джек со смехом поцеловала Грея в губы.

— Тебе полагается накапливать силы, а не растрачивать их налево и направо! Если бы я стала тебя дразнить, это было бы нечестно! Ну а теперь выкладывай все про спасенную тобой женщину — или мы будем спать. Третьего не дано!

— Джек, ну какая же ты упрямая!

Она снова засмеялась — ей ужасно хотелось ласкать его без конца, наслаждаясь жаром этого сильного, неистового тела. Впрочем, в конце концов так все и вышло. Когда Грей перекатился поверх нее, приподнял левой рукой подол ее ночной рубашки… он чуть не сошел с ума от восторга, ощутив под собой дивную податливую плоть. Позабыв обо всем, даже о своей ране в плече, он любил ее, любил страстно и нежно.

— Кажется, на этот раз ты точно забеременеешь, — бормотал барон, в очередной раз сливаясь с ней воедино.

Ее тело приняло его легко и с охотой, однако Грей все же чувствовал, что ум Джек по-прежнему занят мыслями о его ране и о напавшем на него негодяе.

— Я хочу, чтобы ты позабыла обо всем, кроме меня и нашей близости. — Грей приподнялся, балансируя на здоровой руке. — Думай о том, как я вхожу в тебя, все глубже, глубже. Ах, ты так чудесно принимаешь меня и сжимаешься туго-туго! А какое чувство сейчас у тебя?

— Когда ты внутри? — Ее голос стал каким-то тонким и ломким. — Ты, Грей, очень горячий, и еще… — Тут она охнула, выгнулась всем телом и прижала Грея к себе, яростно целуя в губы. Он и смеялся, и стонал от наслаждения, чувствуя, как трепещет в ответ ее плоть, как судорожно обхватывают его талию стройные ножки. Уже в следующий миг он вскинулся и закричал от восторга.

— Джек, мне было очень хорошо в этот раз.

— Ничего удивительного, — невнятно прошептала она, помогая Грею снова улечься на спину. — Очень поучительный урок, большое тебе спасибо за него.

— Всегда к твоим услугам, — галантно отвечал барон. — Но если тебе по-прежнему хочется продолжать учебу, дай мне передохнуть хотя бы несколько минут. — Проговорив это, он тут же заснул, не в силах больше противиться усталости.

Джек долго лежала неподвижно рядом с мужем, закинув руки за голову. Ее ночная рубашка задралась до пояса, а ноги по-прежнему оставались широко раздвинутыми, но она чувствовала такую истому во всем теле, что не в силах была даже шевельнуться.

— Благодарю тебя, Боже, — шептала она, глядя в потолок. — Он мой! Благодарю тебя! — Она принялась едва слышно насвистывать в тишине комнаты. — И он меня любит, — добавила Джек, обращая взгляд на звезды, сиявшие за окном. — Я знаю, что это так!

— Ну да, — промолвил Грей у нее под боком. — Конечно, я тебя люблю. Или ты считаешь меня круглым идиотом?

— И ты готов в этом поклясться?

— Я клянусь! Как я мог тебя не полюбить? Ты явилась ко мне в дом, переодетая лакеем Джеком, ты украла мою лошадь, тебе хватило наглости свалиться больной мне на руки и сделать из меня своего защитника! Все это могло иметь только один конец.

С этими словами Грей тут же снова заснул, тихонько посапывая носом. Джек долго лежала, не выпуская его руки, и наконец тоже заснула с улыбкой на устах.

— Вот так я и познакомился с Райдером Шербрукам, — сообщил Грей на следующее утро, сидя за завтраком, и тут же ласково поцеловал жене кончики пальцев. — Райдер спасал детей, которых истязают собственные родители. Ну а я старался помогать женщинам, страдающим от жестокости собственных мужей.

Джек вслушивалась в выразительный, спокойный голос Грея, любовалась его одухотворенным, прекрасным лицом, и думала: «Это и неудивительно, ведь ты вдоволь насмотрелся на то, что твой отец сделал с твой матерью!»

— Я был двадцатилетним молодым повесой, необузданным в страстях и желаниях, — иными словами, беззаботным прожигателем жизни, настоящим баловнем судьбы. Однажды, засидевшись допоздна с друзьями, я возвращался домой глубокой ночью. Идти было меньше мили, и я любовался чистым небом со сверкавшими на нем звездами. Мне было так хорошо! Я шел себе, насвистывая какой-то веселый мотив, как вдруг услышал женский крик, доносившийся из ближайшего дома. Через щелку в раздвинутых шторах мне нетрудно было различить женщину, метавшуюся по гостиной, и гонявшегося за ней мужчину. Я сразу понял, что происходит, и, подбежав к парадному крыльцу, стал ломиться в дверь. Она оказалась заперта. Тогда я вернулся к окну и подпрыгнул так высоко, как только мог, а потом перевалился через подоконник внутрь. До сих пор помню, какой испуганной была физиономия у мужчины, когда я появился у него в гостиной. Он глянул на меня, потом снова ударил несчастную, причем на этот раз удар был такой силы, что у нее, как выяснилось впоследствии, оказалась сломанной пара ребер. Тогда мне все окончательно стало ясно. Негодяй принадлежал к тому мерзкому типу мужчин, которые получают сексуальное удовлетворение, истязая женщину. Он бил ее аккуратно и расчетливо, стараясь попасть либо по ребрам, либо по животу. Затем он набросился на меня, требуя, чтобы я убрался прочь, и тут я, больше не раздумывая, замахнулся и сбил его с ног. Тогда женщина попыталась схватить меня за руки и принялась умолять, чтобы я пощадил ее мужа. «Не надо его убивать, он того не стоит! Он того не стоит!» — причитала она. Я словно очнулся. Проклятый мерзавец валялся без чувств, но был еще жив. Он и не думал помирать! В конце концов выяснилось, что жена умудрилась разгневать его, отправившись в гости к сестре без соизволения своего благоверного. Правда, женщина не сразу решилась довериться мне — ведь она видела перед собой всего лишь юнца, а сама была тридцатилетней замужней дамой. Но когда я вытянул из нее всю правду, то понял, что должен вмешаться, если не хочу, чтобы история повторилась. Несчастная угодила точно в такую же ситуацию, в какой когда-то оказалась моя мать. Разница состояла лишь в том, что эта женщина давно возненавидела своего мужа. Она готова была сбежать от него хоть на край света — ей уже было все равно. Но она не решалась сделать это в одиночку, потому что боялась своего супруга. Он пообещал, что прикончит ее, если поймает. Еще у нее было двое маленьких детей — девочка по имени Джоан и мальчик по имени Уильям. Сначала я и сам толком не знал, что буду делать, но оставить ее на растерзание этому ублюдку я так и не смог. Для начала я связал его, заткнул ему рот и затащил в темный угол за диваном, затем подождал, пока женщина соберет вещи и подготовит к путешествию детей. Я перевез их всех к себе домой, и там они скрывались на протяжении четырех дней. Как раз в это время я познакомился с Райдером. Он спорил с каким-то стариком у нас в клубе. Старый вояка вопил о том, что давно надо очистить от шпаны наши улицы, а всех бродяг без разговоров отправить либо в Колонии, либо в Австралию, и жаловался на то, что в Лондоне не стало прохода от малолетних попрошаек и карманников. Шербрук держался подчеркнуто сдержанно и возражал, что взрослые сами произвели на свет этих детей, а потом бросили без средств к существованию. Что же остается делать детям? Однако старик ничего не хотел слушать. Я попытался вмешаться в спор, но Райдер уже понял, что тратит слова понапрасну, и удалился, предоставив старикашке пускать пузыри в свой бокал с бренди. Не прошло и десяти минут, как я уже излагал своему новому другу историю дамы, которую прятал у себя в доме. Через два дня Райдер придумал, как окончательно избавить ее от угрозы побоев.