Морок - Юлия Аксенова

Тут только у меня возникло подозрение, что нага бесполезный объезд добром не кончится. Я заколебался, не сдать ли назад, затормозил. Но буквально в нескольких метрах впереди увидел симпатичную, поблескивавшую мокрым асфальтом дорожку, в которую впадала наша грунтовка и которая очевидным образом вела прямо к основной трассе. Оставалось только на эту дорожку выехать.

Как раз в том месте, где гравий заканчивался, уступая место асфальтовому покрытию, раскинулась широкая лужа. Лужу я аккуратно объехал, зацепив лишь ее край. При этом автомобиль чуть заметно накренился: как я и опасался, лужа была довольно глубока. Теперь моя машина оказалась у самой кромки асфальтированной дорожки. Я вывернул руль, чтобы перебраться с обочины на полотно.

Я продолжал с прежним усилием давить на педаль газа, но машина перестала двигаться вперед. Притопил педаль сильнее — и характерный визжащий звук проворачивающихся колес разъяснил мне суть происходящего.

Я сделал несколько грамотных — не единожды приходилось застревать в бездорожье! — рывков вперед и назад, почти выскочил из западни, но в последний момент колеса стали зарываться вновь, и я прекратил бесполезные попытки, чтобы не утопить машину еще глубже. Вышел осматривать снаружи, изучать масштабы бедствия.

Самое досадное, что колеса автомобиля купались в черноземной жиже в нескольких дюймах от твердого асфальтового покрытия!

С протяжным стоном я нырнул в багажник и убедился, что Стив не возил с собой никакого подобия лопаты или хотя бы совка: у каменистых горных трасс — своя специфика. Вот колодки под все четыре колеса у него были.

Чавкая кроссовками по жидкой грязи, я добрался до кустарников, плотной стеной росших вдоль дороги. С размаху схватился за ветку и вскрикнул.

— Что с тобой случилось?! — подала голос жена, тоже вылезшая из машины под дождь.

— Колючки. Кусты колючие — звери просто! Ветви толстые, резать их нечем. Если только ломать.

Я прикинул, чем бы обмотать руку. Такие колючки прохватят даже сквозь несколько слоев ткани. Вытерпеть можно. Но сколько времени займет этот пасторальный сбор хвороста?

— Давай сходим за помощью? — предложила жена.

Эту идею — самую приятную из всех — я временно также отверг. Движение на трассе сейчас весьма скудное. Поход за помощью; ожидание на обочине, кто остановится; объяснения проблемы; уговоры — время, время, время. Кому захочется съезжать с трассы на неведомую дорожку, где один автомобиль уже застрял, или выходить в такой дождь из машины, чтобы осмотреть место происшествия? Даже за вознаграждение?!

Я на практике знал еще один способ. Только ни разу не пользовался им в одиночку. Втроем — однажды привелось.

Я, естественно, решил начать с передних, ведущих, колес, хотя на одном переднем машина все равно не выскочит. Кое-как отгреб найденным в багажнике обрезком металлического листа и ладонями мягкий грунт от каждого колеса. Жену попросил пока постоять рядом, в машину не садиться.

Присел, подсунул ладони под корпус. Начал подниматься. В юности я занимался разными видами спорта — тяжелой атлетикой меньше других — и не тренировался с тех давних времен. Но технику поднятия тяжестей я усвоил хорошо и помню отчетливо…

Руки уже выдергивались из плечевых суставов, перед глазами плясали красные искры, а глыба, лежавшая на моих ладонях, только-только начала подаваться. Я почувствовал, как колеса оторвались от земли, и внезапно стало легче. Чавкнула, выпуская свою жертву, земляная жижа. Поворот на несколько градусов. Правое колесо полностью зависло над асфальтом. Мы одновременно почти бросили машину, освобождая руки от чудовищной тяжести.

Я осмотрел результат нашего рывка и очень обрадовался: колесо прочно, с запасом стояло на твердом покрытии. Теперь проделать все то же самое с задними колесами — и на двух машина вытянет, выскочит из грязевой ловушки.

Со стороны сухого участка жена открыла заднюю дверь и боком плюхнулась на сиденье, обессиленно опустила руки. Я отдышался, стараясь пыхтеть потише, чтобы она не заметила, и так же боком сел на переднее кресло. Потом обратился к жене, добавив в голос легкой насмешки:

— Объявляю тебе благодарность за героические усилия по спасению нашего транспортного средства.

И добавил строго — так строго, как никогда в жизни с ней не разговаривал:

— Больше так не делай, поняла? Этого не требуется!

Она повернула ко мне голову. В темноте я не мог различить выражение ее лица.

— Тебе тяжело. Почему я не могу немного помочь? Я рвусь вперед и тороплю тебя, и не хочу, чтоб ты надорвался из-за моей прихоти.

Раньше у нее этого не было. В каждом слове сквозили настойчивость и сила.

«Прихоть». Нет. Я тоже изменился за этот год. Я просто-напросто чувствовал, что ехать нужно обязательно, и доверял своему чувству. Ждать нельзя!

Но она была права в другом: сил на то, чтобы поднять машину, у меня не хватало, мне отчаянно требовалась ее помощь.

Я поднялся с насиженного места, подошел к жене, сел перед ней на корточки.

— Если прихоть, то наша общая. Я тоже очень хочу найти этих ребят, и как можно скорее!

Ее руки неподвижно лежали на коленях — прямо перед моим лицом. Слишком широкие ладони. Я помнил их другими: узкими, изящными, с длинными тонкими пальцами. Всего за один год? Нет, этого не может быть! Тяжелая работа: посуда, тяжести, обработка земли. Нам не почудилось. Все, что мы помним о нашем втором прошлом — том, где мы почти не знали друг друга, — было. Мы попали в разлом, в щель между двумя равно возможными реальностями. Выскочив из одной, мы еще не вернулись в другую, лучшую, где мы были мужем и женой и несколько лет не знали горя.

Мы вернемся — и я не позволю ей больше таскать тяжести.

Я наклонился и поцеловал ее коленку, обтянутую джинсами. Джинсы пахли сырой тканью и землей; и сквозь эти сильные запахи просачивался едва различимый, знакомый, забытый аромат ее тела. Я сжал зубы, резко вскочил на ноги.

Бросил ей приказным тоном:

— Выйди из машины и не приближайся!

Не глядя, послушалась она или нет, наклонился и снова протянул руки к изгвазданному грязью днищу автомобиля. Вздохнул поглубже. Мне показалось, что аромат ее тела вновь вошел в мои ноздри вместе с запахом сырой земли. Теперь пора.

Я выпрямлялся размеренно и уверенно и почти не почувствовал тяжести. Только последнее усилие, когда нужно было развернуть на несколько градусов вправо уже поднятый автомобиль, далось мне с трудом. Потом аккуратно, не торопясь, я опустил колесо на асфальт.

Судя по всему, даже не задохнулся, поскольку в следующий момент совершенно спокойно сказал, отыскав глазами жену:

— Ну вот, сейчас поедем.

Ее тихий, уютный голос — как будто мы дома:

— Какой ты у меня! Все можешь!

Я плюхнулся на сиденье, выставил ладони под дождь, смывая с них землю. Потом завел мотор. Мне хотелось поскорее вывести машину на твердое дорожное покрытие — убедиться, что все усилия не пропали даром. Щелкнул выключателем ближнего света. Дальнего.