Шах королеве. Пастушка королевского двора - Евгений Маурин

При этих словах король вздрогнул и невольно сделал шаг вперед к окну. Но он тут же снова отступил назад и уныло пробормотал:

– Нет, я ведь клялся…

Беата звонко расхохоталась.

– Чему вы смеетесь, черт возьми? – крикнул король.

– Тому, ваше величество, что я сейчас чуть не заработала себе предков! Как ни как, а движение вы все-таки сделали! Ну да ничего! Сегодня я уже сделала кое-что ради этого, а в будущем, надеюсь, не всегда же ваше величество станет исключительно… вздыхать!

– Знаете что? – резко оборвал ее король. – Вы сказали, что поджидали меня? Надеюсь – не затем, чтобы высмеивать меня, словно робкого пажа, только что приехавшего ко двору? Ну так к делу! Что вы хотели сказать мне?

– Мне нужна помощь вашего величества. Девушку, которая очень любит Луизу де Лавальер и которая могла бы быть мне очень полезной в обережении дорогого вам человека, опутали наши враги, и я едва успела предотвратить большое несчастье…

– Что такое? – испуганно спросил король.

– Мммм… – замялась Беата. – Нет, уж лучше разрешите мне, ваше величество, снова воспользоваться однажды данным мне правом и держать до поры до времени свои козыри скрытыми, иначе вы можете испортить мне всю игру! Но завтра вечером, на пиру…

– На каком пиру?

– На холостом пиру у его высочества, герцога Филиппа!

– Но я и не собирался там быть!

– А между тем на ваше величество вполне рассчитывают.

– Но я не давал слова. Я уклонился от решительного обещания и в душе отказал.

– И все-таки вы будете там, ваше величество!

– Да вы-то что можете знать, несносное создание?

– Все или почти все, что мне нужно! Ну да не стоит спорить о будущем. Достаточно будет, если завтра вечером вы вспомните о моих словах… Да, о чем я говорила? Так, вспомнила! Завтра вечером на пиру всех ждет неожиданный сюрприз, и, когда вы увидите нежданное украшение красавицы, вспомните, что это украшение готовилось Луизе де Лавальер.

– Странное вы существо! Ну да я уже убедился, что вас даже пытками не заставишь сказать то, чего вы не хотите. Так, мимо! Вы говорили о какой-то девушке?

– Да, государь. Это – Полина д'Артиньи. Она… – и тут Беата сжато, но обстоятельно рассказала Людовику то, что уже известно читателю.

Но при этом она очень искусно избежала упоминания имен и фактов, связанных с интригой Генриетты; изложив трагическое положение подруги Луизы, она просто объяснила, что этим положением воспользовались враги Луизы как оружием власти над Полиной.

– Ну эта история с беганьем к отравительнице мне не нравится, – недовольно пробурчал Людовик. – И за то что она чуть не наделала какой-то беды Луизе, я еще должен ее выручать?

– Да, ваше величество, потому что этим вы приобретаете верного слугу и выбиваете у врагов оружие!

– Допустим. Что же я должен сделать?

– Завтра ваше величество изволит завтракать у их высочеств?

– Вы и это знаете? Странная девушка! Ну да. Дальше?

– Полина будет нести дежурство. Подшутите вслух над тем, что она – клиентка отравительницы. Тогда ее визит к Вуазен перестанет быть оружием в руках врагов вашего величества.

– Допустим. Дальше?

– А дальше ушлите кавалера де Гранире с каким-нибудь экстренным поручением на край света. Если он захочет увезти с собой Полину – скажите ему, что она нужна здесь. Если он захочет сначала жениться – как можно суровее скажите, что время не ждет и что королевское поручение важнее свадьбы.

– Понимаю! Хорошо, будет сделано. Это – все?

– Пока все, государь!

– Ну так вот что, милая моя. Я нахожу, что вам пора спать. Поняли? Я хочу теперь гулять по парку и…

вздыхать, если мне это заблагорассудится! Но я абсолютно не желаю, чтобы в ответ на мой вздох из-за какого-нибудь куста раздалось насмешливое эхо. Поняли? Вы – прелестный зверек и незаменимый слуга. Я вас очень ценю. Но в последнее время вы все-таки слишком часто подвертываетесь мне на глаза и притом… в довольно неудобные моменты.

– Ровно настолько часто и именно в такие моменты, когда я нужна вашему величеству, государь!

– Не спорю и благодарю. Но… я предпочитаю вздыхать один, а потому говорю вам «покойной ночи»! – и, сказав это, король смеясь повернулся спиной к Беатрисе, а затем быстрой, эластичной походкой направился по аллее в глубь парка.

– О, благодарность королей! – патетически воскликнула Беата, с улыбкой глядя, как в зеленоватой, лунной дали исчезала стройная, красивая фигура молодого короля.

Долго прогулял в эту ночь Людовик и с каждым шагом своей быстрой ходьбы по парку, с каждым глотком ночного воздуха чувствовал, как разбивается в его голове тягостный туман, как ровнее бежит по жилам его взволнованная кровь. Мало-помалу его напряженность, его томление, беспричинная, страстная тоска разбивались, словно надречный туман под лучами утреннего светила.

Вернувшись к себе, он без церемонии разбудил старого Лапорта и потребовал вина и еды. Таким образом, в постель он попал не скоро.

А на следующее утро тоже нельзя было залеживаться, сначала надо было отстоять воскресную обедню в замковой капелле, затем принять кое-кого в частной аудиенции, а в заключение поспеть на завтрак к Генриетте. Каждая часть программы требовала своего туалета, а ведь для такого изысканного щеголя, каким был король Людовик Четырнадцатый, перемена туалета представляла очень сложную и ответственную операцию.

Но именно в это утро Людовик чувствовал такую бодрость, что утомительная половина дня не внушала ему никаких опасений. Вообще это утро было разительной противоположностью предыдущему вечеру. Словно с мозга и сердца сняли какое-то щемящее кольцо: все было ясно, спокойно, светло…

В те несколько минут, которые Людовик проснувшись провел в кровати, он постарался припомнить, что такое важное он должен сделать сегодня. Мало-помалу память воскресила вчерашний разговор с Беатрисой Перигор. Ну с д'Артиньи и Гранире он устроит дело, а вот насчет холостого пира…

Но тут Людовику представился чистый образ Луизы де Лавальер, и мысль принять участие в разгульном пиршестве Филиппа показалась ему отвратительной до ужаса.

«Нет, – мысленно воскликнул он, – на этот праздник я не поеду. Правда, там мне предстоял какой-то забавный сюрприз. Ах, эта потешная Перигор! Но она так уверенно заявила, что я непременно поеду! Вот именно поэтому мне и хочется доказать этой провинциальной сивилле, что и она может ошибаться. Может быть, я спутаю ее расчеты тем, что не поеду. Но что делать! Одна мысль разделить грязные развлечения Филиппа внушает мне такое непреоборимое отвращение, что я должен буду огорчить брата отказом!»

Тут размышления Людовика прервало появление Лапорта, явившегося с докладом, что уже миновал час, назначенный накануне самим королем для церемонии вставания. И король Людовик разрешил приступить к священнодейственной процедуре одевания французского монарха!