Клоунада - Уолтер Саттертуэйт

— Разве это не удар по голове? Или под дых? Я что хочу сказать — ты можешь представить меня в роли папочки? — Он снова надулся. — Я не готов лезть в ярмо. И понятия не имею, как это, черт возьми, случилось.

— Наверное, стоило свериться с хорошим медицинским справочником.

— А, я знаю, как это случилось. Я не это имею в виду. Этого не должно было случиться. Не сейчас.

— Конечно, я глубоко вам сочувствую.

Но моя ирония до него не дошла.

— Спасибо, — сказал Хемингуэй. — Ценю. — И снова подмигнул. — Так как насчет того, чтобы тихонько улизнуть отсюда?

— Вы с ума сошли?

— Я сошел с ума? — Он снова насупился. — Ты же сказала, тебе понравились мои рассказы,

— Понравились и даже очень, но это не означает, что я должна идти с вами в какую-то гостиницу.

Хемингуэй некоторое время таращился на меня. Затем поднял бокал, допил вино, поставил его на стол и посмотрел на меня с глубоким презрением.

— Эх вы, женщины! — И вышел из кухни.

Ева, уже почти семь утра. Мне нужно…

А я еще не успела рассказать тебе о мсье Ледоке и Сибил Нортон.

Быстро-быстро.

Я вернулась в салон. Господин Бомон и госпожа Форсайт какое-то время потолкались среди гостей и скрылись в неизвестном направлении, причем походя она все так же цеплялась за него, как утопающая за соломинку. Я немного поболтала с разными гостями и вдруг заметила рядом одетого с иголочки француза. У него была аккуратно подстриженная бородка, и он немного напомнил мне мсье Сати, хотя был моложе и выше ростом. Он не носил очков, а его прекрасный костюм был из шерсти, а не из бархата.

— Мадемуазель, — обратился он ко мне, — ваш знакомый по Мейплуайту просил меня передать вам самый теплый привет.

— Да?

— Да. Мы могли бы поговорить наедине?

— Разумеется, мсье.

Но нет, Ева, господин Бомон не раскаялся в своем поведении, не спихнул госпожу Форсайт в ближайшую пропасть и не послал мсье Ледока — а это был он — за мной. Перед тем как развлечься с вдовой, господин Бомон поручил мсье Ледоку узнать, что мне удалось узнать, и сказать, что стало известно ему.

В нескольких словах они узнали о той и другой смерти следующее:

1. Тела Ричарда Форсайта и Сабины фон Штубен нашла Сибил Нортон. Она пришла в отель, чтобы обсудить с господином Форсайтом издание сборника ее стихов; и ты можешь изменить свое мнение о Пьере Рейнаре, узнав, что содержание этих стихов эротическое (!).

2. Префект полиции, мсье Огюст Лагранд, позаботился о том, чтобы имя госпожи Нортон не попало в полицейские отчеты.

3. Астер Лавинг, джазовая певица-негритянка, умерла в ночь на четверг. (Будь у меня время читать газеты, я узнала бы об этом сама.) Полиция считает причиной ее смерти случайную передозировку наркотика. Господин Бомон сомневается, но, похоже, между мисс Лавинг и господином Форсайтом последнее время не было никакой связи.

Пока я не знаю, как добытые нами сведения помогут найти разгадку этой тайны. Но думать в ту минуту я не могла.

То, что мне удалось узнать об этих смертях, ты прочитала в моих пространных письмах. Я передала мсье Ледоку все, что знала, и сообщила, от кого получила эти сведения, Я не упомянула только о пикантном эпизоде с господином Хемингуэем.

Мне пора. Я вся разваливаюсь. Может быть, кофе поможет.

Интересно, что сейчас поделывают господин Бомон и госпожа. Форсайт.

С любовью, Джейн

Когда вернулся Ледок, я сидел в гостиной и писал отчеты. Не слишком утомительная работа, поскольку писать было почти нечего.

Ледок нес два бумажных пакета и, казалось, сильно удивился, увидев меня.

— А, вы здесь, mon ami, — улыбнулся он. — А я-то думал, вы уже пропали на неделю-другую. И, когда вернетесь, вам понадобится помощь врача.

— Я здесь, — сказал я. — Вы говорили с мисс Тернер?

— Да, говорил. И уверяю вас, я был само воплощение профессионализма. Что мне давалось нелегко, должен добавить. Она очень привлекательная женщина. Есть хотите?

— Да, хочу, — признался я. Я ничего не ел, кроме того бифштекса за обедом. — Что она рассказала?

— Пойдемте на кухню, и я полностью перед вами отчитаюсь.

В кухне я примостился за маленьким деревянным столиком, а он распаковывал свои сумки стоя.

— Вино, — сказал он, — две бутылки сансер, не слишком знаменитая марка, но для питья вполне пригодное. Сыр. Камамбер, как раз нужной степени зрелости — замечательный сыр. Тут у нас дивный хлеб… и яйца из Нормандии… нормандское же масло… и кое-что для салата. — Он нахмурился. — Боюсь, немножко помялся. Но внутри листья целы. — Он потер ладони. — Пообедаем просто, но хорошо.

— Мисс Тернер? — напомнил я.

— Как я уже сказал, она очень славная женщина. — Ледок осторожно снял пиджак и повесил его на спинку другого стула. — Мне она показалась на редкость симпатичной. — Он подошел к небольшой дверце в стене и открыл ее. Снял белый фартук с крючка в виде маленьких розочек, просунул голову в шейную петлю, расправил фартук на груди, завел завязки назад, обернул вокруг себя и завязал спереди. — Она давно работает пинкертоном?

— Год или два.

Ледок закатал левый рукав рубашки.

— На редкость привлекательная женщина. — Он закатал правый рукав, затем открыл ящик, заглянул туда, захлопнул, открыл другой и достал штопор. — Вот, mon ami, не будете ли вы так любезны заняться вином?

Я взял штопор и занялся бутылкой, пока Ледок мыл руки в раковине. Он оглянулся на меня, скорее всего, чтобы убедиться, что я ничего не разбил.

— Мне она показалась очень смышленой, — заявил он и вытер руки о полотенце, висевшее на ручке ящика.

Я вытащил пробку.

— Так что она сказала?

Ледок открыл дверцы полки и достал бокалы для вина.

— В лесбийском сообществе она не состоит, как я было заподозрил. — Он поставил бокалы на стол. — Она остановилась в Париже у Эжени Обье, сестры графа де Сента. А она, как я вам уже говорил, лесбиянка.

— Помню. — Я налил немного вина в бокалы и поставил бутылку. Он взял бокал и поднял его.

— Salut! — сказал он.

Я взял другой бокал.

— Salut!

Он деликатно понюхал вино, отпил глоток, пополоскал им рот, вдохнул немного воздуха и проглотил. Немного подумал и заявил:

— Вполне.

Я попробовал вино. Вино как вино.

— Вы знаете, — проговорил он задумчиво, — я не слишком уважаю лесбиянок.

— Да? Почему?