Все наши ложные "сегодня" - Элан Мэстай

Итак, Лайонел посвятил свою жизнь двум целям: созданию машины времени и ожиданию звонка или телеграммы от Урсулы. В его жизни не было иных сколько-нибудь значимых отношений.

Он позволил Урсуле стать для него всем на свете, но это означало, что его важнейшая для него связь ограничивалась несколькими днями в году.

Шли десятилетия, и временная договоренность словно заполонила окружающее пространство.

Но однажды ситуация изменилась кардинальным образом.

Машина времени была наконец-то готова к испытанию.

Важнейший научный эксперимент в истории цивилизации был строго засекречен.

2 февраля 2002 года, в два часа две минуты, Лайонел включил машину времени и приготовился послать себя на шестьдесят секунд в прошлое. Он не знал, что могло бы произойти, если бы он материализовался в том же физическом пространстве, где находился минуту назад – да и не хотел узнавать, поскольку это не привело бы ни к чему хорошему. Поэтому Лайонел перестраховался и построил в качестве «приемной камеры» герметизированный контейнер, поместив его на расстоянии семи миль от лаборатории, – в своем особняке в Шек-О.

Эксперимент удался. Лайонел провел в прошлом целую минуту и благополучно возвратился в настоящее. Из своей лаборатории он переместился к себе в дом, где часы показывали два часа одну минуту, и вновь материализовался в лаборатории – уже в два часа три минуты. Промежуток в шестьдесят секунд он сделал намеренно – чтобы поддержать свое хронологическое старение. Лайонел стал на одну минуту старше, но провел это время в прошлом. На эксперимент он не только не пригласил наблюдателей, но даже не стал делать никаких записей, чтобы зафиксировать кульминационный момент в своей жизни.

Позднее он заметил за собой некоторые странности. Например, у Лайонела появилось навязчивое ощущение дежавю, наподобие попытки вспомнить адрес, по которому он жил в детстве. А его волосы буквально пропитались соленым озоновым запахом, от которого он никак не мог избавиться. Однако в остальном чувствовал себя прежним.

Гений совершил космический прорыв в истории человечества. И застрял на месте, поскольку для завершения плана ему требовался последний элемент, который он не мог изобрести, а именно – моя скромная персона.

Лайонел ждал, когда я появлюсь у двери его особняка.

Как и многие из высокоэффективных технических творцов, Лайонел мог достичь невозможного. Но повторяю, у него не было четкого плана действий, и оставалось лишь набраться терпения и снова затаиться в убежище, не имея представления о том, когда же ожидание закончится. Тогда-то Лайонел и начал думать о возможном – хотя бы о том, как использовать машину времени в своей частной практике.

На протяжении тридцати четырех лет Лайонел не связывался с Урсулой первым, но тогда, повинуясь порыву, он перехватил инициативу. Они договорились встретиться в гостинице близ Неаполя. Переступив порог номера и увидев Урсулу, он понял: это конец. Она больше не могла так жить. Она приехала, чтобы попрощаться.

И вот, когда они лежали рядом в постели и свет закатного солнца вливался в комнату сквозь открытое окно, – он рассказал Урсуле о своем достижении.

План они придумали вместе.

Урсула безумно боялась, что Джером узнает об их отношениях и восстановит против нее Эмму. Ее дочь была великим умолчанием Урсулы и Лайонела. Они говорили практически обо всем, кроме очевидного арифметического соотношения, связанного с происхождением Эммы. Урсула вела двойную жизнь, запутавшись между своими же ипостасями: одна – преданная жена и мать и вторая – страстная и совершенно не удовлетворенная обыденной жизнью любовница-интеллектуалка.

Но разум Урсулы требовал, чтобы отцом Эммы был Джером.

Появление машины времени решило множество организационных проблем их общения при жизни в разных полушариях. Они сделали так: Урсула должна была отправиться в какое-то уединенное место – неважно, где, – и включить частотный маяк, который сконструировал для нее Лайонел. Если на протяжении определенного периода времени, скажем, трех часов, не возникало никаких помех, Урсула выключала маяк и отправляла Лайонелу сообщение с указанием своих пространственно-временных координат.

Стоило Урсуле послать сообщение, как у нее появлялось воспоминание (как будто темпорально внедренное в ее мозг), что эти часы она провела с Лайонелом. А он появлялся, как только включался маяк. Свидание могло произойти где угодно. В крупном отеле, в маленькой гостинице, но также и в ее рабочем кабинете и даже в ее собственной спальне. Конечно, они соблюдали осторожность, хотя у них был лучший козырь на свете – время, и они могли не особо волноваться.

А поскольку они были учеными, пунктуальность давалась им без труда.

Таким образом они провели более десяти лет, встречаясь по несколько раз в неделю, и это были самые счастливые годы для Лайонела Гоеттрейдера. Иногда он думал о том, что, посетив самого себя в прошлом, он мог бы изобрести машину пораньше – и они с Урсулой могли бы сполна насладиться своей любовью (ведь тогда они были бы еще не слишком старыми и не нуждались бы в дополнительном количестве фармацевтических стимуляторов, дабы обладать друг другом). Но позже Лайонел отвергал такие теории как неблагоразумные, опасные и глупые.

Он был скрупулезным и осмотрительным гением.

И вдруг сигнала от маяка не последовало целую неделю. Две. Три.

Сперва Лайонел занервничал: ведь если раньше они могли не видеться друг с дружкой в течение года, а то и двух лет, то теперь-то он привык видеть Урсулу едва ли не каждый день!

Но Лайонел привык ждать.

Он провел в ожидании большую часть своей жизни.

Приблизительно через месяц он узнал, что Урсула умерла.

Лайонел погрузился в глубокую депрессию. Все утратило для него смысл. Он не на шутку усомнился в том, что я когда-нибудь появлюсь. Вероятно, путешествия во времени, которые он совершал, чтобы быть с Урсулой, исказили реальность. Наверное, тот, кого он надеялся увидеть, никогда уже не появится.

После шести месяцев пребывания в тревожной летаргии Лайонел придумал новую стратегию. Она никуда не годилась с научной точки зрения, не блистала гениальностью, но Гоеттрейдера не волновали такие детали.

Когда не стало Урсулы, исчезла и та маска, которую он носил в ее присутствии, ушло в небытие его лучшее «я». Остался лишь тот Гоеттрейдер, которым он был без нее.

В последний раз они виделись накануне того дня, когда Урсула потеряла сознание у себя на кухне, и Джером немедленно отправил ее в больницу.

Шесть дней спустя Урсула умерла на глазах у собственной дочери.

Лайонелу следовало принять жизненно важное решение. Он мог использовать маяки, которые Урсула установила для него в прошлом, чтобы вернуться и попытаться вылечить ее рак до того, как появились метастазы. Но это означало бы очередную трансформацию в жизни Урсулы, которая и так претерпела изменения.