Встреча с хичи. Анналы хичи - Фредерик Пол

ли хоть что-то от покойного Робинетта Броудхеда, и все это заняло три с половиной дня.

Для меня, в мире спинов, и шармов, и цветов, и запрещенных орбит[15], куда я переместился, это была – назовем так – вечность. Так мне показалось.

– Вы должны научиться использовать свои вводы и выводы, – сказал Альберт.

– Прекрасно! – воскликнул я. – И это все? Здорово! Да это просто пустяк!

Вздох.

– Я рад, что к вам вернулось чувство юмора, – сказал он, и я понял так, что оно мне еще чертовски понадобится. – Боюсь, что теперь придется поработать. Мне нелегко все время инкапсулировать вас…

– Что?

– Защищать вас, Робин, – нетерпеливо сказал он. – Ограничивать доступ к вам информации, чтобы вы не слишком страдали от смятения и потери ориентации.

– Альберт, – сказал я, – ты что, спятил? Да я видел всю вселенную.

– Вы видели только то, что я позволяю вам видеть, Робин. И это очень мало. Но больше я не могу контролировать ваше восприятие. Вам придется самому научиться этому. Поэтому подготовьтесь, я буду постепенно снимать изоляцию.

Я напрягся.

– Я готов.

Но я недостаточно напрягся.

Вы не поверите, как было больно. На меня обрушились орущие, визжащие, вопящие, лепечущие голоса всех вводов – находясь во внепространственной геометрии, я их все еще представлял себе ушами. Было ли так же плохо, как первое соприкосновение со всем сразу? Нет, было гораздо хуже. Тогда, в первый момент, я еще не умел распознавать шум как звук или боль как боль. Теперь я знал. Я узнавал боль, когда испытывал ее.

– Альберт, – закричал я, – что это?

– Вам всего лишь становятся доступными базы данных, – успокаивающе сказал он. – Только веера на борту «Истинной любви», плюс телеметрия, плюс вводы от самого корабля и экипажа.

– Прекрати это!

– Не могу. – В голосе его звучало искреннее сочувствие, хотя на самом деле никакого голоса не было. – Вам придется справиться с этим, Робин. Придется самому выбрать, какие базы данных вам сейчас нужны. Отберите их, а остальные заблокируйте.

– Что сделать? – спросил я, еще более сбитый с толку.

– Выберите только одну, – терпеливо сказал он. – Тут есть наши собственные базы данных, есть записи хичи, есть и другие. Вам придется научиться разграничивать их.

– Разграничивать?

– Справляться в них, Робин. Как будто это разделы библиотечной классификации. Как будто это книги на полках.

– Книги на меня не орут! А эти орут!

– Конечно. Они дают о себе знать. Точно так же книги на полках дают о себе знать вашему зрению. Но вы можете смотреть только на те, что вам нужны. Тут есть одна, которая, я думаю, облегчит вам задачу. Попробуйте найти ее.

– Найти? Да как мне искать?

Послышался звук, похожий на вздох.

– Что ж, – сказал Альберт, – эту задачу вы должны решить сами. Я не могу сказать, вверху это, внизу или по бокам, потому что вы не ориентируетесь в данной системе координат…

– Ты дьявольски прав!

– Но есть одна старая хитрость у дрессировщиков. Им нужно заставить животное выполнять сложные действия, сути которых животные не понимают. Был такой кудесник, который заставлял собаку спуститься в зал, найти определенного человека и взять у него определенный предмет…

– Альберт, – взмолился я, – сейчас не время для твоих длинных многословных анекдотов.

– Это не анекдот. Психологический эксперимент. На собаках получается. Не думаю, чтобы его использовали на взрослых людях, но посмотрим. Вот что вы сделайте. Двигайтесь в любом направлении. Если направление верное, я скажу, чтобы вы продолжали. Когда я замолчу, вы перестаете делать то, что делали. Поворачиваете. Пытаетесь делать что-то другое. Если это новое направление правильное, вы продолжаете. Можете это сделать?

Я спросил:

– А когда я закончу, ты мне дашь кусочек сахара, Альберт?

Слабый смешок.

– Его электронный аналог, Робин. Начинайте.

Начинать! Как? Но нет смысла спрашивать, потому что если бы Альберт был способен объяснить это на словах, он не стал бы пробовать «собачий» способ. И вот я начал – что-то делать.

Не могу вам объяснить, что я делал. Возможно, поможет аналогия. Когда я учился в школе, нам показали электроэнцефалограф, он демонстрирует, как наш мозг генерирует альфа-волны. Можно, сказали нам, сделать волны больше или чаще, увеличить частоту или амплитуду, но невозможно объяснить нам, как это сделать. Мы все пробовали по очереди, все ребята, и каждый мог изменить синусоиду на экране, но все описывали это по-разному. Один сказал, что задержал дыхание, другой – что напряг мышцы; еще один подумал о еде, другой попытался зевнуть, не открывая рта. Ничего из этого не было реальным. Но все подействовало; и то, что я сейчас делал, тоже не было реальным.

Но я двинулся. Каким-то образом я двинулся. И все время голос Альберта продолжал произносить:

– Нет. Нет. Нет. Нет, это не то. Нет. Нет…

А потом:

– Да! Да, Робин, продолжайте это делать.

– Я продолжаю.

– Не разговаривайте, Робин. Продолжайте. Идите. Идитеидитеидитеидите… нет. Стоп.

– Нет.

– Нет.

– Нет.

– Нет.

– Нет – да! Идитеидитеидитеидитеидитеидите… нет – да! Идите – стоп! Вот оно, Робин. Это вы должны открыть.

– Здесь? Вот это? Этот голос, звучащий как…

Я остановился. Не смог продолжать. Видите ли, я принял факт, что я умер, что я всего лишь электроны в информационном веере и могу говорить только с другими электронными записями, как Альберт.

– Раскройте объем! – приказал Альберт. – Пусть она заговорит с вами!

Ей не требовалось разрешения.

– Здравствуй, Робин, любимый, – сказал неживой голос моей дорогой жены Эсси – странный, напряженный, но, несомненно, голос Эсси. – Мы с тобой теперь в прекрасном месте, правда?

Вряд ли что-нибудь, даже факт моей собственной смерти, было для меня таким ужасным шоком, как Эсси среди мертвых.

– Эсси, – закричал я, – что с тобой случилось?

И тут же, быстрый, успокоительный, вмешался Альберт:

– С ней все в порядке, Робин. Она не мертва.

– Но как же иначе? Она здесь!

– Нет, мой дорогой мальчик, на самом деле не здесь, – сказал Альберт. – Она частично записала себя, в ходе экспериментов над проектом «Здесь и После». Кстати, этот эксперимент привел и ко мне в моем нынешнем состоянии.

– Ублюдок, ты заставил меня подумать, что она умерла!

Он мягко сказал:

– Робин, вы должны отвыкать от плотской одержимости биологией. Разве так уж важно, что ее метаболизм по-прежнему действует на органическом уровне, вдобавок к той версии, что записана здесь? – И прозвенел странный голос Эсси:

– Будь терпелив, дорогой Робин. Будь спокоен. Все будет хорошо.

– Очень в этом сомневаюсь, – горько сказал я.

– Верь мне, Робин, – прошептала она. – Слушайся Альберта. Он скажет, что тебе нужно делать.

– Самое трудное позади, – заверил меня