Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 24. Аркадий Инин - Скибинских (Лихно)

— Ваш Алексей служит для моей Марии примером, — весомо продолжил Николай. — Прекрасным примером буквально во всем.

— Да? — несколько усомнилась Люся.

— Да! — горячо подтвердил Николай. — Чудный мальчик, воспитанный, полный фантазии, от него можно ожидать чего угодно!

Комплимент ребенку, пусть даже такой сомнительный, не может не смягчить материнское сердце.

— Приятно слышать — сказала Люся. — Спасибо, Коля.

— Это тебе, Людмила, спасибо! И тебе, Павел, и вам, Алексей Палыч!

— А что ж мы стоим? — В Люсе проснулась гостеприимная хозяйка. — Присаживайся, Коля, пообедаем…

— Спасибо, Людмила, не могу, мне пора…

— Что ж так скоро? — Люся не удержалась от колкости. — Поиграли бы немного, вон еще сколько вазочек осталось!

Мужчины подобострастно захихикали, оценив ее шутку.

— В другой раз поиграем. — Николай напомнил Паше: — Значит, в понедельник на пустыре. А сейчас побегу, там уже Нинка…

И он ушел. Такой же, как пришел, — солидный, степенный. Мужчины проводили его взглядом, а потом, как по команде, повернулись к Люсе. В ожидании заслуженной экзекуции и с безропотной готовностью вынести все, что положено судьбой. Но Люся не предприняла никаких карательных действий — наверно, еще не решила, какого именно наказания достоин столь тяжкий проступок. Она лишь молча смерила мужчин уничтожительным взором и ушла со своими сумками в кухню.

Мужчины тоже молчали. Не знали, что делать даль ше — то ли продолжать грандиозную уборку, то ли хотя бы вернуть все к изначальному виду.

— Да-а, жаль… — вздохнул Паша.

— Чего жаль? — не понял Алексей Павлович.

— Не будет у нас футбола в понедельник. Не будет…

— Думаешь, Колька совсем забурел, не явится?

— Да что Колька… Я не явлюсь. У меня в понедельник собрание. Во вторник — семинар. И тэ дэ и тэ пэ…

Что-то в тоне Паши не понравилось Алексею Павловичу. Он внимательно глянул на сына.

— Ты чего? Замотался?

— Да есть немного…

— Ну ты не кисни. Держи нос морковкой, хвост трубой!

Отец шутливо взлохматил волосы сына. Но тот не повеселел.

— Да я не кисну… Только все крутимся мы, крутимся на этой карусели… Сплошные будни и никаких тебе праздников!

Лешка, понявший, что гроза над его головой, с которой начался сегодняшний день, окончательно миновала, осмелел и решился выступить с предложением:

— А давайте устроим деду день рождения. В воскресенье.

— Давайте! — обрадовался Паша.

— Да ну, — отмахнулся Алексей Павлович, — не юбилей еще, слава богу…

— Все равно праздник! — Паша заметно оживлялся. — Гостей соберем, стол соорудим…

— Подарков надарим, — пообещал Лешка.

Алексей Павлович озорно ухмыльнулся.

— Вот это дело. Я вам, ребята, признаюсь: с детства обожаю подарки! — Он подумал и добавил: — А также клубничное варенье!

Глава 6

Легкомысленные мужчины сначала приняли решение о маленьком семейном празднике и лишь потом задумались: как подключить к этой затее Люсю? Да нет, «подключить» — не то слово. Люся, естественно, должна была стать не какой-то там подключенной, а главной фигурой в организации этого события. Кто же, кроме нее, осуществит основной элемент праздника — застолье! Но как сообщить ей об этом? Особенно после такого афронта с уборкой, когда Люсе пришлось немало попахать, чтобы вернуть квартире хотя бы первичный вид. Правда, мужчины были все время рядом, на подхвате, безотказно исполняя все ее указания и не гнушаясь самой черной работой.

Только после того как квартира вновь засияла чистотой и Люся несколько отмякла, они осторожно сообщили ей о своем решении… нет, решение, конечно, осталось за Люсей, а они лишь сообщили ей свое предложение. Но — к их немалому удивлению и облегчению — Люся сразу согласилась. Ну не сразу, а сначала слегка пообливала мужчин заслуженным презрением, сначала использовала возможность лишний раз показать им, насколько они без нее беспомощны, объяснить наглядно, чего вообще стоят мужчины, пусть хоть целая толпа, без женщин, пусть даже единственной в доме. Но после всего этого презрения, показания и объяснения Люся все-таки согласилась. И даже обрадовалась. Конечно — только внутренне. Мужчинам вовсе незачем было знать о ее радости, мужчины должны были воспринимать ее согласие как знак величайшего снисхождения и подарка судьбы.

Но на самом деле Люся все же обрадовалась. Потому что день рождения Алексея Павловича, этот семейный праздник, как нельзя лучше подходил для осуществления ее тайного плана. Дело в том, что абстрактные матримониальные намеки Алексея Павловича по-прежнему не давали ей покоя, а страшное конкретное видение — он с дамой из ресторана — вообще неотвязно стояло у нее перед глазами! И Люся решила: ладно, пусть. Раз уж седина в бороду, а бес в ребро, так не следует хотя бы пускать это дело на самотек. Надо подыскать Алексею Павловичу достойную пару.

А как производить такие поиски, женщину учить не нужно. Люся развила бурную и плодотворную деятельность, в результате которой выяснилось, что неизвестно, как насчет любви, а желанию вступить в брак действительно все возрасты покорны! Во всяком случае — женские. После телефонных звонков и личных переговоров у Люси сложилась пачка фотографий пожилых вдов и одной старой девы средних лет.

Теперь оставалось решить две проблемы: выбрать из множества претенденток лучшую кандидатуру и найти удобное место и время для ее знакомства с Алексеем Павловичем. Вот для решения второй проблемы — места и времени знакомства — как раз и подвернулась удачно идея домашних именин. Все будет скромно, ненавязчиво, среди гостей случайно присутствует Люсина… ну, скажем, старшая подруга.

Что же касается первой проблемы — выбора кандидатуры на роль подруги, то Люся решила с этой целью собрать семейный совет с участием Семена Ильича — кто лучше него знает вкус старого друга? — но, конечно, без участия самого Алексея Павловича.

Оставалась только последняя мелочь: сплавить его куда-нибудь из дому под деликатным предлогом. Но в тот самый момент, когда Люся размышляла над изобретением этого предлога, Алексей Павлович сообщил ей, что нынче вечером уходит по делам и, возможно, допоздна. Все уладилось само собой и как нельзя лучше. Но Люся, эта неисправимо-коварная Люська, конечно, не удержалась, чтоб не использовать момент, и недовольно поморщила носик: что это ему никак не сидится дома? Зачем ей был нужен этот попрек сегодня, она пока точно не знала, но как стратег была убеждена, что в будущем и этот пустяк может пригодиться в сложном искусстве навигации домашнего корабля.

А сам Алексей Павлович тоже внятно не знал, куда и зачем он уходит в этот вечер. Вернее, куда — он себе примерно представлял, но вот зачем… Дело в том, что перед ним, как и перед Люсей, тоже неотвязно возникало воспоминание о женщине Наташе