У любви свои законы - Линда Ховард

— Черт возьми! Нет почтовой марки. Коробка лежала на куче бумаг и журналов. Я подумал, что ее прислали по почте.

— Нет, кто-то принес ее сюда сам. Пойдем поговорим с Фэйт. Может, она что-нибудь слышала или даже видела машину.

Они вошли в кухню, и Грей обратил внимание на то, что Фэйт сидела в той же позе, в какой он ее оставил, время от времени отпивая кофе. Внешне она уже совершенно успокоилась, но было видно, что напряжение не исчезло. Она подняла глаза на вошедших, задержалась взглядом на Майке и поднялась со стула.

— Мэм… — приветственно произнес он, поднося руку к шляпе. — Майкл Макфейн, здешний шериф. Не могли бы вы ответить мне на пару вопросов?

— Конечно, — сказала она. — Хотите кофе?

— Если можно.

— С сахаром или со сливками?

— С сахаром.

Покончив с любезностями, Фэйт вернулась к своему стулу. Грей остановился рядом с ней, опершись руками о кухонный стол. Майк облокотился об умывальник.

— Где вы обнаружили коробку? — спросил он.

— В почтовом ящике.

— На ней нет почтовой марки. Это значит, что ее кто-то положил туда сам. После того, как вам принесли почту. После, потому что если бы почтальон увидел ее там, то, скорее всего вынул бы. Вы слышали, как вам приносили почту? Может быть, видели незнакомую машину?

Она покачала головой.

— Меня не было дома, я ездила в магазин. Вернулась, сложила продукты и вышла забрать почту…

— У вас есть недоброжелатели? Как вы думаете, кто мог подбросить вам мертвую кошку?

Она пожала плечами.

— Вчера она нашла в своей машине записку, — вмешался в разговор Грей.

— Что за записка? Что в ней говорилось?

— Мне предлагали заткнуться, если я не хочу накликать беды на свою голову, — ответила Фэйт.

— Записку сохранили?

Она вздохнула, бросила на Грея нерешительный взгляд и пошла за запиской. Вернулась, держа ее двумя пальцами за угол.

— Положите на стол, — сказал Майк. — Я не хочу до нее дотрагиваться.

Она положила. Грей встал у Майка за плечом, чтобы тоже прочесть. Записка была написана той же рукой, что и та, которая пришла вместе с «посылкой».

«НЕ РАССПРАШИВАЙ БОЛЬШЕ О ГИ РУЯРДЕ. ЕСЛИ НЕ ХОЧЕШЬ БЕДЫ НА СВОЮ ГОЛОВУ — ЛУЧШЕ МОЛЧИ».

Грей покраснел и бросил на нее раздраженный взгляд.

— Отлично, — буркнул он. — Что теперь?

— Ты знаешь столько же, сколько и я, — ответила она ровным голосом.

— Так, — пробормотал Майк, почесав подбородок. — А при чем тут твой отец, Грей?

— Маленькая мисс очень любит ходить по городу и расспрашивать о нем на каждом углу, — проворчал Грей, сердито посмотрев на Фэйт.

— Неужели это могло вывести кого-то из себя настолько, чтобы подбросить по почте мертвую кошку?

— Лично меня это вывело из себя! — честно признался Грей. — Эти расспросы пробуждают к жизни старый скандал и огорчают мать и Монику. Но кого еще это может раздражать, я не знаю.

Шериф задумался.

— Если честно, — наконец проговорил он, крякнув, — то ты самый вероятный подозреваемый, Грей. — Фэйт открыла было рот для возражений, но он сделал ей рукой знак молчать. — И вы об этом не могли не подумать, — сказал он, обращаясь к ней. — Так, интересно, почему вы позвонили ему, а не в департамент полиции?

— Я точно знаю, что записка и кошка не его рук дело.

— Всем известно, что тебе не понравилось возвращение в город миссис Харди, не так ли? — спросил Майкл, переводя глаза на Грея.

— Так. — Он усмехнулся. — Но записки с угрозами и дохлые кошки не мой стиль. Я привык вести битвы в чистом поле.

— Это мне известно. Просто интересно, почему миссис Харди обратилась за помощью именно к тебе?

Грей фыркнул.

— А ты подумай.

— Похоже, я уже понял.

— Тогда перестань задавать идиотские вопросы.

Шериф не обиделся, наоборот, улыбнулся.

— Вы оба должны поехать со мной. Снимем с вас отпечатки пальцев. К тому же от вас, миссис Харди, потребуются официальные показания.

— Хорошо. Пойду возьму ключи от машины. — Фэйт поднялась со стула, но Грей удержал ее за руку:

— Я довезу тебя.

— Но тебе придется потом отвозить меня обратно. Нет нужды…

— Я сказал, что довезу тебя. — Он посмотрел на нее тяжелым взглядом. Фэйт была раздражена, но больше возражать не стала.

А шериф между тем снова эаухмылялся. Грей взял ее за руку, вывел из дома и усадил в свой роскошный «ягуар».

— Тебя никто не просил, — недовольно пробормотала она, пристегивая ремень безопасности.

— Надо поговорить.

— О чем?

Он завел машину, и они вслед за Майком выехали на дорогу.

— Очевидно, у кого-то имеется на тебя большой зуб. Вдали от Прескота ты будешь в безопасности.

Она отвернулась от него и неподвижно уставилась в окно.

— Я так и знала, что ты сразу воспользуешься этим для того, чтобы завести старую песню.

— Черт побери, неужели ты не понимаешь, что тебе угрожают?!

Когда они вышли от шерифа, Фэйт была вне себя от ярости, хотя старалась внешне и не показывать этого. Всю дорогу до города Грей уговаривал ее уехать из Прескота, и, как назло, шериф Макфейн разделял его точку зрения, что якобы только вдали от города она будет в безопасности.

— Действительно, — говорил он, — живете вы одна. До ближайших соседей далековато.

Фэйт возражала: если она уедет, дело будет замято, и тогда им так никогда и не узнать имени негодяя, который будет довольно потирать руки, радуясь тому, что его угрозы сработали. Нет уж, она ни за что не доставит ему такого удовольствия.

Шериф Макфейн похвалил ее за безупречную логику и за смелость, но добавил, что с точки зрения здравого смысла оставаться в городе глупо.

— Вы что, не понимаете, что можете очень серьезно пострадать? — искренне удивлялся он.

С этим она была согласна, но все же упрямо отказывалась уезжать. Теперь, когда первый приступ ужаса от страшной находки прошел, к ней вернулась способность рассуждать спокойно. Ей подбросили мертвую изуродованную кошку. Это могло означать только то, что она довольно близко подобралась к разгадке судьбы Ги. И если она теперь уедет, не доведя дело до конца, то потом всю жизнь будет терзаться, сознавая, что была близка к цели, но так и не достигла ее. Шериф и Грей, если честно, не придавали особенного значения этой посылке, ибо они даже не задумывались над тем, что Ги могли убить. Фэйт же понимала, что все гораздо серьезнее. Ее мучил соблазн рассказать им о своих подозрениях в отношении Ги, но она понимала, что если слух об этом распространится в городе, преступник может испугаться и затаиться. Поэтому она молчала, хотя и злилась, и раздражалась.