Горячий след - Олег Верещагин

Олегу стало не по себе. От того, что он никогда ещё не видел, чтобы в человеческих глазах вспыхивала таким костром надежда.

— Значитца вот оно, Маш… — хозяин прокашлялся. — Купили, тебя, значит…

— Мы из Тамбова, Маш, — сказал Олег, вставая. — Ты ведь Лалина Маша, да?

Девочка закрыла глаза. И мелко-мелко закивала, прижав кулаки к груди. Тогда Кирилл встал, шагнул к ней и, положив руку ей на плечи, грубо сказал вздрогнувшим голосом:

— Это не сон, слышь, чикса мелкая? Мы за тобой.

* * *

Денег хватило на телегу и одного коня. Ну и на припасы. Да, прожились, снова весело подумал Олег. Ну и чёрт с ним!

Он легонько хлопнул вожжами. Конёк перешёл на рысцу, позади в телеге бухнуло. Олег обернулся и хмыкнул — так и есть. Кирилл перекинулся с борта, на котором самонадеянно сидел, как на нашесте, и теперь барахтался на дне. Артур смотрел на это с каменным лицом. Маша, проснувшаяся от шума, растерянно улыбалась. Она вообще оказалась молчаливой — то ли от природы, то ли от пережитого. Даже странно при таком голосе — лучше, чем у Сашки… А может, всё происходящее казалось ей чудом, только добрым, и она боялась его спугнуть.

Девчонка пропала после репетиции, когда выходила из здания музыкальной школы. Открыла дверь на улицу — и всё. Олег склонен был думать, что Маше повезло — и с миром, и с хозяевами. Могло быть в сто раз хуже, что уж говорить…

Чёрт побери, подумал Олег. Я освобожу полтора десятка человек. А сколько их на самом деле? Десятки? Сотни? Тысячи? Десятки тысяч? Из нашего мира, из других миров, из тех миров, через которые я прошёл — сколько тех, кого освободить некому? Это ж кошмар, тому уроду, питающемуся людской болью и бедой, даже не стол накрыт — перед ним продуктовый склад с многокилометровыми стеллажами, заходи и выбирай, что хочешь, никакой охраны…

Олег передёрнул плечами. Да-а, поневоле руки опустятся. Куда не сунься — везде живут нормальные люди, хорошие, в общем-то, люди, смелые и честные люди… и везде кровь, слезы, война… Ну ладно — здесь, ну ладно — в Синмейе. Ну пусть дикость, ну пусть древность. Пусть. Но есть уже, может быть, сцепившиеся друг с другом Хаттенмарк и Венейя. И есть Норслиф, которому не дают жить соседи. И наверняка кто-то где-то, в одном из «кодов», с чистой совестью делает Бомбу — без смеха «с чистой совестью», чтобы защитить свою страну… а через год то же делает его враг. И мир застывает над пропастью, отчаянно колотя руками по воздуху в попытке удержаться. А потом… что потом?

Олег закрыл глаза. Чёрно-белая хроника — ставший ощутимо-видимым воздух бьёт по домам, и они взвихряются белым пеплом. И уже нет никакой победы, нет победы ни для кого, только снег идёт над опустевшим миром. Да, наверное, гуляет по развалинам недобрый знакомец Олега, наслаждаясь спрессованным в секунду и навечно застывшим в холодном воздухе ужасом миллиардов смертей…

Как мороженым во время прогулки.

А ведь это не кино. Не сможет Олег просто так «выключить телик». Его мир, его собственный мир — тоже один из «кодов» и, похоже, гладкоречивый джентльмен с простым именем на букву «С» там разворачивается вовсю. Так что, кто знает, что будет завтра? Или уже сегодня? А как же будущее? А как же деревья за окном комнаты? А Валька — как же Валька, мама с отцом?!

Раз — и всего этого не станет?

— Ты что, уснул?

Перебравшийся на передок Артур толкнул Олега локтем в бок и удивился, увидев тёмные глаза друга. Повторил недоумённо:

— Эй, чего ты?!

— Я не хочу так… — прошептал Олег. И тряхнул головой. — А? Да, задремал, кажется…

— Смотри, заедем в трясину, — усмехнулся Артур, наклонился вперёд и что-то засвистал.

А Олег уже не мог остановиться…

Прошло десять лет. Тонет у берегов Калифорнии русский авианосец. Артур — нет, уже майор Волков успевает взлететь. Стремительный полёт… Ракета уходит вниз… И там, где был город — распухает и становится лиловым облако-гриб. Но снизу уже ловит его машину, уходящую в сторону от пылающего города, в прицел, выросший Джок — капитан армии США Рутберг. Старт «пэтриота» — и «сухой» взрывается в воздухе. И незачем катапультироваться — внизу уже ад, поглотивший зенитную установку — Рутберг испаряется в своём кресле. Летит навстречу падающему Артуру стена пламени. Глотает его…

И никто больше не прочтёт «Властелина Колец». Никогда.

А, может быть, случится другое. Может, не будет никакой войны. Может быть, гоняясь за всё большей свободой, за всё более и более приятной и комфортной жизнью, люди в конце концов разрешат себе всё. Всё — работорговлю, людоедство, гладиаторские бои — от чего так долго уходили. А что? Главное — жить в кайф… Разрешили же на Западе венчать в церквях любимых собачек? Разрешили в некоторых продавать наркотики? Разрешат и всё остальное. Главное — чтобы было поменьше запрещено. Запреты унижают…

И, наверное, такой мир будет хуже любой войны…

— Да что с тобой, в конце концов?! — вывел Олега из тяжёлых раздумий голос Артура. На этот раз кадет говорил по-настоящему сердито. — Если правда спать хочешь — давай я сяду, а ты вон — вались и дрыхни!

— Да нет, Артур, — Олег заставил себя улыбнуться, хотя улыбка — он это ощутил — получилась бледной. — Это я так…

— Ну если так, то на дорогу смотри, — Артур уселся удобнее.

Кирилл просунулся между друзьями и весело сказал:

— А вы знаете, что этот лес называется Вечным? Считается, что у него нет края.

— Нам край и не нужен, — заметил Артур. — А до места мы уже завтра доберёмся.

— А вот что дальше? — Олег заставил себя переключиться на насущные заботы. — Край не край, а где искать этого Хильдера?

— Может, он всё-таки остался в этом месте, как там тот саксонец говорил? — Кирилл нахмурился. — Синий Ручей.

— Он сказал, что Хильдер оттуда собирался начать путь, — ответил Олег. — А если они и правда похожи на своих предков, то Хильдер вполне может плыть, пока есть такая возможность. Представь себе, что нам надо будет искать корабль на протяжении реки Енисей? Если память меня не подводит — три с половиной тысячи километров.

— А! — отмахнулся Кирилл. — Будет день — будет пища. А тут на самом деле красиво, когда дождя нет!

Он был прав, что уж говорить… На свете вряд ли сыщется место красивее, чем леса средней полосы. Ни тайга, ни морской берег, ни тем более глупые кичливые тропики — ничто не может с ними сравниться. Деревья смыкались над дорогой полукруглым зелёным сводом. Заливались птицы. Из влажной полутьмы чащи пахло травами и водой. И далеко впереди неожиданно и важно пересёк дорогу лось — огромный, коричнево-бурый с какой-то зеленью, почти неразличимый среди теней.

Маша ахнула восхищённо. Мальчишки обернулись. Оказывается, она потихоньку перебралась из-под плаща вперёд и теперь с интересом осматривалась. Кирилл снисходительно потеснился, давая ей место.