Жена незнакомца - Мэгги Осборн

Почувствовав на своем плече чью-то руку, Лили открыла мокрые от слез глаза. Пол жестом приказал ей встать, и она тихонько направилась к двери. На секунду обернувшись, Лили увидела, что Мириам разговаривает с Куинном, державшим куклу.

— О, Сьюзен, прошу тебя, не уходи! — вдруг воскликнула Мириам, и губы у нее задрожали. — Мне еще столько нужно тебе рассказать! И Маршалл скоро вернется домой, он так хочет тебя увидеть.

Лили проглотила комок в горле.

— Мириам, дорогая, сейчас я тороплюсь, но когда у меня будет время, я обязательно приду. И тогда мы с тобой наговоримся вволю.

— Обещаешь?

— Да, моя хорошая, — прошептала Лили, глядя на свое зеркальное отражение.

— Я люблю тебя, Сьюзен, и счастлива, что ты наконец-то вернулась ко мне.

— Я тоже люблю тебя, Мириам. И всегда любила.

Опираясь на руку Пола, она вышла в маленькую гостиную. Блэлоки сидели на софе, Джеймс обнимал жену за плечи.

— Все в порядке, — пробормотала Лили, сама не понимая, что говорит. Потом взглянула на Пола. — Мне нужно выпить.

— Мне тоже, — сказал он. — Ну и денек сегодня выдался!

Пока они дожидались Куинна, Пол рассказал ей почти всю историю.

Мириам потеряла рассудок в ту ночь, когда малышка Сьюзен погибла в огне. Несчастная мать пыталась добраться до детской, но ее усилия оказались тщетными. Она сильно обожгла руки да к тому же упала, споткнувшись о горящую балку, и повредила обе ноги.

— Она не может ходить? — дрогнувшим голосом спросила Лили.

Она медленно пила виски, держа стакан обеими руками, чтобы не уронить.

— Могла бы, только никогда не встает с кровати. Знаете, что я думаю? Она вполне может передвигаться в инвалидной коляске или ходить на костылях, но не хочет. Она знает, что жена Маршалла — инвалид. А поскольку Мириам считает, что она и есть жена Оливера, то даже не пытается что-то сделать.

— Есть хоть малейшая надежда, что к ней вновь вернется рассудок?

— Никакой. Куинн привозил к ней лучших и дорогих врачей, один приезжал даже из Берлина. И все были единодушны: Мириам не смогла пережить гибель своего ребенка. Немец объяснил нам, что у нее было два варианта: либо покончить жизнь самоубийством, либо потерять рассудок, и Мириам инстинктивно предпочла второй путь, даже не осознавая, что делает выбор. Она спряталась от горькой правды в воображаемом мире, где счастлива и где есть все, что ей хотелось бы иметь. Она жена Маршалла Оливера, у них красивая, здоровая дочурка, каждую среду ее навещает обожаемый брат Ричард.

— О Господи…

— Сначала мы обсуждали возможность поместить Мириам в психиатрическую лечебницу, но Куинн побывал в нескольких, увидел, в каких условиях содержатся больные, и речь об этом уже не заходила. Кроме того, ему хотелось регулярно навещать ее, не вызывая ни у кого подозрений, и в то же время следить за тем, чтобы она ни в чем не нуждалась. Хотя Мириам не покидает квартирку Блэлоков, она по крайней мере находится у себя дома, и если ей вдруг удастся выскользнуть из своей комнаты, она не испугается, потому что все ей знакомо.

Сколько же тайн, больших и маленьких, нашли вечером свое объяснение!

— Сейчас мне смешно об этом думать, но еще час назад я считала, что вы с Куинном убили Мириам.

— Знаю, — сказал Куинн, входя в комнату. Он поднял Лили с кресла, обнял и ласково погладил по голове. — С чего же начать? Простишь ли ты меня за то, что я так сильно испугал тебя? Сейчас ты, должно быть, уже понимаешь, что Пол хотел отослать тебя в Европу, не дожидаясь начала выборов.

— Мы просто не слишком удачно выразились, а вы подумали невесть что, — суховато заметил Пол.

— Мне стыдно, — прошептала Лили, — но я решила, что Каллахана вы тоже убили.

— Каллахана? — Пол удивленно вскинул брови. — Впрочем, если бы мне и в самом деле захотелось кого-то убить, то, уж конечно, Эфрема Каллахана и этого мерзавца Оливера.

— Понимаю! — Лили облегченно вздохнула. — Как я раньше не догадалась? Если бы вы захотели решить проблему, убив кого-то, то им был бы Маршалл.

— Каллахана убили в пьяной драке, газеты не врали. Что касается меня, то я считаю его смерть величайшей удачей. Мы от него избавились, но у меня подобная удача вызвала не меньшее удивление, чем у вас, Лили.

— Я хотел рассказать тебе о Мириам. Раз десять порывался, — тихо сообщил Куинн.

— И винить нужно только меня, — заметил Пол, усаживаясь в кресло, которое освободила Лили, и устало закрыл глаза. — Никто бы из партийных лидеров не поддержал кандидата, имеющего сумасшедшую жену, — людей, потерявших рассудок, у нас не очень жалуют. Это во-первых. Во-вторых, должен признаться, я считал, что чем меньше вы будете знать, тем меньшей угрозой станете в будущем. Ведь я нашел вас в тюрьме, Лили. Вы стреляли в человека, свидетель обвинения был уверен, что на суде вы солгали. Как же я мог вам доверять?

— Мне стыдно, что я держал Мириам взаперти, — сказал Куинн дрогнувшим голосом. — Все касающееся моего брака вызывает у меня стыд. Я слишком часто оставлял Мириам одну, не заботился о ней должным образом. Это я виноват, что она поддалась на уговоры Оливера. И в ночь пожара я должен был находиться дома, а не заниматься предвыборной кампанией. — Выпустив Лили из объятий, он скрипнул зубами. — Можно ли простить себя за это? — Куинн покачал головой.

— Сама удивляюсь, почему я боялась тебя, — зашептала Лили.

Увидев Куинна, баюкающего куклу, а может, еще раньше, она поняла, что ей нечего бояться. Ни сейчас, ни потом. Он благородный человек, у него доброе сердце, только судьба обошлась с ним не очень ласково.

— Я до конца своих дней буду сожалеть о том, что напугал тебя. Каким же чудовищем я стал, если даже любимая женщина меня боится?

— Все позади. — Лили обняла его за талию, уткнулась ему в плечо и закрыла глаза. — Куинн, что же с нами будет?

— А это во многом зависит от тебя.

Около полуночи Куинн с Лили подъехали к ранчо. Снег валил вовсю, дорога была очень тяжелой, оба устали, однако не могли заснуть. Войдя в гостиную, они сели у камина и, держась за руки, начали все сначала, на сей раз с правды.

Куинн не щадил себя.

— Мне было невероятно грустно, что ребенок Мириам погиб той ночью, и в то же время я чувствовал облегчение. Мне больше не придется жить с постоянным напоминанием о том, что моя жена предпочла мне другого. — Запрокинув голову, он уставился в потолок. — Теперь я всю жизнь буду проклинать себя за эгоизм и то кратковременное чувство облегчения.

Ближе к рассвету они снова заговорили о Мириам.

— Я не смог отказаться от своей мечты, Лили, и спрятал Мириам. — Куинн взглянул на нее покрасневшими от бессонницы глазами. — Сейчас, думая об этом, я удивляюсь, как подобная мысль вообще могла прийти мне в голову.