Гавань моего сердца - Анна Матир

— Спасибо вам, за то что пришли. — Я пожала руку миссис Линдстрем и искренне ей улыбнулась. — Это очень приятный сюрприз для меня. А если бы вы знали, как я соскучилась по этой маленькой проказнице!

Я легонько ущипнула Лили Бет за щечку и лишь сейчас обратила внимание на блеск латуни у нее на переносице. Я провела пальцем по оправе, но не решилась заговорить. Девочка обернулась и широко открыла глаза. Она бросилась бежать, и ее тонкие белоснежные волосы развевались на ветру. В несколько прыжков она очутилась возле Миранды и упала в ее объятия.

Лицо Миранды смягчилось — исчезли морщинки возле вечно поджатых губ, во взгляде не было присущей ей настороженности. Ведь даже наша дружба не смогла избавить ее от этого. А маленькому, невинному ребенку это удалось.

Миранда привела Лили Бет обратно к нам. Моя помощница приветливо беседовала с миссис Линдстрем, задавая ей вопросы, о которых я позабыла. Мне стало стыдно. Я соскучилась по Лили Бет, но, оказывается, не задумывалась о реальных потребностях девочки, в отличие от Миранды.

Кто-то легонько коснулся моего локтя, и я обернулась. Эрл кивнул вновь прибывшим гостям — еще одно почтенное семейство прогуливалось по двору. Мне нужно было подойти к ним, но в то же время хотелось еще чуть-чуть побыть с Лили Бет, ведь она так много для меня значила.

Но это больше не входило в мои обязанности. Моя задача заключалась в том, чтобы привлекать пожертвования, управлять Домом, контролировать персонал и принимать деловые решения во благо всех подопечных, а не кого-то одного из них. И хотя в таких обязанностях я тоже находила некое удовольствие, все же, уходя, не удержалась от завистливого взгляда в сторону Миранды, которая мило болтала с Лили Бет и Линдстремами.

* * *

Наконец семьи начали расстилать пледы на траве и, устроившись поудобнее, приступили к трапезе. Мое лицо уже болело от постоянных улыбок. В голове толчками пульсировала усталость. Но ценой этого мне удалось получить несколько обещаний внести на наш счет благотворительные взносы.

Между сидящими то тут, то там людьми завязывались разговоры, обрывки которых доносились и до моего слуха. Однако я старалась пропускать болтовню мимо ушей, пока вдруг не услышала имя Лили Бет, произнесенное миссис Линдстрем.

— Какой прелестный ребенок! И к тому же нам очень повезло, что у нее есть очки. Нельзя сказать, что мой дорогой доктор не смог бы найти возможность получить их для нее, но все же…

— А разве не доктор Лоусон заплатил за них? Я слышала, что это сделал он, — заметила другая женщина.

— О нет. Деньги на это дал Блэйн. Он хотел быть увереным в том, что девочка получит все необходимое, во сколько бы это ни обошлось.

Я замерла. Блэйн заплатил за очки Лили Бет? И как раз в тот момент, когда сам испытывал финансовые трудности. Очки стоили около пятидесяти долларов, как сказал мне доктор Лоусон. Это была довольно большая сумма. Не потому ли Блэйн устроился на дополнительную работу и брал с нас деньги за свою продукцию?

Мне вспомнился тот день, когда мы устроили прощальный прием для Хейзел по случаю ее предстоящей свадьбы. Блэйн отвел доктора Лоусона на крыльцо, чтобы обсудить какой-то важный вопрос. Я потерла лоб. Почему он просто не поговорил со мной?

Я оглянулась, отыскивая в толпе лицо своего друга в надежде хотя бы поблагодарить его. В конце концов я увидела Блэйна. Он сидел спиной к дереву, внимательно глядя на человека, с которым беседовал.

На девушку, с которой он беседовал.

Это была Виола.

Я резко развернулась и побежала в другую сторону. Это не могло быть случайным совпадением, как в тот воскресный день, когда они могли столкнуться на улице. На этот раз Блэйн обедал с ней — и с ее матерью. В присутствии жителей нашего городка.

Я проглотила слезы. Все кончено. Мы с Блэйном порвали навсегда. И сколько бы раз за последние несколько месяцев я ни твердила себе это, в душе я все еще чувствовала связывавшую нас незримую неразрывную нить. И думала, что он тоже ее чувствует.

Очевидно, я ошибалась. Наши отношения говорили лишь о том, что сердце Блэйна полно сострадания к Дому, к его маленьким обитателям и младшему брату. Чем раньше я осознаю этот факт, тем легче мне будет.

Кто-то коснулся моей руки. Блэйн протянул мне чашку лимонада:

— Ты выглядишь изможденной. Когда ты ела в последний раз?

Мое сердце грохотало в груди. Я сгорала от желания выкрикнуть ему в лицо все, что только что увидела и услышала, но боялась, что эмоции возьмут надо мной верх. Я не могла рисковать. Лучше не отклоняться от темы.

— Я успела немного перекусить…

Блэйн передал мне чашку, и на долю секунды наши пальцы встретились. Жгучее желание пронзило меня — желание нежно взять его под руку и положить голову ему на плечо. Что подумал бы Блэйн, если бы я рассказала ему о том, что хочу сделать это на глазах у присутствующих?

* * *

— Мисс Силсби, ваши дети готовы? — вернул меня к реальности голос мистера Райли.

Я кивнула, пытаясь собраться с мыслями. Хотя кому было дело до этого? Я была управляющей приютом и не должна была их подвести. Никого из них. Ни Хейзел. Ни детей. Ни членов попечительского совета. Да, Миранда легко обращалась с цифрами и держала в голове всю информацию до мельчайших деталей, но только я была способна на страстную мольбу о помощи в спасении Дома.

Мистер Райли успокоил присутствующих и представил меня еще раз. Я поднялась на крыльцо. Тишину нарушили жидкие аплодисменты. При виде такого количества небезразличных к нашему горю людей, которые пришли на этот пикник, я невольно улыбнулась.

— Сегодня мы приготовили для вас небольшое развлечение. Воспитанники Рэйстоунского дома выступят перед вами и покажут, чему они научились в школе за этот год.

Я представила Генри и уступила ему дорогу. Мальчик поднялся на крыльцо, ставшее импровизированной сценой, и продекламировал поэму о Поле Ревире. Затем Нэнси спела своим чистым сопрано «Добрый вечер, Кэролайн».

Когда Миранда подтолкнула к крыльцу Синтию, девочка отчаянно замотала головой. Я пригласила вместо нее Уильяма и Сильвию. Они разыграли сценку из «Ромео из Джульетты». Когда ребята закончили, Миранда снова подтолкнула Синтию вперед. Остальные аплодисментами поддерживали девочку. Я кусала нижнюю губу, от волнения не находя себе места. Наконец Джанет взяла Синтию за руку, поднялась с ней на третью ступеньку и встала рядом.

Синтия начала декламировать стихотворение дрожащим тихим голосом, но без запинки. Одна строфа прозвучала, оставалась еще одна. В задних рядах толпы послышался смех. Синтия застыла. Через миг она бросилась прочь.

— Синтия! — Я бежала за ней, путаясь в юбках. — Постой, Синтия!

Я нырнула в прохладную тень лесополосы, непрестанно произнося имя девочки и прислушиваясь, не ответит ли она. Шорох листьев. Треск ветвей. Оглушительный стук моего сердца и чей-то отдаленный разговор.