Смотрите, как мы танцуем - Лейла Слимани

божественно готовит. Охранник рассыпался в похвалах своей двоюродной сестре, у которой только она проблема: из-за больной спины она не может поднимать тяжести. В один прекрасный день Аише привели Фатиму.

Фатима появилась в понедельник утром, в выцветшей джеллабе и поношенных бабушах. Волосы, собранные в пучок, были обвязаны платком. Аиша впустила ее в дом. Ей было не по себе, она не знала, что ей следует говорить. Должна ли она предложить девушке сесть? Спросить, не хочет ли она пить? Она предпочла продолжить экскурсию по дому, не глядя в глаза Фатиме. Девушка молча ходила за ней и только кивала. Две гостиные. В этом доме две гостиные. Обе больше, чем самая большая лачуга у них в трущобах. Она посмотрела на пол. Быстро его помыть не получится. К тому же он скользкий, наверное. Она то и дело просовывала пальцы под платок и длинными грязными ногтями чесала голову. Аиша стала задавать ей вопросы. Попыталась выяснить, умеет ли Фатима готовить. Фатима пожала плечами, и Аиша все поняла.

– Ничего, я тебя научу. Не страшно, мы редко едим дома, – подытожила она.

Комната Фатимы находилась как раз под кухней, рядом с помещением для стирки. Аиша отвела туда Фатиму, и на нее навалились сомнения. Комната была просторная, с новой кроватью, но там нечем было дышать, так как рядом стояли нагревательный котел и старый, громко урчащий холодильник.

– Комнату надо будет проветривать, – сказала Аиша. – Надеюсь, ты не будешь об этом забывать?

Она положила на кровать Фатимы белую форму с нагрудным карманом справа и красивый голубой фартук, упакованный в пластиковый пакет.

– Это твоя рабочая одежда. Когда она испачкается, ты ее снимешь и наденешь чистую. В шкафу еще две смены.

Потом она рассказала Мехди, как неуютно чувствовала себя весь день в обществе Фатимы. Он слушал вполуха. Ему не хотелось в это вмешиваться. Аише не в чем себя упрекать. Они дали девушке работу и постараются, чтобы ей у них было хорошо. Как-то вечером у Аиши зачесалась голова. Она решила, что это раздражение от средства для выпрямления волос. Но спустя еще пару дней, когда она яростно чесала кожу за ухом, она почувствовала, как что-то раздавила ногтем. На пальце она увидела огромную вошь и крошечную капельку крови. После работы она зашла в аптеку. Вернувшись домой, спустилась в комнату Фатимы и велела ей сесть на стул. Аиша надела перчатки, разложила полотенце на плечах Фатимы и потребовала, чтобы та сняла платок. Фатима отказалась и отреагировала очень странно: заплакала жалобно, словно ягненок, которого ведут на заклание.

– Подумаешь, какая трагедия! – вскричала Аиша. – Я не сделаю тебе больно. Представь себе, мне тоже придется воспользоваться этим средством. У меня из-за тебя завелись вши.

Фатима в конце концов успокоилась. Она развязала платок, и Аиша впервые увидела волосы своей служанки. Золотисто-каштановые грязные волосы, уложенные тюрбаном вокруг головы. Она с некоторой опаской стала вынимать из них десятки шпилек. Волосы упали на спину девушки и закрыли ее до самых ягодиц.

– Сколько времени ты не мыла голову? – спросила Аиша голосом, который Мехди называл медицинским.

Твердым, ровным, властным голосом. Не злым, не осуждающим. Голосом, обещающим выздоровление. Фатима не сумела ответить. Она продолжала тихонько хныкать, как будто хозяйка заставила ее раздеться догола или посмеялась над ней. Аиша вылила всю бутылку на голову Фатимы.

– Если бы я знала, что у тебя такие длинные волосы, купила бы больше, – заметила она. Она обернула голову Фатимы белым полотенцем, как делала Матильда, когда они были маленькими, и сказала: – А теперь подождем.

Фатима ждала, сидя на стуле. Она боялась пошевелиться и не мигая смотрела на стену и пятнышко плесени, запах которой распространился по всему подвалу. Аиша вернулась. Она сняла полотенце, положила его на пол и вскрикнула. На нем было столько вшей, что ткань из белой стала черной.

– Мы их так не выведем. Придется отрезать волосы, – вздохнула она.

Фатима вскочила и истошно завопила. Она не хочет стричься. Не позволит до себя дотрагиваться. Она побежала в ванную, захлопнула дверь и закрылась изнутри на ключ. Аиша барабанила кулаками в дверь. Умоляла Фатиму вести себя благоразумно: «Не волнуйся, они снова отрастут». Но Фатима не отвечала. Она оставалась взаперти весь вечер и не открыла, когда Аиша принесла ей поесть. Пришлось вмешаться Мехди. Он велел служанке немедленно выйти.

– Что за ребяческие выходки? – возмутился он и пригрозил вызвать полицию, если она по-прежнему будет упрямиться. В конце концов служанка вышла, глаза ее распухли от слез. Она села на стул и стала смотреть, как падают на пол длинные пряди ее волос.

Раз в месяц Фатима ходила домой, в трущобы. Как только она переступала порог лачуги, мать требовала у нее денег, и Фатима отдавала ей свое жалованье. Мать, лизнув указательный палец, молча пересчитывала купюры. Она не умела читать, зато считала прекрасно. Она делила деньги на маленькие кучки, аккуратно складывала вчетверо и засовывала в лифчик. Однажды Фатима спросила, для чего предназначается каждая кучка, и мать ответила:

– Это не твое дело. Ты знай себе работай.

В трущобах ничего не менялось. Ни общая картина, ни домики, ни даже разговоры и привычки. Люди пытались решать все те же проблемы, страдали от тех же горестей, умирали от тех же недугов, жаловались на те же боли. Со временем Фатима поняла, что это и есть нищета – мир, в котором ничто не меняется. Буржуа, богатые и образованные люди, всегда при встрече спрашивают друг друга: «Что новенького?» Для них у жизни всегда припасены сюрпризы. Они говорят о будущем, даже о революции. Они верят, что изменения возможны.

Иногда мать спрашивала у Фатимы, какой дом у ее хозяев. Как в нем все устроено, что они едят, какая у них машина, как выглядит ванная комната. Особенное внимание она уделяла ванной. Служанка толком не могла рассказать о доме. Не могла описать детали. Ее интересовала вовсе не недвижимость, не электробытовые приборы, не библиотека с множеством книг. Больше всего ее удивляла тишина. Тишина, как на кладбище, которую не нарушали ни крики детей, ни стук дождя по жестяной кровле, ни крики женщин, ругавшихся с соседками. Целый день, пока хозяева были на работе, Фатима находилась в доме одна. В тишине все приобретало угрожающие размеры. Раньше она не осознавала, насколько отчетливо люди слышат, как живут другие. Теперь ее смущали звуки собственного тела. Она вздрагивала по пустякам. Из-за капель воды, падавших в